Особенно же впечатлял императорский дворец, искрившийся алмазными гранями стен. Он гордо стоял на высящейся над городом скале – прекрасный и недоступный, как заветная мечта. Двухсотметровый утес-столб да на его верхушке еще этажей пятнадцать самого дворца, прикинул Ростовцев – Эйфель бы, увидев такое, загнулся от зависти. Оно, конечно, с Останкинской башней не сравнить… но одно дело протыкающая небеса стальная спица и совсем другое – похожий на застывшую слезу или серебряное пламя замок, одновременно массивный и невесомый. Замок называли «безумием Конне», и верно, только сумасшедший мог вздыбить над распростершимся в зеленой долине городом это чудо.
Но вид с тех крохотных балкончиков, должно быть, просто потрясающий.
Да, хорошо быть императором в светлом Эвейне!
Ростовцев пообещал сам себе, что если он – уж неизвестно, какими правдами и неправдами – попадет в состав отправляемой к императору делегации, то обязательно найдет способ прорваться на один из тех балкончиков и посмотреть на Андилайте сверху. Если уж Париж стоит мессы, то столица Серебряной империи – тем более.
А пока он просто бродил по широким тенистым… проспектам – после узких и не слишком чистых улочек городков, в которых они останавливались по пути, другого слова не подберешь. Глазел, как и положено заезжему провинциалу, на красоты архитектуры, а еще больше – на обыденные невероятности этого колдовского города: вот двое кумушек возвращаются с базара, а полная корзина снеди плывет перед ними, как крутобокая каравелла, нетерпеливо распихивая прохожих… вот бригада строителей, как положено, с матюгами возводит очередной особнячок, и один чародей аккуратно настругивает глыбу белого кварцита на ровненькие блоки, а другой, на лесах, так же проворно соединяет их в монолит стены… Разглядывал вывески и таблички – «Мастер-кузнец Таргевракс Молот – наговорные клинки в стиле эпохи Эльфийских войн», «Гильдейский лекарь Левенай ит-Менарикс», «Товарищество Юриэны – доставка мелких посланий по всему Эвейну» и ниже мелкими буквами: «Под рукой гильдии отверзателей»… Рассеянно улыбался празднично одетым – или они все время так одеваются? – людям, особенно молодым девушкам, которых тут было необычайно много. И одеты они были необычайно легко, впрочем, это было понятно – даже в тени термометр, если бы тут нашелся хоть один, показал бы никак не меньше двадцати пяти.
Андрей давно уж скинул тяжеленную кожанку и расстегнул гимнастерку, удивляя встречных полосатостью тельняшки. Правда, удивление сразу пропадало, стоило только эвейнцам разглядеть цепь с массивным серебряным звеном.
Внезапно Ростовцев углядел на противоположной стороне проспекта, среди яркого многоцветья местных одежд, нечто зелено-пятнистое, до боли родное и знакомое – и бросился вперед, расталкивая прохожих.
– Эй, славянин! – закричал он, чуть удивляясь – кто здесь мог оказаться, вроде ж бы сектора нарезали без пересечек – и слегка досадуя, что не может отчего-то с ходу узнать товарища. – Заблудился, что ли?
На его крик обернулись сразу несколько человек, в том числе и парень в камуфляже – и Андрей замер, словно налетев на невидимую стену.
Он не знал этого человека! Это был человек не из их группы!
Только сейчас, задним числом, до него начало доходить, что расцветка камуфляжа только похожа на спецназовскую. Похожа – но не до конца. Немного другие оттенки красок, другая форма пятен – сочетание, виденное уже… на инструктажах. Натовская униформа!
* * *
Крис бродил по городу уже третий час и все это время клял себя последними словами.
Ну что, спрашивается, стоило захватить фотоаппарат?! Самую простенькую, дешевую «мыльницу», которую за двадцатку баксов запросто привез бы любой шоферюга из подразделения снабжения. Боллингтон вон догадался – и сейчас, радостно повизгивая, заканчивает уже третью пленку. Почем он эти кадры будет потом толкать – и думать не хочется, одно ясно – это будет покруче убийства Кеннеди.
Хорошо хоть, не один он оказался таким лопухом! Три четверти группы волками выло, глядя на своих более предусмотрительных коллег. Ребята попытались было подкатиться к майору, чтобы тот радировал на базу, но Ричардсон послал их подальше. Впрочем, даже если бы он и подал эдакий запрос, на базе его бы, скорее всего, зарубили.
Теперь неудачники изощрялись кто как мог. Капрал Ховард, например, нашел какого-то местного маляра – Крис искренне сомневался, что тот когда-либо рисовал что-нибудь сложнее вывесок над лавкой, – и потребовал, чтобы тот изобразил его, капрала Ховарда, на фоне заходящего за императорским замком солнца. Ладно хоть не на белом коне и в позе Наполеона.
Художника, однако, удивить ему особо не удалось – тот, похоже, привык к самым заковыристым заказам пришельцев из-за пределов Благословенной. Если те платят полновесными монетами – то почему бы и нет.
Скорее всего, ничего из ховардовской затеи не выйдет, размышлял Крис. Одно дело – фотопленки, хотя с ними тоже могут возникнуть проблемы – кто знает, что творится в этом чертовом портале, не засветит ли он все к свиньям собачьим, и совсем другое – пейзажик три на четыре фута. Конфискуют, и думать нечего.
У Криса же возникла другая идея. Разглядывая от нечего делать соседние лавки в десятикратную трубу, снайпер заметил, как один из купцов показывал своему приятелю чудную игрушку – стеклянный шар, размером не больше бильярдного, а внутри – Крис готов был поклясться, потому что купец держал шарик на виду достаточно долго, – сам Андилайте в миниатюре.
Такой сувенир пронести через эмпишников будет довольно просто – достаточно закрасить шар чем-нибудь легкосмываемым.
Проблема оставалась только одна – найти лавку, где торгуют подобными редкостями. Спрашивать у купца Крис поопасался – тот мог бы что-нибудь заподозрить, а лишний шум группе был никак не нужен. Столичные же жители в ответ на невнятные вопросы чужеземца – чертов колдун, как оказалось, вложил им окраинный диалект эвейнского – понимать-то их понимали, но определенные проблемы в общении имелись.
Кто-то закричал на противоположной стороне улицы, и Крис вместе с несколькими другими прохожими инстинктивно обернулся на голос.
Прямо к нему бежал какой-то незнакомый черноволосый парень – но цвет его волос занимал Криса в самую последнюю очередь.
Гораздо важнее было то, что одет был этот парень в типично земные – мало того, явно армейские, пятнистые брюки, с ремнем с широкой пряжкой и столь же пятнистую рубашку, из-под которой выглядывала полосатая, словно зебра, майка.
Крису потребовалось всего несколько секунд, чтобы вспомнить, где он видел такую форму – в учебных фильмах, посвященных войскам «вероятного противника». Та одеваются самые элитные подразделения советских войск – десант и спецназ.
Но за эти несколько секунд опомнившийся русский развернулся и, прежде чем Крис успел сделать хоть что-нибудь исчез в толпе прохожих.
* * *
Мина взорвалась на самой кромке леса. В бинокль Обри отчетливо видел, как валится подрубленный клен, как сыплются наземь ободранные ветки и кружатся листья на ветру.
