Вечера проводил дома. Опять курил гашиш, смотрел телевизор. Постепенно сделавшись законченным синефилом, он приобрел домашний кинотеатр, подключился к «НТВ-Плюс» и часами напролет путешествовал по двумстам каналам, всегда имея под рукой подробную программу передач, где отмечал фломастером время трансляции наиболее интересных картин. Особенно возбуждал его «Полуночный экспресс» Алана Паркера.
Дважды в неделю вызывал девочек, подмешивал в их мартини амфетамин и забавлялся. Сексуальным маньяком он себя не считал, садомазо презирал, никогда не поднимал руки даже на самую глупую или дерзкую шлюху. Великодушие было его главным жизненным принципом.
Великодушие – вот последнее прибежище всякого палача и людоеда.
В первые годы нового тысячелетия дела в фонде пошли хуже. Предполагалось, что Никитин станет депутатом Государственной думы, но в стране начался мучительный, подчас и кровавый процесс, в газетах осторожно называемый «укреплением вертикали власти». Люди девяностых – профессиональные демократы, перекрасившиеся бандиты и махинаторы – покидали насиженные кресла, на их места приходили немногословные и очень дисциплинированные функционеры, действующие исключительно по приказу федерального центра.
Шеф Никитин не стал депутатом. Москва не одобрила его кандидатуру. Кое-где на уральских ветеранов спорта уже посматривали косо. Кирюху все реже вызывали на стрелки и разборки. Уголовная субкультура стремительно хирела. Вместо жуликов и боксеров перетирать и базарить теперь приезжали веселые сотрудники РУОПа, совершенно неотличимые от жуликов и боксеров. Но Кирилл Кораблик не переживал насчет своей невостребованности. Проблемы укрепления властной вертикали его не беспокоили. Погружать ножичек в глазик можно при любой политической системе. Гораздо больше, чем будущее фонда, его волновало новое дело, которому он посвятил себя целиком: устройство подвала.
Оборудованием двух пятнадцатиметровых комнат, с железобетонными перекрытиями, звуконепроницаемыми стенами и автономной системой отопления, электропитания и вентиляции, он занимался два года. Наступление стабильных времен сопровождалось бумом частного загородного строительства, и при покупке нужного оборудования проблем не возникло. Правда, затея обошлась в крупную сумму, но Кирюха, недолго думая, стал вкладывать в дело деньги, получаемые от Матвеева.
К тому времени он жил в основном именно на деньги Матвеева.
Взяв в начале девяносто восьмого года триста тысяч долларов, виноторговец обязался выплачивать двадцать пять процентов годовых. Сначала Кир дисциплинированно отдавал все деньги в кассу фонда, либо Хренову, либо лично Никитину, но вскоре стало очевидно, что для Никитина это не деньги. Шеф занимался прикрытием сделок с лесом, удобрениями и золотом, в Государственную думу и Таможенный комитет заходил, как к себе домой, постепенно он совсем перестал интересоваться виноторговцем, и Кирюха стал оставлять доллары Матвеева себе.
Такое положение вещей забавляло его. Матвей Матвеев сам оплачивал строительство собственной пыточной камеры. Сам содержал своего палача.
И тот и другой были довольны. Кирилл Кораблик плавал в бассейне и кушал морепродукты, Матвеев имел офис в престижном районе, богатую клиентуру, шикарный автомобиль и штат из пятнадцати сотрудников – потеря нескольких штук зеленых баксов не сильно била по его карману.
Всякий нормальный человек обязательно станет сопротивляться, когда его начнут поедать. Важно уметь вывести нормального человека из нормального состояния. Здесь Кир возлагал основные надежды на свою коллекцию химических субстанций. Наркотики дарят свободу. К сожалению, впоследствии они забирают ее обратно. А заодно и все остальное. Взрослые, полные здоровья молодые мужчины, сделав несколько затяжек безобидной марихуаны, принимаются хохотать, как безумные. Скромные интеллигентные студентки, всосав понюшку кокаина, превращаются в разнузданных валькирий. Бандиты-мокрушники, разжевав марочку кислоты, объявляют себя птичками, машут руками и пытаются выпрыгнуть в окно.
Кирюха считал себя серьезным специалистом и все пробовал на себе. Он выяснил, что комбинация кокаина и героина дает невероятную по силе эйфорию, но чревата остановкой сердца. Он выяснил, что стакан водки, выпитый после курения гашиша, превращает человека в имбецила – обратная же комбинация соответственно дает противоположный эффект. Он научился нейтрализовывать действие ЛСД внутривенными инъекциями галоперидола. Он экспериментировал с опиумом и первитином – вводил себя в состояние сильнейшей депрессии и нашел способ выхода из такой депрессии. Он выписал из Голландии десятки дисков с психоделическими видеоинсталляциями и однажды, наевшись галлюциногенов, почти сутки не мог оторвать глаз от экрана телевизора. Он экспериментировал с суфийской музыкой, записями Брайана Ино и камланиями якутских шаманов. Он понял, что пытается заглянуть в бездонную пропасть, и одновременно обнаружил, что до него туда пытались заглянуть и заглядывали многие тысячи людей – не самых худших людей – на протяжении всей истории человечества, причем большинство там и сгинули.
Летом две тысячи пятого года он понял, что готов. Метод разработан и теперь требует полевых испытаний. Правильная трапеза предполагает полноценную сервировку и начинается с аперитива.
Не особо задумываясь, Кирюха подобрал пробную жертву из числа случайных знакомых.
Однажды шеф Никитин вспомнил про потайной домик – тот самый, где строился подвал. Коттедж купили в середине девяностых, за копейки, сгоряча, – фонд создавался как солидная фирма, а в солидной фирме непременно должна быть загородная резиденция, для интимного отдыха боссов и их деловых друзей. Однако впоследствии обнаружилось, что поместье слишком скромное. Неприлично скромное! Нельзя приглашать министров, олигархов и прочих сильных мира сего туда, где нет бассейна с раздвижной крышей, зимнего сада и вертолетной площадки. В итоге пришлось разориться на виллу в средиземноморском стиле на двух гектарах земли по Минскому направлению. Про тайный домик почти забыли, он пустовал, Кирилл давно считал его своей вотчиной. Вдруг шеф вспомнил, приехал, проинспектировал, подвал не заметил, потом рассеянно объявил, что нужно все продать, а перед продажей привести участок в порядок. Не надо ничего продавать, твердо возразил Кирюха (уже вложивший в создание подвала пятнадцать тысяч), загородная недвижимость дорожает, глупо продавать. Ладно, буркнул шеф, мы это обсудим; пока же приказываю все тут благоустроить, в том числе разбить идеальный английский газон; ты и займись, все равно сидишь без дела.
К тому времени Кирилл Кораблик хорошо знал себе цену, ботинки дешевле трехсот долларов не покупал, давно забыл запахи метрополитена, и его сильно покоробило распоряжение шефа. Никитин повесил на мастера заплечных дел Кактуса мелкое поручение – зачем? Чтоб не терял связи с реальностью – так, что ли?
В тот день зависть к шефу достигла очень высокого градуса. Шеф, без сомнения, знал, что настоящая власть дается только тому, кто умеет как поднять, так и унизить. Тому, кто ловко чередует кнут и пряник.
Кирюхе пришлось приобрести специальный журнал, изучить рекламные объявления и нанять ландшафтного дизайнера – вялого мужичка средних лет. Мужичок стоил дорого, но прочие – еще дороже. Бедные граждане не нанимают ландшафтных дизайнеров. Ландшафтные дизайнеры работают для состоятельных слоев населения и ломят цены. Впрочем, мужичок уверял, что стоимость его услуг – вполне средняя. Как он выразился, «нормальная».
