— Добрый вечер, Алексей, — проговорил он, присаживаясь за столик Свиридова. — Вы разрешите называть вас так?
— Если угодно, Иван Севастьянович, — ответил вежливостью на вежливость Свиридов.
— Что пьете? — осведомился тот. — А-а-а, кофе? Это несерьезно. Какой кофе? Эй, любезный, позвольте, — и он подозвал официанта.
Тот подошел.
— Принесите нам бутылочку «кристалловской» и чего-нибудь закусить.., на ваш вкус и цвет, как говорится, — широко улыбаясь, проговорил Иван Севастьянович и кивнул официанту: действуй. — А то эдак мы и не сработаемся, а, Леша? Водку вообще пьете, или как?
Свиридов с готовностью качнул головой и иронически улыбнулся: ну конечно, добрый дяденька из спецслужб, разумеется, все так. Выпить? Да запросто! Если вы рассчитываете меня напоить и таким образом выдоить из меня что-то особенно пикантное, то это напрасно: в бытность собутыльником Афони Фокина приходилось выпивать столько, что загнулся бы весь центральный аппарат Главного разведуправления.
Впрочем, какой смысл его поить, если переиначенный в какого-то Каледина Влад Свиридов и так у них в кулаке, аки божия букашка: хочу — раздавлю, хочу — отпущу на волю.
— Моя фамилия Бах, — представился его собеседник. — Да, как композитор. Более того, — он широко осклабился, открывая превосходные крупные зубы, — более того, я полный тезка композитора. Естественно, в русском эквиваленте. Его как звали-то?
— Иоганн Себастьян Бах, — непринужденно отозвался Свиридов.
— Вот именно, — одобрительно проговорил однофамилец великого немецкого композитора. — Иоганн Себастьян Бах. А меня — Иван Севастьянович, что, можно считать, одно и то же.
— Прекрасно, — кивнул Свиридов. — А по званию и принадлежности?
— Майор ГРУ. — Бах посмотрел на него острым глубоким взглядом, который совсем не вязался с его простой и естественной манерой держать себя, и после незначительной, но очень насыщенной паузы проговорил:
— Я слышал о вас много интересного, Алексей. Не в моей компетенции копаться в вашем прошлом, мне просто даны указания направлять вас и, если что...
В глазах Ивана Севастьяновича тускло пробежала мгновенная металлическая искорка, она тут же угасла, дав место уже обычной мягкой приязни, но Владу хватило этого мгновения, чтобы понять: да, этот человек сделает все от него зависящее, чтобы выполнить инструкции своего руководства, чтобы сдержать Влада в поставленных ему жестких рамках и в случае какого-либо эксцесса — ликвидировать Свиридова.
Тем временем принесли водку и обильную закуску. Бах налил сначала Свиридову, а потом себе. Они чокнулись и выпили, Иван Севастьянович закусил, а Свиридов нет.
— Вам определено постоянное место жительства, — проговорил Бах. — Вот ключи от квартиры и брелок к ним.
— А адрес?
— Адрес написан у вас в паспорте. Впрочем, если у вас нет его при себе, то вы можете прочитать адрес прямо на брелке.
Свиридов взял протянутые Иваном Севастьяновичем ключи и прочитал адрес.
— М-м-м.., по-моему, это не особенно далеко отсюда, — сказал он. — Хорошо, — оборвал он сам себя. — Что еще?
— Еще?
— Вы же понимаете, многоуважаемый Иван Севастьянович, что для работы мне потребуются не только паспорта на имя Алексея Валентиновича Каледина и ключи от квартиры, где, надеюсь, деньги все-таки лежат, потому что мои кончаются, — Свиридов определенно лукавил, потому что истратить за два дня (один из которых был проведен в самолете) две тысячи долларов — вещь все-таки малореальная.
Свиридов прищурился и продолжал свою в высшей степени содержательную речь:
— Вы понимаете, что мне потребуется оружие и...
— Все ясно, — мягко прервал его Иван Севастьянович, который, пока говорил Влад, медленно, со вкусом дела разливал водку, — давайте выпьем.
После того как это было исполнено, Бах с достоинством закусил отбивной и сказал:
— Ну разумеется.., ну разумеется, вы найдете в вашей новой квартире все необходимое. Некоторая сумма денег — вы сами знаете, как безобразно финансируются российские спецслужбы, — и пистолет.
— Макарова? — довольно холодно спросил Свиридов.
— Я не знаю, какая марка, но он, безусловно, есть.
Они обговорили кое-какие детали, попутно допив бутылочку, и в заключение разговора Бах спросил:
— Вам известно, куда вы направитесь сейчас?
— Конечно, — с почти естественной беспечностью ответил Сверидов, — в ночной клуб «Центурион».
— Прекрасно. А почему вы направитесь именно туда?
— А вот сие для меня тайна. Просто получена такая наводка.
— И что вы там намерены делать?
— Безобразничать, — сказал Влад и выпил рюмку водки. И опять не закусил. — Безобразничать как можно основательнее. Чтобы приметили. Поверьте, уж что-что, а бесчинства выходят у меня особенно вдохновенно.
Бах пристально посмотрел на Свиридова и наконец еле заметно кивнул...
* * *
Эти хождения по ночным клубам с вполне определенными целями — выловить того или иного человека или на шаг приблизиться к тому, чтобы достать его, — никогда не кончались добром.
Не исключение и то — предыдущее — свидание с Кардиналом в ночном клубе «Менестрель».
Встреча, которой не помнит Влад, — потому что взрыв, смявший вице-мэра Козенко, как тряпичную куклу, высвободил из камуфлета отравляющее вещество нервно-паралитического типа, и самого Кардинала Свиридов увидел уже на излете сознания.
Его отвезли в корпус областного управления ФСБ и водворили в подвальную камеру. Но там он оказался не один.
Человек, который оказался соседом по камере и товарищем по несчастью, считался погибшим, и об этом уже оповестили всю страну.
Это был подполковник Панин.
Нет надобности говорить, насколько озадачил Свиридова этот неожиданный поворот событий. Хотя осторожность и в этом случае не следовало признавать излишней. Того же мнения был подполковник Панин, которого подставили точно так же, как Свиридова.
— Из болтовни никогда и ничего хорошего не выходило. Откуда я знаю, что тебя нарочно не подсадили ко мне? — сказал он.
Впрочем, лед недоверия оказался вскоре сломан, и угодившие в капкан поделились друг с другом своими соображениями о том, что же все-таки произошло с ними и кто и с какими целями прокручивает такую изощренную комбинацию.
И пришли к выводу, что Кардинал по каким-то причинам просто собирается исчезнуть навсегда, убедив всех в собственной смерти. А так как Кардиналу умирать по-настоящему ни к чему и недосуг, то он определил на роль собственной персоны Владимира Свиридова.
