Для своего времени и места микрораптор был, очевидно, весьма распространенным существом: ему принадлежит первое место среди всех дромеозаврид по количеству найденных остатков – более трехсот особей. Это очень много, если вспомнить, что многие виды динозавров были описаны буквально по единичным костям. Такой эволюционный успех, хотя и кратковременный (все находки микрорапторов ограничиваются геологической формацией Цзюфотан), остается не вполне понятным, пока мы не разберемся, каким качествам был он обязан.
Среди палеонтологов до сих пор продолжаются споры о том, как именно летал микрораптор. Первоначально ему приписывали «схему биплана» – когда две пары крыльев находятся в разных плоскостях, но недавние работы Александера и соавторов показали, что такая конфигурация неустойчива и в планировании ящер заваливался бы назад. Более вероятно, что задние лапы ящера в полете были широко расставлены, как бы продолжая плоскость передних крыльев. Такое положение конечностей для дромеозавров нехарактерно, но есть данные, что именно подсемейство микрорапторин способно было разводить задние конечности в стороны. Во всяком случае, площадь маховых перьев этого птицезверя позволяла ему планировать и совершать в планировании маневры. Был ли микрораптор способен к активному полету – вопрос спорный, но похоже, что мог.
А вот на что он был точно неспособен, так это на взлет с горизонтальной поверхности. По земле ему и ходить-то было неудобно – волочились длинные маховые перья на передней паре крыльев. Строение плечевых суставов, общее для всех дромеозаврид, не позволяло зверю повернуть конечности так, как это делают настоящие птицы. Поэтому микрораптора считают жителем древесных крон, и взлетал он, видимо, просто спрыгивая с высокой ветки. Примерно так поступают нынешние ящерицы-драконы.
Микрораптор был хищником, но при его размерах опасность он мог представлять только для мелких животных, таких, как мезозойские предки человека. В желудке одного из образцов нашли кости мелкой зверюшки, подозрительно похожие на остатки Eomaia, примитивного зверя, из всех известных наиболее близко стоящего к основанию родословного древа настоящих млекопитающих.
Хотя микрораптор обитал существенно раньше описанного времени и на другом континенте, его сородичи известны из гораздо более поздних североамериканских отложений. Зато между реальной средой обитания микрораптора и Врангеллией имеется неожиданное сходство: так называемая цзихольская биота складывалась в условиях холодного климата – среднегодовая температура в местах ее отложения не превышала +10 градусов по Цельсию. Так что его появление на сцене хотя и не подтверждается палеонтологией, но и не вполне фантастично.
…углядев между серыми плитками камней ярко-красное пятно…
«Огненные шершни» Земли Толля – не совсем выдумка, но аналог их известен не по ископаемым остаткам. Это азиатский гигантский шершень Vespa mandarinia – самая большая в мире оса, обитающая по всей Юго-Восточной Азии, от Индии до Приморья. В длину это насекомое достигает 5 см, и в Японии его именуют «осой-воробьем». Насекомые эти социальны, живут гнездами, как обычные осы. Укус гигантского шершня не только чрезвычайно болезнен: яд насекомого не отличается особенной силой, но впрыскивается в таком количестве, что несколько шершней могут закусать человека насмерть. К счастью, гигантские шершни не слишком агрессивны к людям, и японцы даже употребляют их в пищу.
Однако существует надежный способ раздразнить гигантских шершней: потревожить их гнездо или раздавить одного шершня. Яд этих насекомых содержит вещества, приводящие в ярость других представителей того же вида. Там, где ужалит один шершень, через минуту будет весь рой. Скорость полета этих насекомых достигает 40 км/ч, и убежать от них невозможно. От их укусов в Японии ежегодно умирает в среднем сорок человек: больше, чем от нападения и/или укусов всех прочих животных, вместе взятых.
Симбиоз «огненных шершней» с «телеграфными деревьями» (папоротниками Tempskya) – выдумка авторов. Гнезда насекомых в стволах темпский не обнаружены, а гигантские шершни строят гнезда из жеваной древесины, как другие виды ос.
Героев обручевской «Плутонии» донимали гигантские муравьи, но, не говоря о том, что насекомые размером с собаку неправдоподобны по соображениям элементарной физиологии, в нашем романе они были бы анахронизмом. Муравьи – относительно позднее создание эволюции. Появились они примерно за 30 млн лет до описываемого периода (по данным генетического анализа – значительно раньше, но никаких палеонтологических свидетельств этому мы не имеем), а эволюционного успеха достигли лишь вместе с цветковыми растениями. В середине мелового периода муравьи (такие, как Sphecomyrma freyi и Gerontoformica cretacica) были еще малочисленны, не слишком разнообразны и в целом недалеко ушли от своих предков, сохраняя многие их черты.
А предками муравьев были колониальные осы.
Кажется… это бронтозавры.
Мушкетов ошибается – вторая его догадка окажется ближе к истине, но и она не вполне точна. Животные, встреченные охотничьей партией, ближе к брахиозаврам, чем к бронтозаврам, которых, к слову сказать, современная палеонтология и не признает: описанный под этим именем ящер был открыт двумя годами прежде и назван апатозавром, каковое название и сохранилось в анналах науки. Но речь не о нем.
Описанное животное ученые открыли в пачке Массентачит буквально на днях – этот ящер лишь в 2010 году получил имя: Abydosaurus mcintoshi. До этого остатки завроподов в формации Седар-Маунтин обнаруживались лишь в более глубоких слоях. Остатки четырех особей абидозавра не просто намного моложе: они принадлежат к совершенно иному виду, чем уже описанные из этой формации, а кроме того, включают часть тела, которая у гигантских травоядных сохраняется хуже всего. Это, разумеется, череп. Голова многометрового великана не больше лошадиной, кости черепа хрупки и легки в сравнении с могучими колоннами ног и столешницами позвонков, поэтому известны они обычно крайне плохо. Из ста двадцати описанных видов завропод лишь восемь описаны с черепом. Абидозавра же начали в буквальном смысле слова откапывать и описывать с головы.
Ящер этот принадлежит к семейству брахиозаврид. Более того, сохранившиеся его кости практически идентичны костям другого представителя этого семейства – жирафатитана (или брахиозавра; среди палеонтологов вопрос о том, один это род с двумя видами или два отдельных рода, вызывает яростные споры), так что их можно было бы отнести к одному роду, если бы не то, что Giraffatitan brancai обитал в Африке на рубеже юры и мела, в то время как абидозавры жили в Северной Америке на 45 млн лет позже. В остальном оба вида схожи: оба, как это свойственно всему семейству, высоко держали крошечные головы на длинных шеях, питались жесткой растительностью – надо полагать, обдирали верхушки деревьев – глотали, не пережевывая, быстро росли в первые годы жизни и продолжали расти, уже медленнее, до самой смерти, хотя в отношении абидозавра мы не можем утверждать этого с уверенностью – все четыре обнаруженные особи не достигли зрелости. Если абидозавр достигал тех же размеров, что и его старший родич, это был устрашающий монстр: жирафатитан относится к числу крупнейших известных нам завропод, по крайней мере – крупнейшим известным по более-менее целому скелету (с головой; она у брахиозавров, в том числе абидозавра, была украшена характерным выдающимся гребнем между ноздрями). В длину этот великан достигал 26 метров и мог поднимать голову на высоту 18 метров. Расчетный вес сильно колеблется в зависимости от методики расчета мышечной массы, но в среднем составляет 25–35 тонн. Особи абидозавра, с которыми столкнулись охотники, явно не достигли подобных размеров: они почти в полтора раза меньше. Взрослому ящеру человек был бы по колено.
