Вертолет, на котором они с Колымой летели в Магадан, только взлетел после первой дозаправки. Пока пилот заправлял машину, София и Колыма вышли наружу подышать свежим воздухом и поразмяться. Правда, длилась эта прогулка очень недолго – несмотря на теплую одежду, София уже через минуту замерзла и вернулась в вертолет. Теперь она делилась с Колымой впечатлениями.
– Как живут… Нормально, – отозвался Колыма.
– Кошмар какой! Ведь сейчас даже не зима еще, а уже какой холод! Что же тут месяца через два будет? – В голосе девушки, всю жизнь прожившей в теплой Грузии, звучал страх.
– Сейчас здесь разве холодно? – спокойно ответил Колыма. – Минус двадцать пять, – это нормально. Зимой у нас кое-где по области до минус пятидесяти доходит, вот это да, это холод.
– Минус пятьдесят?!
– Ну, это редко. Но минус сорок зимой – совершенно нормальное дело.
Девушка покачала головой. В ее глазах были одновременно страх и недоверие.
– Нет, я не понимаю, как тут жить можно. И дядя Вахтанг здесь в лагере сидел… Как же он выжил?
– Человек, София, это такая скотинка, что ко всему привыкает, – наставительно сказал Колыма. – Поначалу тем, кто с юга сюда попадает, трудно, конечно. Но потом ничего, привыкают.
– Я бы тут точно в первую же неделю умерла, – убежденно сказала девушка.
– Здесь не только в лагерях люди живут. Якуты, эвенки – они здесь всю жизнь проводят.
– Ну, это другое дело… – начала девушка.
– Конечно, другое, – перебил ее Колыма. – Они ходят в теплом, едят досыта, дома у них тоже нормальные, по сравнению с зоновскими бараками просто отпад. Хоть и тесно, да тепло.
– Нет, дядя Вахтанг просто герой, что здесь выжил.
– Если так, тогда слишком много героев получается, – хмыкнул Колыма. – Что за примером далеко ходить – вон, Горец тоже из Грузии, два года под Ягодным оттянул, и ничего, выжил. Тоже герой, выходит.
Девушка ничего не ответила, только слегка поморщилась. Проницательный блатной понял, что это реакция на упоминание о Горце. Да, отношения у них явно непростые. Кстати, интересно, кем Горец ей приходится? Ведет он себя как родственник, но, судя по тому, что София ему недавно рассказала, со всеми родственниками, кроме Свана, она никаких отношений не поддерживала.
– Кстати, София, а Горец тебе кто? – спросил Колыма. – Родственник?
Девушка секунду помолчала. Отвечать ей явно было не очень-то приятно, но она все же справилась с собой.
– Родственник… Правда, дальний очень и по материнской линии. У мамы была троюродная сестра, он ее сын.
– А у вас с ним что-то неладно? Горец тебя чем-то обидел?
– Ничем он меня не обидел! – почти грубо ответила девушка. – Просто… Понимаете, Коля, с дядей Вахтангом он через меня познакомился. Тоже считал себя его родственником – хотя какое тут родство, по крови он Киприани не родня. Но дядя его все равно принял, потом Шалва стал ему помогать, у них общие дела появились.
– Ну и что? Это же хорошо! – удивленно сказал Колыма.
– Хорошо-то хорошо, – невесело улыбнулась девушка. – Но понимаете, Шалва считал, что дядя Вахтанг именно его наследником назначит. Он, конечно, более дальний родственник, чем я, да еще и не по крови, но зато мужчина. Понимаете? У нас, в Грузии, это важно. Но и родство тоже имеет значение. Я племянница дяде Вахтангу, а Шалва кто? Сам Шалва говорил, что он у дяди правая рука. Но это неправда. Правой рукой у дяди был Тенгиз Санвоани, уж я-то знаю! И Тенгиз не возражал, что дядя меня наследницей назначил, он знал, что я ему как дочь была! А Шалва недоволен. Его ущемили в правах, бабу вместо него выбрали. Понимаете?
– Чего ж тут не понять, – кивнул Колыма. Он и в самом деле понимал, причем обоих – и Софию, и Горца. Мужчине, конечно, должно быть очень обидно, что ему предпочли женщину. Он помнит, как вел себя Горец, когда завещание Свана зачитали. Но и София права – если они со Сваном были так близки, то она и должна стать его наследницей.
– Мы и раньше-то никогда особых родственных чувств друг к другу не питали, – продолжала девушка, – а теперь и подавно.
Колыма хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но в этот момент из кабины пилота раздался голос:
– Колян! Иди сюда!
Колыма встал и осторожно, придерживаясь за стену, подошел к открытой двери в кабину и заглянул туда. За ним последовала и София.
– Что такое, Саня? – спросил блатной у сидевшего за приборами пилота.
– Тут передали по радио, что на какой-то зоне бунт, – сказал пилот, оборачиваясь к Колыме. – Я подумал, может, это тебя заинтересует.
– А на какой именно, не сказали? – быстро спросил Колыма.
– Может, и говорили, но я не слышал. Я слушал-то не с начала.
– Ясно. Саня, я тебя прошу, постарайся побыстрее нас в Магадан доставить.
– Я и так делаю, что могу, Колян, – пожал плечами пилот. – Все, что можно, я из машины выжимаю, а больше – не обессудь. Минут через тридцать мы в Ключах сядем на эмчеэсовский аэродром, дозаправимся и еще минут через сорок уже в Магадане будем.
– Давай, Саня. Постарайся, – сказал Колыма. – Это очень важно.
Пилот кивнул, и блатной, чтобы не мешать ему, вернулся на свое место в салон.
– Думаете, это на той самой зоне бунт, где Батя? – спросила его София.
Колыма молча кивнул.
– Может, на другой какой? – неуверенно сказала девушка. – Здесь же много лагерей, да?
– До песьей бабушки, – кивнул Колыма. – Но бунтуют наверняка там. Просто так, без причин, бунт ни-кто устраивать не будет. А в той зоне, где Батя чалится, причины есть – там же администрация гнулово устроила, из-за которого он меня за «грузом» и послал. Эх, ядрена вошь, чуть-чуть мы опоздали! Прилетели бы хоть на день раньше – успели бы!
– Может, еще ничего страшного не случилось… – робко сказала девушка.
– Может быть, – сквозь зубы ответил Колыма. – Так… Ну-ка, прикинем. До Ключей еще полчаса, там дозаправимся. Да потом еще сорок минут. В общем, через два часа мы точно в Магадане будем. Ладно, посмотрим, может, еще и не поздно…
29
Вездеход с эмблемой МЧС на борту, подпрыгнув на ухабе, выехал на «серпантинку» с одного из боковых ответвлений, ведущих в горы, и остановился. Из машины вылез невысокий, плюгавый мужик в шлемофоне и очках, с поднятым воротником и шарфом, намотанным так, что нижней части лица видно не было. Собственно, лица не было видно практически совсем – только нос. В руках мужик держал сложенную в несколько раз карту Магаданской области. Что-то раздраженно бормоча себе под нос, он развернул ее, прижал к борту вездехода и принялся внимательно рассматривать. Судя по всему, мужик изрядно нервничал. Заблудился, скорее всего.
Издалека послышался шум приближающегося мотора. Мгновенно свернув карту, мужик в шлемофоне встал у обочины и поднял руку. Но появившийся через полминуты серый джип даже не притормозил – его водитель не был дураком и, увидев эмчеэсовский вездеход, решил не связываться. Так же поступил и появившийся через несколько минут грузовик, и еще одна легковушка. Мужик в шлемофоне явно нервничал все больше. Наконец он раздраженно сплюнул, подбежал к вездеходу и запрыгнул внутрь. Через несколько секунд мотор машины глухо заурчал, вездеход медленно прополз несколько метров и встал боком, практически полностью перегородив собой проезжую часть. Мужик снова выскочил из машины, встал рядом и вытащил из кармана красные корочки.
