Кузнецов появился в комнате, где держали отца Василия, неожиданно, рывком распахнув дверь. Уселся на стул перед священником и некоторое время молчал, сосредоточенно разглядывая необычного ночного визитера.
– Вы понимаете, что я должен был передать вас в руки органов внутренних дел? – наконец заговорил офицер.
– Вы правильно оценили ситуацию, – с некоторым облегчением ответил отец Василий.
– А кто тот священник, который, по вашим словам, насильно удерживается в воинской части? Как он туда попал, как узнал об оружии?
И отец Василий снова стал рассказывать, но теперь уже с самого начала. Майор смотрел на него холодным взглядом и молчал. Было непонятно, верит он словам священника или нет. Но он вдруг поднялся, прошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат, набрал какой-то номер и замер в ожидании ответа. Наконец ему ответили. Очень коротко и сжато майор доложил какому-то полковнику о происшествии и показаниях заявившихся в комендатуру людей. А также об обнаруженном в «КамАЗе» с поддельным пропуском фельдъегерской связи оружии, двух связанных людях и одном трупе.
Отцу Василию были хорошо слышны короткие фразы и междометия на том конце провода, отпускаемые властным баритоном. Когда майор закончил свой доклад названием части, перечислением захваченных там гражданских лиц и информацией о возможном месте захоронения трупов солдат, числящихся в розыске, полковник отреагировал коротко и по-военному:
– Твою мать!.. Машину за мной! Поднять по тревоге комендантскую роту! Кто там у нас из военной контрразведки дежурный сегодня? Вызывай срочно!
По приказам, которые отдавал по телефону дежурному военный комендант, отец Василий понял, что полковник имеет представление, в какой части подобное могло происходить. Наверное, особисты понимали, только не было возможности выйти на след преступников. Теперь такой шанс появился.
Крупный седовласый полковник лет сорока появился минут через тридцать. Вместе с ним в комнату вошел еще один мужчина, в очках и форме подполковника внутренней службы и с эмблемами военного юриста.
– Это вы? – коротко спросил поднявшегося навстречу священника военный комендант, протягивая свою широченную ладонь для рукопожатия. – Полковник Воронежцев. А это помощник военного прокурора…
– Ага, приехали! – вскочила Бестужева из-за своего стола и бросилась навстречу священникам. – Все в порядке, как я и обещала. Правда, мне пришлось дать подписку о неразглашении кое-каких вопросов, являющихся пока тайной следствия, но в целом передача получится.
Отец Василий обратил внимание, насколько профессионально на лицо журналистки наложен грим, скрывший пару ссадин и царапин. Ну, и еще, конечно, на то, какими глазами она смотрела на отца Федора. Правда, сам отец Федор, после всех его приключений, выглядел не ахти. Кисть левой руки перебинтована, правой рукой он опирался на палочку, а лицо в трех местах все еще залеплено пластырем. Колоритно для священника, подумал отец Василий, хотя в тему. Еще бы – герой-священник, не побоявшийся в одиночку вступить в неравную схватку с преступниками. Тема для передачи о духовности – что надо! Пример для молодежи.
– Ну, и какими же рамками нас ограничили? – спросил отец Федор, с кряхтением усаживаясь в кресло и осторожно устраивая свою ногу.
– Могу предположить, – вместо Бестужевой насмешливо ответил отец Василий. – Никаких фамилий, никаких номеров частей и названий населенных пунктов. Чистая абстракция.
– Ну, примерно так, – согласилась Настя. – Только это неважно. Важно, что разрешили осветить сам факт, героев пригласить. Ведь неважно где, важно, что такое было. Я права?
– Конечно, права, – улыбнулся отец Федор и посмотрел на отца Василия. – Только у нас возникли небольшие разногласия в этом вопросе.
– Вы что?! – возмутилась Настя. – Мы же обо всем договорились, а вы – разногласия. У нас передача через сорок минут в эфир выходит!
– Настя, разногласия несущественные, – успокоил ее отец Василий. – Есть предложение ограничиться приключениями отца Федора, ну, и твоими, конечно, а о моих похождениях умолчать. Ну, помогал я тебе в розысках, и только!
– Това-арищи, дорогие, – капризно произнесла Бестужева, – вы же мне весь ход передачи ломаете.
– Настя, это очень серьезно, – строго напомнил отец Федор. – Для священника, который убил человека…
– Но это же преступник, а не человек, – привычно стала возражать журналистка.
– Каким бы он ни был, никто не имеет права забирать жизнь… – сказал отец Василий и осекся, подбирая подходящие слова.
В его голосе была такая неподдельная горечь, что Бестужева вдруг поняла – в этой ужасной истории больше всего досталось именно отцу Василию, а не им с отцом Федором и солдату Володе Мулянову, для которых все уже позади…
А отец Василий вспомнил свой вчерашний разговор со своим духовником
[9]
отцом Константином. С каким чувством облегчения он вышел после почти трехчасовой исповеди. А ведь когда-то отец Василий считал, что роль духовного отца может выполнять любой священник, потому что исповедуешься не ему, а Господу. Ан нет! Священник, который тебя исповедует, – участник исповеди, а не простой слушатель и не посредник между кающимся и Богом.
Выйдя из телевизионного центра, священники решили пройтись пешком по усыпанной позолоченной листвой осенней аллее. После суеты и насыщенных событиями дней хотелось просто погулять, спокойно и не спеша. Да и до епархиального управления от телестудии не так уж и далеко.
– Не поспешить ли нам? – все же засомневался отец Федор. – Ведь еще в канцелярию митрополита надо зайти.
– Мир не перевернется, если опоздаем, – равнодушно ответил отец Василий.
Отец Федор с недоумением посмотрел на него, но, увидев, какими глазами отец Василий смотрит на солнце, облака, на играющих в сквере детей, все понял. Мир и покой нужны сейчас отцу Василию как воздух.
– А скажите, отец Федор, – вдруг с хитрой улыбкой произнес отец Василий, – вы замечали, какими глазами на вас Настя смотрит?
– А! Вон вы о чем, – рассмеялся священник. – Замечал, конечно. Только, боюсь, я герой не ее романа. Да и в матушки она не годится. Хотя девушка приятная. А вы знаете, как я с ней познакомился?
– На передачу вас пригласила?
– Не угадали. На рынке.
– Где?! – опешил отец Василий.
– Да-да, на рынке. Она покупала свежие помидоры, но делала это в своей энергичной манере. Спешила куда-то и, укладывая на ходу помидоры в пакет, наскочила прямо на меня. Такое пятно на рясе осталось, да еще на самом видном месте. Так и не отстала от меня, пока не утащила в свою машину, привезла к себе домой, отстирала и отутюжила рясу.
