В эту секунду в замкнутом пространстве двора раздался негромкий хлопок – тише, чем бывает, когда раскупоривают бутылку с шампанским. Шагнувший уже на крыльцо «баскетболист» словно споткнулся, на секунду остановился, а потом упал лицом вперед. Импровизированный глушитель из подушки сработал отлично. Сидевшие в «Тойоте» люди первые две-три секунды даже не поняли, что произошло. Звука выстрела слышно не было, и поэтому со стороны все выглядело так, словно Жираф просто упал, споткнувшись о ступеньку.
На лобовое стекло «Тойоты» свалился здоровенный лист мокрого картона из той же самой мусорки, ослепив сидящих в машине. Водитель попытался одновременно сделать два дела – включить дворники, стараясь сбить тяжелый липкий картон и врубить заднюю передачу, чтобы выкатить со двора. Но ни того ни другого он сделать не успел. Дворники завязли в мокром, липком месиве, а прежде чем водитель успел стронуть машину с места, раздались еще два смазанных выстрела.
Опущенное боковое стекло позволяло Колыме целиться точно, и он не упустил своего шанса. Водителю пуля из «ТТ» попала в лоб, и он умер мгновенно, успев только конвульсивно дернуться. Пассажир прожил немного дольше: ему пуля попала в подбородок, раскрошила зубы и челюсть, забрызгав весь салон машины кровью и осколками зубов. Он попытался закричать, но крик завяз в нем, и наружу вышло только что-то среднее между полупридушенным хрипом и свистом. Он еще успел увидеть склонившееся над ним лицо блатного и сверкнувшую в его руке финку. Колющий удар в сонную артерию оборвал его страдания.
Колыма распахнул дверь «Тойоты» и быстро выволок из нее трупы. Нужно было торопиться. Выстрелов, скорее всего, никто не слышал, но беготня по кухне привлекла к себе достаточно внимания, сейчас сюда наверняка уже едут менты, в любую секунду во двор может кто-то войти. Впрочем, зная оперативность магаданских ментов, Колыма был уверен, что еще минут пять-семь до их прибытия у него точно есть, а случайных прохожих можно не опасаться. Вряд ли кто-нибудь захочет играть в добровольного помощника милиции и попытается задержать вооруженного человека, только что положившего нескольких качков.
Колыма быстро обшарил карманы убитых и стал обладателем целой коллекции разных полезных вещей: три бумажника с деньгами, паспорта, три клубных карточки… А ну-ка, что это за клуб? Колыма быстро просмотрел документы убитых. Ага, клуб тяжелой атлетики и бодибилдинга «Антей». Все ясно. Это были спортсмены, люди Медведя. Что ж, ничего удивительного: прослышал, наверное, о «рыжье», сволочь, и захотел навариться. Вот и наварился, снимай пенки – четыре трупа своих людей и неизбежные разборки с милицией.
«Хотя, – подумал Колыма, – трупов может быть и три. Обваренный, может, жить еще и будет. Но наверняка мало и плохо».
Колыма забрал ключи от машины, быстро обежал «Тойоту» и заглянул в багажник. Ох-хренеть! Целый арсенал. «АКМ», три гранаты, волына какая-то импортная… О, ни фига себе, это «зиг-зауэр»! Крутая игрушка. А это что? Он приподнял промасленную тряпку и увидел под ней одноразовый гранатомет «муха». Да… Интересно, они что, на войну собирались или думали, что все это для его поимки понадобится? Эх, недотепы, качки недоделанные. Чтобы кого-то ловить, нужны в первую очередь мозги, а не гранатометы. А вот ему весь этот арсенал, пожалуй, пригодится.
Колыма захлопнул багажник, оттащил трупы к стенке, чтобы не мешали, сел в машину и преспокойно выехал со двора. Как он и ожидал, остановить его никто не попытался, а ментовские сирены он услышал, только отъехав от «стекляшки» квартала на два. Колыма усмехнулся: что ж, он так и думал. В случаях перестрелок менты на место происшествия не торопятся. И самим под пулю попасть можно, и мешать браткам делать за них их же работу не резон. Очень логичная позиция.
Колыма свернул с проспекта Мира на маленькую Приморскую. Все-таки сталкиваться с ментами нос к носу ему сейчас ни к чему.
Глава 16
В зонах тоже есть библиотеки. Более того, зоновские библиотеки частенько пользуются большей популярностью, чем обычные. Зэкам сидеть скучно, любое развлечение – за счастье, вот и читают во время отсидки то, до чего в школьные годы руки не доходили, ликвидируют пробелы в образовании – Пушкин, Лермонтов, Гончаров, Тургенев, Толстой, Чехов…
Особенной популярностью пользуется Достоевский, его «Записки из Мертвого дома» – бестселлер, зачитанный до дыр, очередь на эту книгу зэки за полгода занимают. Впрочем, «Преступление и наказание» тоже читают с удовольствием, но относятся к книге не как к философскому роману, а скорее как к детективу.
Вот и получается, что иной блатарь после нескольких ходок русскую классику девятнадцатого века получше университетского профессора с филфака знает: хоть прозу, хоть поэзию. Конечно, Пушкину и Толстому зэки предпочли бы что-нибудь более остросюжетное, но комплектация фондов библиотеки уже не от них зависит, радуйтесь и тому, что сейчас вообще художественную литературу читать в тюрьмах разрешено, в том самом девятнадцатом веке заключенным из книг только Библию давать разрешалось, об этом зэки как раз из «Записок из Мертвого дома» узнали.
Должность библиотекаря среди зэков издавна считается самой козырной, поэтому, как правило, ее занимают смотрящие по зоне. Не была в этом смысле исключением и «двадцатка» под Ягодным – библиотекарем здесь числился Вячеслав Сестринский, то есть Батя. Правда, как ни удивительно, относился Батя к своей должности почти серьезно. Сам он еще в молодости, во время первой отсидки, здорово впечатлился русской классикой, особенно Достоевским, и с тех пор искренне считал, что читать братве полезно. Поэтому смотрящий строго следил, чтобы книги возвращали вовремя и целыми, с невыдранными страницами. А в конце прошлого года он даже не поскупился – отстегнул пару сотен баксов из общака на закупку новых книг в библиотеку. От государства-то средств на это давным-давно не поступало, а старые книги постепенно приходили в негодность.
Небольшое помещение библиотеки поддерживалось в образцовом порядке. Каждый день по распоряжению смотрящего два зэка делали здесь уборку. Вдоль стен шли стеллажи с ровными рядами корешков книг, пол был образцово чистым, а в воздухе стоял тот специфический, только библиотекам свойственный запах бумажной пыли. Еще немного пахло плесенью, с этим Батя ничего сделать не мог, помещение было сыровато.
Смотрящий сидел за столом, перед ним лежал открытый томик. Батя дочитывал последнюю страницу. Дочитав, он захлопнул книгу и поставил на полку, строго на ее место. Это были «Бесы» Достоевского.
«Эх, ничего-то у нас не меняется, как все два века назад было, так и сейчас осталось, – подумал смотрящий, слегка покачав головой. – Ну, да ладно, хватит отдыхать, нужно и делом заняться. Надо Ворону позвонить – узнать, как у него дела движутся».
Батя достал мобильный телефон и набрал номер.
– Да, слушаю, – раздался в трубке знакомый голос его приближенного.
– Здравствуй, Ворон. Узнал?
– Обижаешь, Батя. Чтобы я тебя не узнал… Как можно! – Голос Ворона звучал слегка подобострастно, смотрящему это не очень-то нравилось, но что делать – у всех людей свои слабости и недостатки.
