Картину страшной битвы дополняли тела павших. Багорин тоже остался на боевом посту – свесился через борт «шишиги», зацепившись ногами за зенитку. Его напарника Заморина не было видно – или не залез в кузов, или успел спрыгнуть до того, как прихватило окончательно. Чуть подальше прилег в очень неудобной позе – со спущенными штанами – рядовой Бабочкин. Кислый упал под колесами своей машины, а тело, лежащее у самой двери, могло принадлежать только без месяца дембелю Заботину. Остальных не было видно, и Мудрецкий еще раз попытался припомнить, не оставил ли он свой противогаз в «бээрдээме» – заходить в помещение без средств защиты ему совсем не хотелось. Без бахил в том числе, а лучше, на всякий случай, прямо в резиновых штанах от костюма «Л-1». Да и куртка в общем-то не помешала бы, потому что нельзя было исключить и того, что дерьма и блевотины внутри окажется по колено и даже по пояс. Особенно если споткнуться об кого-нибудь в темноте и полететь дальше по коридору...
– А-а... товарищ лейтенант, – слабо донеслось от соседнего люка. Свежий воздух и чувство воинской дисциплины сделали свое дело – Резинкин сделал еще одну попытку пошевелиться и чуть не упал головой вниз, затормозила его скольжение только самодельная броня. Вот и она на что-то пригодилась... Юрий поймал водилу за ботинок, снизу подхватил Простаков. Вяло лягающегося Витька удалось спустить на землю и прислонить к колесу без дальнейших происшествий.
– Так, Ларев, ты тут остаешься сторожить окрестности, а мы потопали дальше, – принял решение взводный. – Пошли, Леха, а то там сейчас Багор дернется и шею себе свернет...
Лейтенант Мудрецкий потуже натянул кепку, повесил автомат на шею и в сопровождении своего верного заместителя двинулся на боевой и трудовой подвиг – ликвидацию очага бактериального заражения. Подвиг, как обычно, стал необходимым из-за чьего-то раздолбайства. То, что этим «кем-то» на этот раз был сам героический лейтенант, утешало его слабо. Точнее – совсем не утешало. Скорее совсем наоборот.
Глава 5
Прощание со славянами
Ни через неделю, ни через две недели генералы в Хохол-Юрт не вернулись. Врачи местного госпиталя, столкнувшись с незнакомым, но явно опасным заболеванием, поступили так, как положено по инструкции и здравому смыслу – переправили высокое начальство в Москву. Полковники и прочая свита рангом поменьше, хлебнувшие того же особого продукта, улетели в Ростов. Возвращаться никто не торопился – после такой тяжелой болезни большим начальникам положен щадящий режим и восстановительный период, зависящий только от совести больного и хорошего отношения к нему лечащего врача. Допившие несколько оставшихся «полторашек» охранники несколько дней помаялись животами в Ханкале, пока туда не съездил счастливо избежавший угощения старлей Чирков и не показал боевым товарищам потертый блокнотный листок с нерусским словом, изображенным печатными буквами. Через три дня больные пошли на поправку, а на пятый день врачи ругались на древней и звучной латыни, проклиная какого-то умника с его на редкость удачным способом самолечения. Воха, Мудрецкий и Ларев, заблаговременно принявшие меры безопасности, отделались похмельем от вина и тошнотой от лекарства. В селе Хохол-Юрт не заболел ни один местный житель, что немало озадачило особистов, сразу заподозривших неладное с этой неожиданной эпидемией. Однако следователи так и не приехали – видимо, у пострадавших были свои причины оставить дело без движения.
Хуже всего пришлось бойцам химического взвода. Не то чтобы они болели дольше остальных – как раз наоборот, благодаря своевременному и профессиональному вмешательству командира им существенно полегчало уже к следующему вечеру. Но особой радости это не принесло: к чудодейственным таблеткам лейтенант Мудрецкий добавил интенсивную трудотерапию. Прежде всего, естественно, взвод занялся дезинфекцией территории и боевой техники.
К вечеру третьего дня уборка была в целом закончена. Взводный окинул благодушным взглядом вычищенный до остатков былого асфальта двор, подновленную штукатурку и побелку на уцелевших стенах, сияющее свежевыскобленным деревом крыльцо, надраенные сапожными щетками колеса и радостно выдохнул:
– Лепота-а-а! Точно, орлы?
– Так точно, товарищ лейтенант! – замогильными голосами отозвался пошатывающийся строй орлов, готовых от усталости вытечь из туго зашнурованных берцев. Взвод стоял в полном боевом снаряжении – каски, бронежилеты, оружие, по два боекомплекта на бойца, – и вся эта грозная тяжесть до конца выжимала и без того подорванные болезнью и работой силы.
– Вот самим ведь нравится в чистоте жить, а не в свинарнике! Что у нас было, товарищи? – Мудрецкий пристально вгляделся в лица товарищей, но не нашел никакого отклика своим словам. Вообще мыслей на лицах не читалось. У всего взвода было только одно, но пламенное желание – упасть прямо посреди этого чистенького двора и не вставать минут шестьсот, не меньше.
– Молчите? – продолжил лейтенант. – Правильно, стыдно вспомнить, как жили: во дворе наблевано, техника вся в дерьме, зайдешь в спальное помещение – сразу об кого-нибудь спотыкаешься, всюду чьи-то грязные носки висят... Зато теперь можно сюда даже людей приводить, а не только генералов. Ну как, довольны своей работой? Нравится, я вас спрашиваю? – Мудрецкий нахмурился, выискивая недовольных.
– Так точно, товарищ лейтенант! – простонали химики.
– Вяло, неубедительно. Наверное, что-то у нас не так, не всем пока что здесь хорошо. – Юрий укоризненно покачал головой. – Надо, значит, найти и исправить. Или все-таки всем понравилось?
– Так точно, товарищ лейтенант! – дружно рявкнул взвод.
– Ну вот и прекрасно. – Мудрецкий улыбнулся и еще раз осмотрел свое хозяйство. – Значит, и дальше будем продолжать в том же духе. Вот у нас уже осень началась, дожди скоро, во дворе опять грязь будет. Нравится нам это, товарищи? Нет, товарищи, это нам не может нравиться! Поэтому с завтрашнего утра начинаем раскладывать по двору обломки забора и утрамбовывать, особенно где ямок побольше. Потом приобретем у местного населения цемент, замешаем раствор и аккуратненько все зальем – будет у нас ровненький дворик. Пока застынет, еще и канавки проделаем. Потом можно будет подумать и о восстановлении забора по всему периметру, а также о восстановлении ворот и караулки... Правильно, товарищ Резинкин?
– Товарищ лейтенант, что, мне одному все это делать?! – Витек пошатнулся, чуть не упал, но был вовремя пойман соседями по строю. Резко дернулся сначала в одну сторону, потом в другую – его предложение поработать над забором всем коллективом соседи успели оценить по достоинству.
– Ну почему же, необязательно. – Взводный заметил нехороший блеск в глазах своих подчиненных, их руки, нервно мнущие автоматные ремни, и поспешил успокоить всех: – Конечно, заставлять я никого не буду, так что если найдутся добровольцы – пожалуйста, можете привлекать. Только не за счет службы – ваших помощников я от нарядов освобождать не буду. Да и вас, кстати, тоже, товарищ ефрейтор. Так что потихонечку, в свободное время, дней за десять все сделаем – я не тороплю, мы тут надолго поселились. Вопросы есть?
