– Серьезно? – переспросил бородач.
– А то как же! Может, поэтому именно на той зоне и «разморозка». Наш смотрящий – человек серьезный, беспредела не допускает.
– Да, наверное, – снова поддакнул бородач. – А ты сам смотрящего знаешь?
– Ну, видел, конечно, пару раз, в лицо знаю, – со значительным видом кивнул водила. – Но общаться не доводилось. Сам понимаешь: смотрящий по всей Колыме – это такая фигура… Но когда я срок мотал, то от пацанов про него много слышал. Такого рассказывали, что про кого другого я бы и не поверил. Например, что один раз Батя…
Но бородач, которому, видимо, надоело слушать рассказы водилы, снова перебил его:
– Слушай, Сеня, я все хотел спросить: ты на какой зоне сидел?
– А ты что, следователь, чтобы мне такие вопросы задавать? – неожиданно агрессивно отозвался водила, поворачиваясь к пассажиру.
– Базар фильтруй, – совершенно другим, жестким и решительным голосом ответил мужик и опустил шарфик, скрывавший нижнюю часть его лица.
Физиономия водилы «Магируса» мгновенно вытянулась от удивления, брови приподнялись, а глаза выпучились так, что чуть не вылезли из орбит.
– Ты-ы-ы? – изумленно протянул он. – Извини, не узнал.
– Это хорошо, что ты меня не узнал, – спокойно ответил бородач, возвращая шарфик на место. – Давай, за дорогой следи. А то сейчас в поворот не впишемся.
Татуированный водила наконец замолчал и сосредоточился на дороге, но все равно постоянно кидал на своего пассажира опасливые и одновременно уважительные взгляды. Бородач не обращал на это никакого внимания. Он спокойно смотрел на летящую под колесами «Магируса» дорогу да что-то насвистывал себе под нос. Сейчас в нем снова никак нельзя было заподозрить серьезного человека. Тем более такого, который способен одним предложением заткнуть рот здоровенному детине с уголовным прошлым.
33
– Все, считай, прилетели, – сказал Софии Колыма, привстав и выглянув в иллюминатор. – Вон сопка, сейчас ее перелетим, и уже через минуту будут Ключи.
– После них мы, кажется, нигде больше садиться не будем? – спросила девушка.
– Нет, – покачал головой Колыма, слегка поморщившись.
– Что с вами, Коля? – обеспокоенно спросила София.
– Да так… Ничего особенного, – отмахнулся Колыма.
Блатного неожиданно пронизало острое чувство опасности. То самое звериное чутье, которое не раз выручало блатного в самых трудных ситуациях. Сам Колыма этому чутью верил, но говорить о нем вслух не любил. Чего метлой зря махать? Если знаешь что-то конкретное – говори, нет – помалкивай. Особенно в таких случаях, как сейчас, – когда чувство совершенно неопределенное, и непонятно, что делать. «Но сейчас-то нам вроде ничего не угрожает, – подумал блатной. – Чужих в вертолете нет, дозаправиться мы успеваем, врезаться тоже ни во что не врежемся: Санька – пилот опытный. Нет, зря я, наверное, дергаюсь. Старею, не иначе. Нервным становлюсь».
В этот момент мужик в шлемофоне, стоящий за валуном на вершине сопки с ПЗРК «Игла» наперевес, двумя движениями привел свое оружие в окончательную боевую готовность и поймал стволом тушку вертолета, находившуюся сейчас меньше чем в тридцати метрах от него и уже погасившую скорость почти до нуля.
– А дозаправляться нам долго? – спросила София, чтобы отвлечь Колыму от каких-то явно не слишком приятных мыслей.
– Минут десять примерно, – ответил блатной. – Если только…
Договорить он не успел. В дно зависшей над сопкой вертушки пришелся мощнейший удар. Раздался громкий хруст, вертолет подпрыгнул в воздухе, пол под ногами провалился, и Колыма с Софией кувырком полетели в дальний угол, прямо на цинковый гроб и «грузняк». Несколько секунд подбитый вертолет еще боролся за жизнь. Но тут раздался взрыв, окончательно разворотивший двигатель «Ми-24», в который и целился выстреливший. Во все стороны брызнули скрученные и перекореженные раскаленные осколки железа, в металлическом кожухе надсадно взревел захлебывающийся ротор, загрохотал, а через мгновение, прошибив стенку кожуха, ротор вылетел наружу, пробил обшивку и полетел вниз. Вертолет окончательно потерял управление и, клюнув носом, рухнул на землю.
За те несколько секунд, пока подбитый вертолет еще удерживался в воздухе, в салоне успело произойти очень много событий. Колыма, падая, здорово ударился бедром об угол чемодана с «грузом» и головой о стенку. На мгновение в глазах блатного потемнело. София упала на Колыму, и поэтому ей досталось меньше. Охваченная паникой девушка, не рассуждая, вскочила и рванулась к двери вертолета – если бы потом ее спросили, зачем она это сделала, ответить София бы не смогла. Просто в ту секунду она была убеждена, что из вертолета надо выпрыгнуть.
– Стой! – Опомнившийся Колыма бросился за ней и успел схватить девушку сзади за рукав. – Не смей! Порубит!
В отличие от самолетов, любой вертолет при аварии в воздухе падает брюхом вверх. Дело в том, что двигатель расположен вверху, под несущим винтом, и центр тяжести у любой вертушки находится очень высоко. Как только двигатель перестает работать, немедленно исчезает тяга, и центр тяжести мгновенно смещается, вертолет переворачивается тяжелым винтом вниз. Именно поэтому выпрыгивать из падающего вертолета нельзя – винтом на куски порубит.
Но на этот раз до конца перевернуться вертолет не успел – слишком небольшой была высота, с которой он падал. Метров двадцать пять, не больше. Он успел повернуться только наполовину и врезался в землю носом, пропахав склон и высекая искры из базальта, находившегося под тонким слоем почвы. Во все стороны полетели комья земли. Оказавшееся на пути подбитого вертолета деревце было сметено в сторону. Метров через семь вертолет остановился, пропахав в земле огромную борозду, словно здесь прошел плуг какого-то великана. Кабина пилотов смялась в гармошку, но хвост, где в момент удара о землю находились Колыма и София, уцелел. И девушка, и блатной снова пролетели через весь салон и упали на переднюю стенку, ставшую теперь полом. На этот раз внизу оказалась София, но Колыме это не помогло. Что-то твердое врезалось ему в голову чуть выше виска, и блатной отключился.
Как правило, после таких крушений не выживает никто. Но Колыме и девушке повезло – «Ми-24» как раз шел на дозаправку, его баки для горючего были почти пусты и поэтому не взорвались.
* * *
Опустив «Иглу», мужик в шлемофоне внимательно наблюдал за предсмертной агонией подбитого вертолета. Когда вертушка рухнула вниз, скрылась из виду и до ушей стрелявшего донесся глухой удар, мужик негромко, но довольно хмыкнул себе под нос и совершенно спокойно пошел вниз, к поджидающему его вездеходу. Из люка машины торчала чья-то голова в таком же, как и у стрелявшего, шлемофоне.
– Порядок? – сипло спросил высунувшийся.
– Сам не видел, что ли? – отозвался стрелок. – Когда я берусь за дело, то делаю его хорошо и довожу до конца.
