– Ой, ну зачем вы, – замялась Анастасия.
– На-астя! – строго шепнул отец Василий, и девушка молча взяла подарок и накинула его на голову.
Отец Василий первым вошел в часовню. Свежеструганые, хорошо подогнанные доски источали аромат свежего дерева, а в воздухе еще витал запах свечей. На возвышении были установлены несколько икон, причем две очень старинные, видимо, кто-то в селе пожертвовал из прабабушкиных.
И только через два часа, когда молодой парень-якут в лихо сдвинутой на затылок кожаной ушанке вез их через вечернюю тайгу на гусеничном вездеходе, отец Василий обратил внимание, что Настя накинула на шею подарок Прохора Петровича.
– А тебе идет сиреневый цвет, – с улыбкой проговорил он.
– Спасибо.
– Береги его. Это не только подарок от чистого сердца, это еще и подарок на пороге храма… Знаешь, Настя, давно хотел тебя спросить. Фамилия Бестужева? Ты случайно не из потомков известного декабриста?
– Поймали все-таки! – смущенно рассмеялась девушка. – Увы, Бестужева – всего лишь псевдоним. И нечего улыбаться! Обычный маркетинговый ход. Фамилия журналиста и телеведущего должна продаваться, а продается то, что привлекает внимание. Хотя зачем я вам это объясняю? Вы наверняка сейчас думаете, что я своей настоящей фамилии стыжусь, что это предательство в угоду дешевой славе и все такое прочее.
– Отнюдь, – усмехнулся отец Василий. – Я все прекрасно понимаю, просто хотел уточнить, а ты вспылила.
– Вспылила, – проворчала девушка, но в ее голосе сквозило облегчение. – Вспылишь тут с вами. Не знаешь, что сказать и как себя вести. Смешно, да?
– И все же, как твоя настоящая фамилия?
– Титова.
– Странно, на мой вкус, так и с фамилией Титова можно в эфир выходить.
– Скажите, отец Василий, – после некоторого раздумья спросила Бестужева, трясясь на жестком боковом сиденье в кузове вездехода. – А что вы о Прохоре Петровиче думаете?
– Сломленный человек. Много тяжелого на его долю выпало. Кроме веры, ничего у него теперь и нет. Бог его уберег. Ведь он мог и спиться, и руки на себя наложить.
– Мне тоже он показался странным. Ни за что не поверила бы, что он в прошлом полковник. И говорит как-то странно, и взгляд какой-то отрешенный…
В Онотаве отец Василий отправил журналистку поговорить с геологами, а сам отправился в небольшое поселение промысловиков. К сожалению или к счастью, выяснилось, что в поселке отец Федор не появлялся. Двух детишек крестить привозили к геологам, где священник освящал помещения и отслужил службы по погибшему месяц назад водителю партии. Нашли они и водителя, который привозил священника на таком же вездеходе из Николаевского, и каюра, отвозившего его в Рыбачий. Ничего интересного и подозрительного выяснить не удалось. Таким же безрезультатным оказался визит в Рыбачий, а затем и в поселок Унутук.
Не удалось найти и вертолетчиков, которые забирали отца Федора из Унутука и доставили его в Верхнюю Соснянку. Экипаж находился в отпуске, а их машина – на плановой профилактике.
В Верхней Соснянке отец Василий первым делом отправил Бестужеву на поиски местного участкового. Это по ее профессии – выяснить, как идут розыски священника, если они вообще идут. Сам же священник решил пройтись по тем домам, где побывал отец Федор во время своего визита в это село.
Часа через два, когда он шел по улице к очередному дому, в переулок с треском вылетел старенький мотоцикл «Иж» без коляски. За спиной молодого, широко улыбающегося парня в ватнике виднелась знакомая курточка и развевался на ветру сиреневый шарфик.
– Вот вам и потерянный человек! – с ходу заявила Настя, соскакивая с мотоцикла. – Представляете, Прохор Петрович умудрился продраться через чиновничьи и ведомственные барьеры и через третьи руки связался по рации геологов с участковым. Догадался ведь, что мы к нему обязательно заедем, представляете?
– Ну-ну, Настя! – остановил ее отец Василий. – Что он сказал?
– Уф! – журналистка с очаровательной улыбкой махнула рукой парню на мотоцикле, который оглушительно трещал рядом, отпуская его. – Так вот, Прохор Петрович вспомнил, что был, оказывается, разговор у них в селе. Солдатика там месяц назад задержали, дезертира.
– И что же? Почему он именно об этом вспомнил?
– Потому что солдатик говорил, что офицеры дисциплиной в части не занимаются, им не до них. Они там спекулируют военным имуществом направо и налево.
– Та-ак! И что же это за часть?
– Здесь эта часть, – торжествующе произнесла Настя. – Двадцать километров отсюда. Военные склады чуть ли не окружного подчинения. Но это еще не все! У них дней десять назад еще двое солдат сбежали, и их пока не нашли. Кстати, последний, кто видел отца Федора, был как раз участковый. Он подвез его на своем милицейском «уазике» на окраину села.
– Зачем? К вертолету?
– Нет, это было как раз в предыдущий день. Когда я задала участковому тот же вопрос, он ответил, что священник попросил подвезти, вот он и подвез. Может, отец Федор хотел к кому-то зайти? Он, участковый, когда пришла информация об исчезновении священника, по своей инициативе опросил всех, кого можно. Но никто отца Федора больше не видел.
Метрах в пятидесяти от КПП воинской части отец Василий попросил остановить милицейский «уазик», сославшись на то, что они с Бестужевой хотят немного прогуляться пешком. Участковый отреагировал на просьбу лишь пожатием плеч, развернулся и умчался по своим срочным делам.
– И что дальше? – спросила Настя, когда машина скрылась за поворотом.
– А дальше давай сойдем вон туда, посидим на пенечке и подумаем хорошенько.
Отец Василий повел журналистку под ближайшие деревья, где виднелись два свежих пня, устроился на одном, подождал, пока Настя тоже сядет, подпер рукой подбородок и задумчиво проговорил:
– В планах и маршруте отца Федора этой воинской части, как и какой-либо другой, не было.
– Не было, но это ничего не значит, – нетерпеливо перебила его Настя.
– Как сказать. Допустим, узнал отец Федор о неуставных взаимоотношениях в этой части. Дальше-то что?
– Не только о неуставных взаимоотношениях, но и о масштабном воровстве!
– Даже если и так, какие у нас основания полагать, что он направился сюда? Для чего? Что он мог предпринять?
– Я вас не понимаю. Ну да, отец Федор – человек бескомпромиссный, поэтому запросто мог отправиться в часть на защиту солдат, оказать им, к примеру, психологическую помощь, поговорить с ними.
– И с офицерами по поводу воровства? – не удержавшись, хмыкнул отец Василий.
– Это вряд ли, – возразила Настя. – При всей его страсти к правде и порядку, он не настолько наивен, чтобы на что-то рассчитывать. Скорее всего, он отправился бы куда-нибудь, как это у них называется, в более главный штаб, а там уже поднял шум. Никак не пойму, а к чему вы клоните?
