– И в такой ветер вы собираетесь взлетать? – послышался рядом удивленный девичий голос. – Вы что, камикадзе?
– Это журналистка из Якутска, она летит со мной, – объяснил священник.
– А! Ну, тогда за мной! Давайте я ваши вещи возьму. А ветер нам нипочем! Мы же морская авиация, и вертолет у нас «КА-25К». Взлетим как миленькие и сядем.
– Подождите, надо в магазин забежать, – попросил отец Василий. – Понимаете, так спешили, что Анастасия не успела в дорогу собраться.
– Я так и понял! – хохотнул летчик. – Как в клуб на танцы собралась. Только у нас и в клубы ходят в сапогах и ватниках. Нет, не успеваем в магазин.
Отец Василий оглянулся на насупившуюся Бестужеву с жалостью. «Ладно, – решил он, – как-нибудь разберемся. В крайнем случае, отправлю ее назад, вот и все».
Крепенький вертолет с парными хвостовыми стабилизаторами уже ждал их. Маленький летчик катился по бетонке, как мячик, придерживая фуражку и волоча сумку священника. Следом торопливым шагом спешил отец Василий под цокот каблучков Бестужевой. Ветер нещадно трепал косынку журналистки, пока окончательно не сорвал, и она полетела над землей, задевая за бетон, а потом повисла на ржавой колючей проволоке ограждения. Бестужева махнула рукой и полезла в салон вертолета.
– Васька, давай быстрей, копуша! – громко крикнул появившийся из кабины летчик. Худощавый и белобрысый, он напоминал типичного волжанина. – Здрасте! Я Петро, командир машины, а это Васька, мой второй пилот. А вы кто?
– Отец Василий, – сдерживая смех, процедил священник.
Петро поперхнулся, густо покраснел и нервно забегал глазами.
– Очень приятно… тезки, значит, с моим… этим. А его тороплю, Василия своего… второго…
– А это известная телеведущая, журналистка Анастасия Бестужева, – представил священник свою спутницу, чтобы добить командира окончательно.
– Ух ты! Здрасте! Ну, вы садитесь, располагайтесь, а мы взлетаем. Времени у нас… совсем мало.
Когда вертолет развернулся против ветра, взлетел и лег на курс, дверца кабины откатилась, и в салон прошел Василий. Он открыл какой-то люк под потолком и потянул оттуда байковые одеяла.
– Возьмите! Лететь долго – сильный встречный ветер! Замерзнете!
– Возмутительно! – обратилась журналистка к священнику, набрасывая на плечи одеяло. – Кажется, интеллигентные люди, а такая бесцеремонность! Разглядывает как не знаю что.
– Не обижайся, Настя, – посоветовал отец Василий, стараясь перекричать шум двигателя. – Они тут люди простые, не привыкли кривить душой. Если ему интересно, то он смотрит, если удивлен, то удивления скрывать не будет. Они еще и советовать любят.
Бестужева не ответила. Закутавшись в два одеяла, она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Священник не стал ее беспокоить разговорами и стал думать о поисках. Не ошибается ли он, начав поиски с самого первого пункта, который посетил отец Федор во время своей поездки? Может, имело смысл сразу выехать туда, где его видели в последний раз? Может, и имело. Но вдруг какой-то «хвост» тянется со священником с самого начала и привел его, в конце концов, к беде? Терять время нельзя, после последнего звонка отца Федора Бестужевой прошло двое суток. Даже новичок в тайге это время может продержаться. Придумает, как согреться, без еды неделю протянет. Вот без воды больше двух суток прожить сложно, но, опять же, не Сахара. Лишь бы жив был, найдем.
Вертолет приземлился метрах в ста от края деревни. Отец Василий и Бестужева, поблагодарив пилотов, спрыгнули на землю и побежали в сторону, подальше от вращающихся винтов машины.
– Ну, пошли, – сказал священник, когда вертолет скрылся за горизонтом. – Начнем наши поиски.
– Предлагаю начать их с магазина, – предложила журналистка, в очередной раз проваливаясь каблуком в грязь.
– Это самой собой, – согласился отец Василий. – Если только он тут есть.
Расспросив первую же встреченную ими женщину, с недоумением разглядывавшую наряд журналистки, отец Василий повел Бестужеву в указанном направлении. Небольшая изба не имела никакой вывески, но, судя по тому, что стояла она особняком и не имела рядом хозяйственных пристроек, это и был сельский магазин. Вино, водка, крупы, макароны, вермишель, консервы, тушенка, соль, сахар, спички, мука и немного конфет. Все! Ни хлеба, ни овощей или фруктов, ни колбасы. Только самое необходимое. Здесь же, правда, в разумных пределах, разнообразные хозяйственные товары, постельные принадлежности, минимум одежды и обуви специфического северного ассортимента.
Продавщица, упитанная тетка в белом фартуке и накрахмаленной шапочке, встретила гостей с радостным шумом:
– Это откуда же к нам гости? Городские, что ли? Что-то к нам священники зачастили? Никак, Прохор Петрович снова что-то придумал. Или, может, вы к нам на постоянное жительство?
– Нет, мы проездом, – ответил отец Василий. – Нам бы купить кое-что.
– Так выбирайте!
– Для девушки нужны куртка с капюшоном, сапоги резиновые, теплые носки и свитер какой-нибудь.
Бестужева долго примеряла одежду под снисходительными взглядами продавщицы. Наконец выбор был сделан, по большей части под воздействием уговоров священника. Никак журналистка не хотела понять, что самое главное в их ситуации – удобство и функциональность, а не внешний вид. Настя полезла в сумочку, достала кошелек и вытянула из него пластиковую банковскую карточку, осматривая прилавок в поисках считывающего электронного устройства.
Продавщица терпеливо ждала. Кажется, она даже не поняла, что покупательница держит в руках.
– Здесь принимают только наличными, – буркнул отец Василий, стараясь не расхохотаться.
– Да? – удивленно обернулась к нему Бестужева. – А я денег с собой не взяла. Не успела, подумала, что по пути где-нибудь сниму с карточки.
– В такой глубинке нет банкоматов, – вежливо продолжал объяснять священник. – Тут о них и не слышали. Если ты еще захочешь деньги на телефон положить, то сразу забудь об этом.
– Почему, терминалов тоже нет? А я как раз хотела положить. У меня там двадцать рублей осталось.
– Застрелиться и не жить, – проворчал отец Василий, сокрушенно качая головой. – Ты меня не перестаешь удивлять, Настя. Это тайга! Какие банкоматы, какие терминалы?
– Деньги, что ли, потеряли? – не выдержала продавщица.
– Что? Нет, не потеряли, – ответил священник и полез за своим кошельком.
Финансовое состояние экспедиции резко ухудшилось из-за этой непредвиденной траты, но зато журналистка оказалась полностью экипированной. Около часа они ходили по селу, расспрашивая жителей об отце Федоре и Прохоре Петровиче. Наконец решили, что пора познакомиться с этой загадочной личностью.
Прохор Петрович, упомянутый продавщицей, оказался местным активистом из числа верующих, которых в селе было человек тридцать. Его неказистый покосившийся домишко стоял на самом краю села, а рядом возвышалась небольшая часовенка, выстроенная, судя по свежему дереву, совсем недавно.
