– Ну? – напряженно отозвался Васильев.
– Получишь. Только в такой форме, что о-о-очень об этом пожалеешь.
Дверь открылась, и на пороге кабинета появился вертухай с двумя чашками чаю. Он поставил их на стол и, повинуясь жесту Васильева, тут же вышел.
– Ну, ты чаю не хочешь, а я попью, – с показной беззаботностью сказал «хозяин», придвигая к себе одну из чашек и делая маленький глоток. При этом он исподлобья наблюдал за Батей – ну не из железа же он сделан, этот проклятый блатарь! Не может он сейчас не хотеть выпить горячего и съесть что-нибудь калорийное, не может не бояться возвращения в ШИЗО! Но Батя, казалось, вообще не смотрел на Васильева, он опустил глаза и сидел так, словно был в комнате один.
Медленно, напоказ сжевав печенье из пачки и запив его чаем, Васильев снова заговорил:
– Батя, я же знаю: ты – умный человек. Ты прекрасно понимаешь, что я ведь тоже могу кое-какие меры принять. Лучше бы нам с тобой договориться, но если нет… У меня и другой выход есть. Я могу вызвать спецназ внутренних войск из Магадана. Не буду врать – я не хочу этого делать. Но посуди сам: я в этом случае максимум вылечу в отставку, а что с твоими корешами будет? Ты понимаешь, спецназ есть спецназ, им по фигу. Будет кровь, невинные жертвы. А ведь арестантов ждут дома мамы, дети и жены. Если не дождутся, это будет на твоей совести! Ты же знаешь, я могу это устроить!
Васильев умело давил на эмоции, но Батя был опытен. По многим мелким признакам он видел, что «хозяин«боится. А когда противник боится, это значит, что выигрыш уже твой.
– Давай сделаем так, – задумчиво сказал Батя. – Ты обещаешь, что никаких войск тут не будет. А я постараюсь развести рамсы краями. Только края будут ближе ко мне, чем к тебе.
Фраза эта была сказана с явным подтекстом, однако Васильев этого не заметил.
– Ладно. Ночь досидишь, а утром я тебя выпущу, – ответил он. – Сидеть будешь не в ШИЗО, не беспокойся. Заодно и отогреешься.
Васильев вызвал конвой, отдал вертухаям приказ, и Батю увели. А Васильев оперся подбородком о сцепленные в замок руки и снова задумался. В его решении не отпускать Батю прямо сейчас, а придержать до утра не все было так просто. Васильев очень не хотел лишаться ценного пленника и старался по возможности оттянуть этот момент. Тем более что туманное обещание смотрящего – дело не очень-то надежное. А если его отпустить, то зэки получат умного, хитрого и пользующегося среди них непререкаемым авторитетом вождя – это факт.
«Посмотрим, что к утру будет, – подумал он. – Может, зэки что новое скажут – или Еременцев с ними как-нибудь договорится, или сами что решат. Им ведь там, кроме всего прочего, еще и жрать нечего. Оголодают – поумнеют. Эх, елки-палки… Вот влип я. Может, не мучиться, а просто вызвать войска из Магадана, и пусть эти блатари с ними разбираются?»
23
В северных городах аэропорты очень напоминают железнодорожные вокзалы европейской части России. На материке основной вид транспорта для собравшихся ехать в другой населенный пункт – поезд, на севере – самолет. На большей части северо-востока страны железнодорожных линий просто не проложено – это невыгодно. Сложности работы по прокладке путей плюс постоянные снегопады, продолжающиеся большую часть года, – все это делает железную дорогу нерентабельной. И место поездов занимают самолеты или вертолеты. Заработки на севере вполне позволяют даже не самым обеспеченным людям пользоваться услугами воздушного транспорта, если нужно поехать куда-нибудь дальше, чем в расположенный километрах в сорока ближайший поселок.
Не стал исключением из общего правила и магаданский аэропорт. С утра до вечера его заполняла шумная разномастная толпа, состоящая из старателей, зимовщиков, бывших зэков, отправляющихся на материк, нефтяников, промысловиков, геологов и прочей публики. У входа на летное поле на корточках сидело полтора десятка молодых ребят в камуфляжных куртках и штанах, и кряжистый черноусый мужик лет тридцати, сержант погранвойск, сопровождал по домам комиссованных по состоянию здоровья моряков Северного пограничного флота.
Недалеко от них устроилась небольшая компания геологов – эти, наоборот, только что прилетели в Магадан и теперь дожидались вертолета, который должен был доставить их на место работы. Рядом с геологами лежала, опустив голову на передние лапы, крупная серая собака, по виду которой было ясно, что какой-то не очень дальний ее предок был волком. Намордника на собаке не было, но никого из окружающих это не смущало. Все знали, что у геологов собаки всегда умные, зря никого не тронут.
Чуть в стороне прогуливались трое ментов, внимательно присматривающихся ко всем появляющимся рядом с летным полем людям. Это был усиленный наряд ППС, в задачу которого входило отслеживать, не появился ли в аэропорту кто-нибудь из длинного списка находящихся в розыске преступников или беглых зэков. В общем, магаданский аэропорт ничуть не напоминал своих чистых и ухоженных европейских собратьев. Было в нем что-то, неуловимо напоминающее шумный азиатский рынок, с поправкой на то, что тут ничего не продавали. Ну и на погоду, естественно. Минус двадцать пять. Для Магадана это совершенно нормальная температура воздуха в октябре.
– Произвел посадку самолет «Ил-86», прибывший из Москвы, выход пассажиров через второй терминал… – разнесся над аэропортом громкий голос диктора, не слишком разборчивый из-за плохих динамиков. Большинство ожидающих не обратило на сообщение никакого внимания. Только несколько человек куда-то заторопились – видимо, встречать.
Самолет «Ил-86» сел на самую ближнюю к ограде аэропорта полосу. Поэтому подавать пассажирам автобус никто, разумеется, и не подумал – чай, не графья, и так дойдут. Стюардесса первой появилась на выходе. Она с трудом выдавила устало-профессиональную улыбку – после нескольких часов полета она, казалось, просто приклеилась к ее лицу. Мимо девушки по вытертым до белизны металлическим ступенькам трапа один за другим заспешили пассажиры рейса.
– Пропусти! – рявкнул здоровенный парень в куртке с надписью: «Аляска», протискиваясь мимо уже шагнувшего перед ним в дверь человека. Стюардесса поморщилась. Этот парень все время полета испытывал ее нервы на прочность. Вот и теперь ведет себя по-свински. Самое главное – толку от того никакого нет. Ну, окажется он на земле на полминуты раньше. Неужели это ему настолько важно? И не скажешь ему ничего – пассажир есть пассажир, вести себя с ним следует вежливо и предупредительно.
– Пропусти, дед! – Парень шагнул вниз по трапу и попытался отпихнуть невысокого пожилого бородатого мужчину в очках и с палочкой, одетого в видавший виды серый плащ и шляпу. Парень выглядел раза в два массивнее мужичка, и стюардессе на секунду показалось, что одетый в серый плащ человек сейчас отлетит в сторону. И хорошо, если не свалится с трапа. Но старик неожиданно ловким и быстрым движением слегка присел, сбросил с плеча руку парня, развернулся и негромко сказал:
– Не торопись, пацан. Тише едешь – дальше будешь, – и, отвернувшись, спокойно пошел дальше. Но в голосе его было что-то такое, что заставило нахального парня на секунду остановиться, а придя в себя, двинуться вперед уже куда спокойнее. Стюардесса негромко хмыкнула. Надо же, какой дедок серьезный, кто бы мог подумать, при такой-то внешности. И одет бедно, и лицо… Тут девушка сообразила, что лица старика она толком и не рассмотрела. Верхняя его часть была скрыта полями шляпы и очками с толстыми стеклами, а нижнюю прикрывал шарф. «Зачем ему шарф? – мельком подумала девушка. – Хотя здесь же холодно, может, он откуда-нибудь с юга…» Сама стюардесса была местной, и для нее минус двадцать пять градусов и холодный северный ветер не были чем-то непривыч-ным.
