– И мы с тобой все еще живы?!
– А что ж не живы, если Фокин нас с той хаты Леликовой забрал с автоматом, а потом по квартире ходил с полной обоймой в пистолете, все шторки задернул и дверь на все засовы закрыл? Конечно. Ему еще билеты всучили, чтобы он их, значится, тебе передал, на поезд. В Караганду поедем.
– Ага… В Караганду, значит? – выговорил Свиридов, задыхаясь. – В Караганду? Ну, это мы еще посмотрим, кто куда поедет… – Он сделал резкое движение, но дикий спазм боли впечатал его в кровать. – А… черррт!
Отлежавшись, он попросил Буркина:
– Иваныч, дай-ка сюда телефон. Позвоню… наугад.
– Куда?
Свиридов цепко перехватил у него трубку и молча набрал номер.
Телефонный номер квартиры, в которой он прожил с Наташей почти год. Он насчитал несколько длинных бесплодных гудков, на каждый из которых приходилось по два, а то и по три удара его придавленного тоской сердца. Влад уже хотел было положить трубку, когда вдруг – на том конце света – высокий женский голос ответил:
– Але.
Влад задохнулся. Помолчал и наконец выдавил:
– Ната-лья?
– Кто это? Погоди… это ты, Влад?
– Я.
Наташа кашлянула, очевидно, затрудняясь что-то сказать в ответ, молчал и Свиридов. Удушливость этой тишины, повисшей на обеих концах линии, давила, и разорвал ее Владимир:
– Ты же… ты же у Горина?
– Я заехала сюда, чтобы забрать кое-какие вещи. Ты меня очень удачно застал.
Свиридов выдохнул:
– Наташа, нам нужно встретиться.
Она ответила:
– Нет.
– А я говорю, что нужно. Это важно. Не знаю, как ты сейчас живешь, я все это время, как говорят, валялся в беспамятстве (Свиридов очень ловко ввернул эту деталь, хотя и бессознательно), но не думаю, что за истекшее время ты могла сильно измениться. Мне нужно увидеть тебя и Димку, а потом я уеду. У меня уже есть билеты.
– Да, я их видела. Валентин показывал. Как видишь, он держит свое слово и ты все еще жив.
Влада больно резанули эти слова. Но он выговорил с отчужденностью:
– Конечно, держит. Потому что я еще в Воронеже, и ему не хотелось бы светиться перед тобой.
– Ну, то, что ты в Воронеже, ему не помеха. Краснов, верно, тоже так думал, однако же Краснов мертв.
Свиридов вздрогнул. Во всей этой фразе его поразило не то, что Краснов мертв, а тон Наташи – как просто и буднично она сообщила о смерти этого человека, причем определенно отдавая себе отчет в том, что смерть наступила не от естественных причин. И уж, конечно, Наташа знала виновника этой смерти. Знала, потому что теперь она жила с этим человеком под одной крышей.
– Никогда я вас, баб, не понимал, – пробормотал Свиридов. – Быстро же он тебя под себя подмял… переделал.
– Ну, не быстрее, чем ты, Володя.
В голосе Наташи ему почудилось презрение. Он хотел бросить трубку, но вовремя подумал, что этим ничего не докажет, кроме собственной слабости и беспомощности, и произнес выдержанно:
– Мне нужно увидеть сына. Я не думаю, что это невозможно. На окраине Воронежа есть кафе «Эльба». В аллее, возле леса, где, помнишь, этим летом мы собирали с тобой белые грибы, а потом ходили купаться до Дона. Давай там. Устроим, извиняюсь за каламбур, встречу на Эльбе. Только не надо говорить «нет». Я и без того уже вышел из твоей жизни, и ни на какие жертвы идти не надо.
– К чему ты все это говоришь? – устало выговорила она, и он впервые услышал в ее голосе горечь. – Хорошо, если ты настаиваешь. Мы увидимся. Только Валентин наверняка придаст мне кучу охраны, и конфиденциальной встречи не получится.
– Да черт с ними! Назови время…
Глава 15
«ВСТРЕЧА НА ЭЛЬБЕ»
Кафешка на окраине леса, окаймлявшего черту города, оказалась совершенно пустой. Свиридов подвел свою машину к плохонькой автостоянке, а рядом на переднем сиденье бултыхнулся Буркин. По собственному признанию, он в последнее время был безвылазно пьян, и были тому причины… По крайней мере, не Владимиру осуждать Михала Иваныча. И когда он услышал, что Свиридов выбил встречу с Натальей, то постарался прийти в себя и без особого труда уговорил «зятька» взять его с собой.
Влад в соответствии с принципом «хуже не будет» согласился на просьбу тестя.
Свиридов и Буркин вошли в кафе, сели у окна и заказали сонному бармену, засиженному мухами, по пиву.
Пиво не успело кончиться. Муха, ползшая по стеклу с полустертой зеленой надписью «Эльба-КАФЕ», не успела преодолеть своего тяжкого пути. Воздух дрогнул от мягкого звука, все нарастающего в звучании, и Влад тотчас распознал, что это едут несколько дорогих бесшумных автомобилей. С побледневшим лицом он повернулся к Буркину и хотел было сказать, что Горин, верно, дал Наташе целый кортеж, чтобы показать и ей, и Владу, какое ничтожество этот Свиридов, – но не успел. Кортеж, о котором хотел сказать Владимир, подъехал к кафе. Из головного черного джипа вышел элегантный бодигард и, пройдя вдоль представительского пятисотого «мерса», открыл заднюю дверь и подал руку изысканно одетой молодой женщине с очень бледным лицом.
Свиридов не сразу понял, что это Наташа. А понял он это только тогда, когда из салона автомобиля протянулись две определенно мужские руки и передали женщине по-игрушечному одетого ребенка.
Горин. В салоне явно был Горин, понял Влад, и это он отдал Наташе ребенка. Его, Свиридова, сына.
Ненависть снова вскипела в нем и заходила по жилам кругами. В кафе вошла Наташа с сыном на руках, в сопровождении двух охранников с «узи». Один из них тут же шугнул перепуганного бармена, а Влад, которого в этот момент быстрыми движениями обшаривал второй секьюрити на предмет наличия оружия, произнес, не будучи способен обуздать жгучий сарказм:
– Что, новая русская Мадонна с ребенком? Еще не нашла своего Рафаэля Санти?
Наташа села перед ним на стул, чуть покачивая сына на руках, и произнесла:
– Ты, кажется, хотел увидеть Диму? Вот, смотри.
Свиридов застыл на месте, и только чуть шевельнулись его губы:
– Я вижу, Валентин Адамович успел очаровать тебя. Весь новорусский набор к твоим услугам: охрана, кортеж, «брюлики», все такое.
– Не юродствуй, Влад, – выговорила она, – тем более что нет времени. Ни у тебя, ни у меня. У нас через час самолет.
– А-а, медовый месяц на Мальдивах? – с завидно сыгранной беспечностью предположил Влад.
– В Мексике. Он уже абонировал на две недели ранчо.
– Чу-удесно, – протянул Свиридов. – Ранчо – это круто. Поздравляю тебя, Наталья, с началом новой, настоящей жизни. Ну, ты хоть счастлива?
– Ты задаешь такие вопросы, как будто нам по двадцать лет.
