— Задавай, — тихо отозвалась девушка.
— Ты видела вчера Адриана?
— Да.
— Он просил тебя о чем-то?
— H-нет...то есть да.
— О чем?
— Он просил меня продолжать работу.
У него возникли новые планы. Новый заказ из...
Она осеклась.
— Ну-ну, договаривай, — произнес Свиридов, — новый заказ из Грозного, не так ли?
Катя побледнела и, очевидно, не найдя в себе сил говорить, просто кивнула.
— Значит, ты знала, что Адриан Панич, он же Кардинал, сотрудничает с чеченскими боевиками?
— Я.., я.., он запугал меня.., всех нас. Он сказал, что теперь мы всецело зависим от него и никто из нас не посмеет уйти от него, потому что мы связаны одной нитью.., кровавой нитью.
И еще...
— Что еще?
— Еще.., он посадил нас на иглу. Сначала нам незаметно добавляли в напитки, а потом он сам сказал в лоб, что.., что у меня уже наркозависимость.., ну, и так далее.
— Понятно, — мрачно отозвался Влад.
— Не знаю, чем это он нас там пользовал, но ничего лучше в жизни я не ощущала. Все бои на ринге я проводила под этим кайфом.., и уже не представляю, как без него.., но в то же время я не знаю, что это за препарат, где его брать... кроме как у него.., у Адриана.
Свиридов вспомнил олимпийски спокойное, отстраненное от всего происходящего лицо Алой Пантеры, когда вокруг нее бушевала драка с проламыванием черепов и демонтажем зубов и ребер, и подумал, что уже тогда почувствовал что-то неестественное в ее поведении. И потом, когда она спокойно пошла заниматься с ним сексом, так просто и буднично, словно ее посылали вынести мусор, а потом эти восторженные разговоры и Фокине-Тихомирове. И ни одного слова об Адриане.
Он повернулся к Фокину и резко спросил:
— Теперь ты догадываешься, кого именно и для каких целей ты тренировал?
— А что? — коротко и мрачно спросил тот. — Ну.., у меня были подозрения.., но, конечно...
— Ты простодушный идиот, Афоня, — отчеканил Свиридов, — ты готовил кадры высококлассных террористов и не видел этого в упор.
Конечно, делать гексогено-тротиловую смесь учил их не ты, и работе с радиовзрывателями — тоже не ты. Зато именно ты привел их в выдающуюся физическую форму и сделал практически невидимыми и неуязвимыми. Разве не ты учил их двигаться вслепую в темноте с большим грузом так, что самый внимательный патруль не заметит в пяти шагах? Разве не ты за считанные недели отточил их искусство самообороны?
Разве не ты занимался с ними в тире и на стрельбище? Я мог бы еще долго перечислять, если бы в этом был какой-то смысл. А смысл состоит в том, что Адриан Панич — великий человек. Его даже не назовешь негодяем и мерзавцем — не тот масштаб. Из бывших спортсменок мирового класса он сделал сначала танцовщиц в своих ресторанах и ночных клубах, а потом террористок — тоже мирового класса. Ведь это так, Катенька?
Та, бледная как полотно, только кивнула.
— Препарат, который скорее всего принадлежит не к седативным наркотикам, а к психотропным стимуляторам, атрофировал у этих девушек моральные устои. Смерть воспринималась как игра, горе — как этическая условность.
Я говорю это так уверенно, потому что и нам с тобой, Афанасий, это хорошо знакомо. Помнишь, тогда, в «Капелле», когда нас учили по Кестлеру, что человек — это вырожденец обезьяньего рода, злокачественная мутация? Помнишь, как Саша Пчелкин умер от передозировки?
Фокин глухо выругался.
— Значит, Катя, ты отказалась работать на него и впредь. Но почему?
— Я.., я увидела сюжет по НТВ.., показывали эти развалины. Тогда, когда это произошло, все это пролетело мимо меня, как дурной сон.., я была постоянно на игле. А теперь он стал уменьшать дозы, и мир изменился. Словно сломался калейдоскоп. Он сказал, что у него есть еще одно задание для меня и еще нескольких девчонок, и тогда все — к моим услугам...
Катя всхлипнула и закрыла лицо руками, и Свиридов, вспомнив ее той, какой она была позавчера на ринге «Центуриона», никак не мог убедить себя, что эта сломленная, сломанная, съежившаяся девушка — та самая победоносная и невозмутимая Алая Пантера.
— О каких развалинах ты говорила? — спросил Фокин.
— Развалины.., дом на Каширском шоссе.
— А в Печатниках?
— Не знаю.., наверно, там работали другие... другие люди Адриана.
Свиридов взглянул на часы и произнес:
— Без двадцати два. Нам пора, Афоня.
Катя даже не заметила, что Влад назвал ее наставника Тихомирова Афоней. Она продолжала сидеть неподвижно, уткнувшись лицом в сложенные ладони.
— Что решим с ней?
Тело Кати словно прошил электрический разряд. Она подняла к Свиридову белое измученное лицо и пролепетала:
— Только не убивайте меня...
— Глупенькая, — проговорил Влад, — зачем нам убивать тебя, если накануне мы тебя спасали? Сделаем так. Ты тихо сидишь в этой квартире, никому не открываешь, на телефонные звонки не отвечаешь.
— Я оставлю тебе свой пейджер, — сказал Фокин.
— Правильно, — одобрил Свиридов, — в случае чего мы сбросим на него сообщение. И не волнуйся, — он легко приобнял ее за плечи и неловко поцеловал куда-то в ухо, — все будет хорошо...
Глава 8
НОВАЯ МАСКА КАРДИНАЛА
Свиридов и Фокин вошли в фойе «Центуриона» вместе. Вошли настороженно и медленно, как войска вступают на территорию, на которой, быть может, еще затаился противник.
Здесь их ждали. Охранник широко и почтительно улыбнулся и сказал:
— Я провожу вас к Николаю Алимовичу. Он ждет вас на втором этаже.
...Якубов был один. Он одну от другой прикуривал сигареты и стряхивал пепел прямо на полированную поверхность журнального столика, пренебрегая стоящей тут же пепельницей.
— Ага, — проговорил он, — молодцы, не опоздали. Ну что же, присаживайтесь, ребята.
Быстро вы сдружились, правда?
Свиридов и Фокин переглянулись: начало разговора им определенно не понравилось.
— Выпить не хотите?
— Нет, спасибо, — отозвался Свиридов.
— Ну да ладно. Не будем терять времени, начнем по порядку. У меня к вам есть один вопрос и одно предложение. Сначала вопрос: где вы были сегодня ночью?
— Правильно, я ожидал этого вопроса, — сказал Свиридов, — а сегодня ночью мы были в коротком отъезде. Какие-то уроды на наших глазах угнали машину Ивана Сергеевича с заднего двора, и мы их ловили.
