Юрий слушал явно не к нему обращенные реплики и радовался своей сообразительности. Похоже, стараниями двух взводных единственный в этих краях пригодный для разъездов «БТР» был выведен из строя как минимум до утра – Чиркову тоже не хотелось бегать быстрее, чем это было нужно для спокойной жизни, а изобразить несколько часов подряд бурную деятельность по дегазации техники могли не только химики. Благо на прощание старлею были подарены еще две гранаты с хлорпикрином...
– Не-е, не дождешься, пока я не разберусь, что тут днем было, я охрану не отпущу, на твоих у меня надежды мало... – продолжал ворчать в наушниках Крутов. – Ну и хрен с ними, что спецназ! У меня, что ли, стройбат? Что? Слушай, Дубиныч, иди ты... вот в свою Шелковскую и иди. Вон, у местных машину позаимствуй, тут две минуты. Эй, голова администрации, как тебя – Вова, что ли? Давай сгоняй за моим лейтенантом, я тебя по-хорошему прошу, ты меня знаешь. Тридцать пятый, ты там живой еще? Как слышишь? Прием!
– Так точно, живой, товарищ Полста первый! Хорошо слышу! Прием! – Мудрецкий спешно прижал тангенту, чтобы аккуратно и без последствий выпустить наружу ехидный и настойчивый смешок. Он уже понял, какую новость ему сообщат, и не ошибся.
– Ну тогда слушай. Сейчас к тебе подъедет машина... Какая у тебя, белая «Нива»? Вот, значит, подъедет белая «Нива». Это машина местной администрации – да ты знать должен, что я тебе говорю! В общем, сдавай дела замкомвзводу, бери тех бойцов, что у тебя сегодня потерялись, и езжай сюда. Разбираться будем, кто тут куда пропадал. Еще вопросы есть?
– Так точно, товарищ генерал! – Горестный вздох Юрий скрывать не стал. – Один из пострадавших – как раз мой замок. Или его брать, или кому я должен командование сдать? Прием!
– Вот же ядерная мать! – совсем по-химзащитному выругался Полста первый. – Ладно, бери второго, одного свидетеля мне хватит, я не прокурор какой-нибудь. Я своим солдатам верю, а офицерам – тем более. Как меня понял, Тридцать пятый?
– Понял вас, хорошо понял! – обрадовался Мудрецкий. – Разрешите выполнять приказание?
– Давай, давай, работай! Люблю понятливых и шустрых, – благодушно отозвалось начальство. – Все, связи конец, сейчас и так увидимся...
– Конец связи, – пробормотал Юрий, снимая шлемофон. Встал во весь рост на броне, окинул взглядом свое беспокойное хозяйство, набрал побольше воздуха: – Пр-ростако-ов, Лар-ре-ев, Рези-инки-и-ин! Ка-а мне, бегом!!! Значит, так, зарин-зоманская гвардия: меня вызывает лично их превосходительство генерал Крутов, так что вы остаетесь без любимого отца-командира. За меня, как положено, остается Простаков. Ларев, не можешь переодеться, хоть отряхнись, сейчас будешь перед двумя генералами сразу выступать, со мной поедешь. Резинкин, через десять минут, если кто-то сюда заглянет, мотор «шишиги» должен валяться отдельно. Не весь, но хотя бы частями. Она у нас не на ходу – что у нее сдохнуть могло?
– Не знаю, товарищ лейтенант, это ж смотреть надо! – мигом сообразил Витек. – Может, фильтры здешняя пылюка забила, а может, и карбюратор мыть пора. Сейчас посмотрим, сразу-то не видно...
– Вот-вот, можешь до завтра смотреть, – одобрил взводный. – Поставь ее у крыльца, мордой вперед, чтобы «зушка» на ворота смотрела... туда, где были ворота, терминаторы хреновы! Железками греметь Кисляка оставь, а сам в «бээрдээму» лезь, на пару с Валетовым. Простаков, Багор с Замором чтобы у тебя далеко от своей зенитки тоже не уходили, мало ли что – вдруг местные захотят товар назад потребовать, пока меня не будет. Ну, вроде бы все. Рацию я прихвачу, так что орите громче, если что. Вот, чуть не забыл – Ларев, тащи два плаща от «ОЗК», бегом!
Обмывать чистой водой и заворачивать бутылки в прорезиненный плащ Мудрецкий не доверил никому. Когда перед остатками забора требовательно бибикнула «Нива», он как раз бережно укутывал последнюю «полторашку» с трогательной надписью «Буратино» на полустертой этикетке.
– Вот так. И посмотрим, кто тут у нас деревянный, а кто останется с длинным носом, – ворчал Юрий, аккуратно связывая в узел рукава химзащиты. – Да иду я, Воха, иду уже!
За рулем оказался не мэр. За рулем оказался его племянник – да в таком виде, что Мудрецкий и не сразу его узнал. Борода аккуратно подстрижена, буйная шевелюра приведена в порядок, вместо импортного камуфляжа – опять-таки буржуйского пошива, но вполне цивильный и, судя по виду, оч-чень дорогой летний костюмчик. Только золотые зубы остались теми же самыми.
– Это у тебя что? – Закир покосился на два булькающих узла, которые тащил за своим командиром Ларев.
– Это то самое. Ты вообще как сюда попал? – запоздало удивился Юрий. – Ты же сейчас должен со своими где-нибудь сидеть!
– Зачем в лесу, когда такие гости приехали! – сверкнул улыбкой боевик. – Надо немножко дяде помочь. Вот видишь, он сейчас за руль сесть уже не может – меня послал.
– Он что, уже начал?.. Хотя да, если гостям налил, то и сам должен. Не знаешь, он в аптеку ездил? Купил что надо?
– Ездил, купил, даже при мне выпил. Слушай, зачем эти таблетки? – с большим интересом спросил Закир. – Чтобы бодуна не было, да?
– Почти что так. У моего вина похмелье несколько специфичное, анальгин не поможет, – уклонился от прямого ответа Мудрецкий. – Так, боец, узлы на заднее сиденье, сам рядом, и придерживай. Ну что, поехали, что ли? Да, а мы в ту же аптеку не успеваем?
– Уже нет, там киоск закрыт уже, – пояснил золотозубый бородач. – Только завтра с десяти будет.
– Поздновато... Ладно, свой запас есть, сейчас прямо и примем, чтобы успело дойти. – Юрий вытащил из внутреннего кармана белую бумажную полоску и выдрал из нее четыре небольшие желтые таблетки. Горестно посмотрел на них, вздохнул: – Прощай, родная микрофлора... Так, Ларев, держи-ка и ты три, на всякий случай. Не бойся, почти не отрава, только горькие. Запей из фляжки-то!
Солдат помялся, опасливо покосился на лекарство, но все-таки подчинился приказу. Судорожно глотнул, отдышался, поплотнее закрыл флягу.
– Черт, как бы не протекло... – озабоченно потянул носом Мудрецкий. – Поехали быстрее, а то потом машину не отмоешь!..
Белая «Нива» вернулась только поздно ночью. Тихо горели над пристанищем химиков огромные южные звезды, среди прогревшихся за день и не успевших остыть камней верещали сверчки. От Терека тянуло речной свежестью и рыбой. Тоненько ныли комары. Мудрецкий, пошатываясь, выбрался из машины и ухватился за дверцу, чтобы не упасть.
– Ф-фу, блин, эт-то н-надо было т-так уж-ж-жраться. – Юрий с наслаждением втянул в себя прохладный воздух. – Блин, до сих пор б-блевотиной пахнет. Т-ты прикинь, а, З-закир? Вот ни-ко-гда... – Лейтенант помотал пальцем, с изумлением посмотрел на свою руку. Растопырил пятерню, по одному загнул пальцы и несколько успокоился. – Ни-ка-да б-больше не б-буду пить с – ик! – ...нералами. А-асобливо с бу-уевыми... не, не так. Ху... Не, во – с бо-е-вы-ми!
Выбравшийся следом Ларев был почти трезв и этим фактом весьма расстроен.
