Больше всех досталось Кириллу Геннадьевичу, который совершенно не ко времени очнулся и полез в драку. Свиридов провел прямой удар с левой ноги прямо в челюсть бойца за справедливость, и тот, по всей видимости, временно потерял не только способность безболезненно жевать, но и дар членораздельной речи.
Впрочем, потерять такой дар, какой щедро наличествовал у Кирилла Геннадьевича, — это фактически означает ничего не потерять.
— Стой, братец! — внезапно прогремел чей-то властный насмешливый голос. — Погоди потрошить этих голубков. Хорош.., и так видим, что крутой.
Влад отпустил запястье последнего из парней, которому он только что выкрутил руку и уже примеривался, как бы поэффектнее отправить его к товарищам, валяющимся по всему рингу и вяло пускающим кровавые пузыри, но насмешка, звучавшая в голосе, заставила его остановиться.
Он обернулся и увидел, как под ограждением арены пролазит невысокий плотный человек лет сорока пяти, с сильной проседью в каштановых волосах и сардонической складкой на переносице.
По всему было видно, что это большой и острый балагур. Тонкий рот растягивался в длинной насмешливой улыбке, которую неисправимый романтик Александр Дюма любил называть улыбкой тигра. Небольшие проницательные глаза смотрели весело и открыто.
За ним следовали несколько одинаковых, словно подогнанных один под другого парней — в серых костюмах, с табличкой «Служба безопасности» на груди, с индифферентными широкими лицами и аккуратными проборами закрепленных лаком коротких темных волос.
— Паясничаем, братцы? — спросил он. — Буяним, добры молодцы?
— Кирилл Геннадьевич начал.., он, — заговорил было молодой человек в желтом смокинге, но человек с насмешливым лицом бесцеремонно перебил его:
— Да не то ты говоришь, Коля. Почему вот эти два охламона пьяные? А? Опять с Кирюхой безобразничают? Кирюху уволили, он тут тусуется, это его право — плати деньги и заходи. Но эти.., на рабочем месте.., охраннички!
— Я так понял, что двое из шести ребят работают под вашим началом в охране этого заведения? — спросил Свиридов, носком туфли поддевая лежащую на полу полупустую бутылку джин-тоника и, подкинув ее высоко в воздух, поймал за спиной с видом циркового акробата.
Начальник охраны «Центуриона» окинул его взглядом и спросил:
— Ты, брат, случаем, в цирке не работал?
— Нет, не работал. Но, я думаю, это у меня получилось бы.
— Почему-то я тоже так думаю. — Невысокий подошел к Свиридову вплотную и неожиданно рассмеялся. — А весело это у тебя вышло.
Прямо артист. Как в мультфильме про остров сокровищ, где доктор Ливси дерется с тремя пиратами, ухмыляется и демонстративно нюхает цветочек.., так его эти пиратские наскоки мало занимают. Чего это ты с Кирюхой сцепился?
— Я? — Свиридов широко улыбнулся и выписал ногами нечто похожее на старомодный книксен, которым институтки в дореволюционной России приветствовали свое начальство. — Да он сам на меня накинулся. Я хотел пригласить девушку на сеанс.., а этот тип приревновал и хотел меня поколотить. Нехорошо, паньстфо.
И Свиридов, одним глотком допив джинтоник и демонстративно раздавив в пальцах бутылку, уронил осколки на Кирилла Геннадьевича.
Потом поднес к глазам ладонь с длинными тонкими, как у пианиста, пальцами.
Ни одной царапины.
— Это как? — резко спросил шеф охраны.
— Что — как? — переспросил Влад.
— Вот это.., как ты сделал? С бутылкой... чтобы не порезаться?
— Это просто, — скроив умную мину, ответил Свиридов и откинул назад упавшие на лоб светлые пряди, — нужно особым образом нажимать на стекло, чтобы оно при демонтаже не пошло колом и не покалечило пальцы. Разумеется, воздействовать на стекло нужно с известной силой. Вот так.
Он вытянул вперед левую руку с зажатым в ней толстостенным бокалом и сломал его так, словно это была жестяная банка кока-колы.
И опять ни одного пореза.
— Да ты фокусник, брат, — одобрительно проговорил начальник секьюрити и подобрал с пола осколки бокала, в то время как его люди с куда меньшей церемонностью поднимали пострадавших от свиридовского произвола задир. — Нет.., не фокусник.., черт, ну и силища! Где тебя всему этому научили, брат?
— Да так, — неопределенно ответил Влад и подмигнул слепо упершемуся в него бледным взглядом «рефери» в желтом пиджаке. — Много где.
— А щас что делаешь?
Свиридов смерил того пристальным взглядом и махнул рукой:
— В основном ничего. А что? Вы хотите дать мне шанс изменить свою судьбу, как это складно говорится в подобных душещипательных случаях? Нескафе — изменим жизнь к лучшему, так, что ли?
— Люблю веселых людей, — ответил тот. — Когда веселье уместно. Впрочем, — он пристально посмотрел на Влада и снова рассмеялся, не обратив никакого внимания на то, что за его спиной один из разделанных Свиридовым под орех молодых людей зашевелился и тут же попал под раздачу вторично, уже силами охраны «Центуриона», — впрочем, такого обостренного чувства смешного, как у тебя, я давно не встречал. — Он энергично зажестикулировал охранникам, вероятно указывая, что делать, и снова повернулся к Владу с похвальными словами:
— Это надо же — пить коктейль, беседовать с девушкой и между делом раздернуть по полной программе шестерых остолопов. Ты прирожденный шоумен, братец. Паяц — в лучшем смысле этого слова. Я мог вмешаться сразу, но ты в тот момент троих уже вырубил, так что дело оставалось за малым — вырубить еще троих. Вот что... — он сразу посерьезнел, и Влад понял, что он может сказать, — пойдешь к нам работать?
— Мочить кого-нибудь? — беспечно проговорил Свиридов. — Или как?
Тот положил руку ему на плечо и сказал:
— Ты вот что.., как тебя зовут?
— Алексей.
— А я Николай Алимович. Мои зовут меня проще — Налимыч, или Налим. За глаза, понятное дело. Ты вот что, Алексей.., пройдем наверх.
Поговорим.
— О чем?
— Хотя бы о том, что появилась вакансия после того, как только что уволил двух этих уродов. Из компании Кирюхи Казакова.
* * *
— Выпьешь? — спросил Налимыч.
— Почему бы и нет. Нальете — выпью.
— А теперь о деле. Откуда ты такой прыткий взялся?
— Вообще-то примерно оттуда же, откуда и вы, Николай Алимович. Пока что иных способов воспроизведения потомства не выдумали.
Правда, клонирование практиковали, но так то с мышами...
— Спецназ?
Это прозвучало серьезно и резко, как выстрел. Предупредительный контрольный выстрел в голову, как говаривал в таких случаях Афанасий Фокин.
