– Издеваешься, да? – Лежавший рядом Резинкин на мгновение оторвался от бинокля и укоризненно посмотрел на приятеля. – Какая тут картошка – один рис и макароны!
Солнышко уже опустилось настолько, что не обжигало и не жарило, а только слегка припекало. Самое лучшее время для загара – вечер и утро, Валетов об этом читал. Не пропадать же такой возможности, в самом деле? А то скоро обратно в Россию, а шкура бледная, как у... Надо будет лейтенанта спросить, какие звери бывают бледные от недостатка света, он биологом когда-то был. И выбрать что-нибудь солидное – все сравнения, приходившие Фролу в голову, к себе он даже в мыслях применять не хотел. К другим – пожалуйста. И в любом случае, проблему с отсутствием загара следовало срочно решать, пока это еще возможно. Подумайте только – приехать с юга и не загореть! А как это, скажите, объяснять девушкам? Можно, конечно, похвастаться, что света белого не видел, из танка не вылезал – обстановка не позволяла... Но, с другой стороны, получится, что младший сержант Валетов только и делал, что отсиживался под броней. Вместо того чтобы одним своим бравым видом разогнать всех экстремистов, террористов и сепаратистов, снять бронежилет и наслаждаться природой.
Собственно, бронежилет он и так снял. И все остальное, кроме трусов, тоже. Что являлось несомненным и злостным нарушением устава, поскольку младший сержант Валетов и ефрейтор Резинкин не просто вылезли на крышу, а заступили на пост. Однако заслуженного и сурового возмездия со стороны лейтенанта Мудрецкого можно было не опасаться – командир взвода успел поужинать и теперь вовсю пользовался законным правом отоспаться перед ночным дежурством. Разбудить его сейчас мог только выстрел или какой-нибудь идиот, которому срочно потребовалось бы начальство с ценными указаниями. В окрестностях Хохол-Юрта не стреляли уже третий день – с тех самых пор, как местное население удостоверилось в высокой боеготовности резервной группы специального назначения, а также в намерении этих бешеных химиков отравить всю округу. Вместе с собой. В случае чего. По агентурным сведениям, полученным от торговых партнеров Валетова, это привело к некоторому росту напряженности в других районах Чечни, куда потянулись на заработки несколько помятые соплеменниками минеры-любители и снайперы-профессионалы... Впрочем, оперативная обстановка очень мало интересовала Фрола. По крайней мере до тех пор, пока не касалась его самого – ну, или кого-нибудь из приятелей. Или покупателей. Или продавцов. Поэтому сейчас следовало ловить спокойный момент, расслабиться и приятно завершить еще один день, приближающий к неизбежному дембелю.
– Ну, Витек, ты и зажрался. – Откуда-то с дальней опушки леса прилетел солнечный зайчик, нагло засветил Валетову прямо в глаз, и младший сержант недовольно поморщился. Еще раз перевернулся, лег на спину, заложил руки за голову, чтобы обеспечить себе равномерный и повсеместный загар. – Уже и рис тебе не нравится... Что, лучше одни макароны?
– Не вспоминай! – Резинкин содрогнулся так, что край каски задел бинокль и глухо загудел. – Слушай, а здесь что, картошка совсем не растет?
– Не знаю. – Фрол хотел пожать плечами, но передумал. Все равно никто не увидит, так зачем зря дергаться? – Может, и есть, если поливают хорошо. Жарко тут, сухо. Зато виноград уже созрел. Хочешь винограда? Могу достать, совсем недорого.
– Картошки хочу. Жареной. С грибами, – проворчал Витек. – Грибы тут должны быть, как раз время им после тех дождей в полный рост подняться. Достанешь картошки – останется только летеху уговорить в лес прогуляться. А виноград я и сам найду. Двадцать минут – и собирай прямо с забора, никто слова не скажет, тут его как у нас вишни, все равно весь не соберешь... Как на Шелковскую ехать – слева за каналом виноградник видел? Там его, говорят, вообще никто не трогает, одичал весь. Надо бы съездить, набрать пару ведер, а лучше – мешок.
– Никто не трогает, говоришь? Не, тогда вы туда без меня, – забеспокоился Валетов. – Вон, на рыбалку уже ходили, тоже никто не мешал... А куда тебе целый мешок? Торговать собрался? Так кому он здесь нужен-то!
– Вот ты умный-умный, а иногда как скажешь! – неодобрительно качнул каской Резинкин. – Мне он нужен, а будешь меньше трепаться и выеживаться – и тебе потребуется. Из винограда делают что?
– Вино, – нехотя отозвался Фрол. – А ты знаешь, сколько на это времени нужно? Пока оно созреет, мы уже в Россию уедем, а если нормально готовить – так и дембельнуться успеем.
– А мы нормально не будем. – Виктор перехватил бинокль и поерзал, устраиваясь поудобнее. – Мы брагу поставим, а если все путем – то и выгнать получится. Помнишь, как мы на насосную ездили?
– Не помню. Это вы ездили, а я здесь торчал. Ну насосная – и что? Если ты оттуда самогонный аппарат привез и до сих пор молчал, я тебя, блин, Простакову заложу! Потому что у меня самого сил не хватит тебя в этот бетон по шляпку заколотить, а...
– Бэ! – остановил друга Резинкин. – Нету аппарата. Зато в окне я там разбитый кондиционер видел, а в нем, чтоб ты знал, есть вполне подходящие трубки. Дальше дело техники, на полчаса работы. Во-он там, в углу, старые огнетушители, в них и поставим. Ну, что скажешь?
– Подумать надо, – солидно отозвался Фрол. – Дело хорошее, народ одобрит, только куда мы Мудрецкого денем?
– Сам уедет, – отмахнулся Витек. – Приедет за ним кореш из комендатуры, умотает с ним планы на ближайший пузырь уточнять, все и сделаем. Меня теперь не дергают, у нас в гости ездить не на чем. В общем, если получится – с тебя картошка!
– А что праздновать-то будем? – Внештатный снабженец взвода заинтересовался, приподнялся, повернулся к другу...
Ответить Резинкин не успел. На опушке снова что-то сверкнуло, на этот раз не так ярко. Звонко чирикнула неведомая и невидимая птичка, и в тот же миг из невысокого бетонного бордюрчика на краю крыши брызнули крошки пополам с пылью. Через пару секунд донесся какой-то несерьезный, еле слышный шлепок.
– Епыть!!! – заорал Валетов, подскакивая и прямо в воздухе переворачиваясь пузом вниз.
– Не «епыть!», а тревога! – Резинкин подхватил свой автомат, почти не целясь, прошелся длинной очередью по лесу и заорал еще громче: – Боевая тррревоога-а-а!
– Прикрой, я хоть оденусь! – Фрол по-пластунски елозил на горячем, залитом старым битумом бетоне и шипел, обжигая живот. Схватить одним движением форму и снаряжение не получалось – во-первых, все лежало отнюдь не в общей куче, во-вторых, охапка набиралась солидная, и, в-третьих, – попробуйте в придачу ко всему легким движением подхватить и утащить почти пудовый броник! Поневоле приходилось извиваться, дергаться и мечтать только об одном – чтобы эти движения помешали снайперу прицелиться поточнее.
– За вышку ползи, за вышку! – Виктор попытался взять на мушку примерно те кусты, в которых заметил быстрый огонек выстрела. Дал еще две очереди, покороче. – Да брось ты штаны, потом наденешь! Хватай ствол и броник!
А внизу, во дворе, уже гремел Простаков:
– Тревога! Тревога, вашу душу!!! Кисляк, «шишигу» заводи, ворота закрывай, ворота! Багор, ну куда прешься, наверх давай! Забо... Извините, товарищ рядовой, проходите, пожалуйста! – Через несколько секунд сибиряк осторожно выглянул на крышу: – Вы тут чего?! Живые? А куда стреляем-то?
