Отец Василий облегченно выдохнул и вытер тыльной стороной ладони потный лоб под скуфьей. Валявшаяся у его ног заточка была сделана из тонкого прута. Ей можно было только колоть, но никак не разрезать веревки. Отшвырнув заточку ногой к стене, отец Василий нагнулся над женщиной, смотревшей на него со слезами радости на глазах.
Первым делом священник выдернул кляп.
– Батюшка, милый, – тут же заскулила женщина, еле переводя дыхание и заливаясь слезами, – спасибо тебе. Тебя мне сам Господь послал.
– Все, все, – заговорил успокаивающе отец Василий, – не бойся. Конечно, Господь. Сейчас я тебя развяжу.
Женщина продолжала плакать и благодарить то незнакомого священника, то Господа. Отец Василий никак не мог развязать путы на ее руках, но продолжал боковым зрением фиксировать стонущего у стены Клеща и лежащего без движения посреди помещения второго зэка. Связать их обоих ему было нечем, кроме как теми же веревками, которыми они связали женщину. Наконец, веревка поддалась, когда отец Василий подцепил ее зубами. В этот момент Клещ у стены странно затих. Повернув голову, священник увидел, что зэк с разбитым лицом навострился уползти к выходу.
– Замри, гаденыш! – рыкнул на него отец Василий. – Еще шевельнешься, я тебя заточкой к полу приколю!
Клещ послушно замер, испуганно глядя то на странного священника, то на своего бездыханного товарища. Размотав веревку на руках женщины, отец Василий принялся за ее ноги. Здесь дело пошло быстрее, потому что веревка была короткая и связать ею ноги женщины зэки толком не смогли.
– Посиди, дочка, руки и ноги потри, чтобы кровообращение восстановить, – посоветовал священник женщине, – а я пока этих гопников свяжу.
Женщина закивала головой, размазывая слезы по грязному лицу, и нечаянно задела разбитую губу. Она ойкнула, посмотрела на размазанную по руке кровь и снова залилась слезами.
– Ничего, ты поплачь, – вздохнул отец Василий, – тебе это сейчас полезно. Как противошоковое лекарство.
Посмотрев на лежащего на спине коренастого, священник решил, что минут десять тот в нокауте проваляется. Свой удар он знал.
– Ну-ка, отрок, – сказал он Клещу, подойдя к нему вплотную, – поворачивайся на живот, руки заведи за спину.
– Слышь, дядя, – заскулил Клещ, отползая от священника, который стоял перед ним с веревкой в рука, – отпустил бы ты нас. Че те, медаль за нас дадут? Ну помахались маленько – ты победил. А? Может, пойдем мы своей дорогой? Девку вон не тронули. Хлебца поели, молочка попили, и все...
– Заглохни и на живот, – вкрадчивым голосом посоветовал отец Василий, присаживаясь рядом с Клещом на корточки.
Зэк попытался еще что-то сказать, но священник взял его за кисть руки и рывком вывернул руку, заваливая парня лицом вниз. Клещ ойкнул и задергал длинными ногами, пытаясь вырваться. Отец Василий наступил коленом ему на икру, продолжая удерживать кисть руки, и пальцем другой руки сильно надавил под щиколотку.
– Будешь дергаться, – рявкнул он на зэка, – я проткну тебе заточкой сухожилия вот здесь! Знаешь, что потом с тобой будет? Знаешь, – удовлетворенно заметил отец Василий. – Полгода будешь на карачках ползать, а потом ходить до конца жизни так, будто в штаны наложил. Вот тебе мужики погоняло прилепят! Соответствующее.
Клещ затих и, постанывая, послушно завел руки за спину. Отец Василий быстрыми движениями скрутил ему кисти веревкой. Задрав робу, с сожалением увидел, что ремня на штанах у Клеща нет. Тогда он повернулся к ногам зэка, развязал на его ботинках бантики шнурков, затянул их потуже и связал друг с другом плотно на двойной узел, так, чтобы пришлось потом только ножом резать. Даже если зубами дотянется, все равно не развяжет.
Посмотрев на женщину, которая уже перестала плакать и сидела, поджав под себя ноги и хлюпая носом, отец Василий занялся коренастым. Для начала он прощупал его локоть и убедился, что не вывихнул его. Очевидно, повреждены связки. Ничего, решил он, потерпит. Сидел бы на зоне, срок доматывал, ничего бы с тобой не случилось. А раз подался в бега да на людей руку поднял, тогда терпи.
Коротенькой веревки, которой связывали ноги женщине, для нормальной вязки рук было недостаточно. Отец Василий приподнял край робы коренастого и с удовлетворением убедился, что у этого в штанах ремень был. Перевернув тело на живот и заведя ему руки за спину, священник сложил кожаный ремень кольцом, продел снаружи свободный конец в пряжку, протянул его вторым внутренним кольцом и снова выпустил через пряжку наружу. Получилась двойная самозатягивающаяся петля, которую не то что ослабить движением связанных рук, свободными руками распустить и то проблема. Этому надежному способу связывания отца Василия научили еще во время службы во внутренних войсках.
Подтащив коренастого к Клещу и положив обоих зэков спина к спине, отец Василий проделал еще одну операцию со шнурками. Теперь ноги у обоих надежно спутаны. Короткую веревку, которая у него осталась, священник использовал, что привязать руки обоих зэков друг к другу. В это время коренастый застонал и открыл глаза. Подергав руками и ногами, он убедился, что дела его плохи. Бросив злобный взгляд на священника, он стиснул зубы и уткнулся лбом в щебенку, не проронив ни слова.
– Ну что, милая, – спросил отец Василий женщину, которая немного пришла в себя, – как ты себя чувствуешь? Идти сможешь?
– Не знаю, – покачала женщина головой, – внутри все трясется.
– Ну, давай попробуем встать, – предложил отец Василий, помогая женщине подняться на ноги.
– А с ними как же? – спросила женщина, опираясь на руки священника и кивнув на связанных преступников. – Неужели здесь оставите?
– Что ты, милая, – успокаивающе ответил отец Василий, – разве можно их оставлять? Зверям надлежит в клетке находиться. Я их посторожу здесь, а ты в село сходи, участкового или мужиков приведи.
Глаза женщины наполнились таким неподдельным ужасом, что отец Василий даже испугался, не рухнет ли она сейчас в обморок.
– Как же я одна-то? – зашептала женщина. – Страх-то какой! А вдруг там еще кто есть? Не посылайте меня одну, батюшка. Да и не дойду я, ноги подгибаются...
– Вот беда-то, – нахмурился священник, выводя женщину наружу на свежий воздух. – Что же мне с тобой делать? Ну, садись-садись, сейчас чего-нибудь придумаем.
Солнце уже склонялось к горизонту. Еще час, и начнутся сумерки. Не сидеть же здесь и ждать, пока эту перепуганную бедолагу дома хватятся. Развести дымный костер? Если из села увидят столб дыма над заброшенной церковью, то как поступят? Решат, что пацаны костер развели. И что? Поругаются про себя или вслух, и на этом все закончится. Вряд ли кто побежит смотреть да тушить. Если бы был под рукой большой кусок брезента, можно было бы устроить дым порциями. Может, кто-нибудь сообразит, что это сигнал. А может, и не сообразит. Да и брезента все равно нет. Придется этих уродов самому конвоировать в село. А если упрутся, то силенок хватит и волоком доставить. До села недалеко, метров пятьсот, да и вторая половина пути – место почти открытое. Пошлю ее за подмогой.
