– Но жена?! Почему ты даже ей ничего не рассказал?
– А зачем? Сегодня деньги есть – завтра их нет. Сегодня я заявлю: любимая, мы богаты. А завтра – любимая, мы теперь бедны. Так можно кого угодно с ума свести. Я решил, что для всех будет проще, если никто ничего не узнает…
– Теперь ты должен помочь ей найти и банк, и вклад.
Матвей опять вздохнул.
– Это трудно сделать.
– Окажешься рядом с ней и как-нибудь подтолкнешь ее к тому, чтоб она начала поиски.
– Да. Я вспомнил. У меня есть документы. Там указаны и номер счета, и сумма…
– Вот. Все оказалось не так сложно. Пусть она найдет эти бумаги. Ты вспомнишь, где они находятся?
– Да.
– Вот и хорошо. Вспоминай.
Матвей помедлил. Он чувствовал стыд, очень теплый, очень живой, содержащий в себе освобождение. Есть же на той стороне – там, откуда он прибыл, – выражение «облегчить душу». Когда от тебя не остается ничего, кроме души, – самое время облегчить ее.
– Ладно, – сказал он. – Я вспомню. Но сначала расскажу одну историю…
– Потом расскажешь! Нам надо спешить. Твое возвращение требует тщательной подготовки…
– Нет. Спешить не надо. Нет у меня никаких денег.
– То есть как?
– Я расскажу. В год, когда мне исполнилось тридцать лет, в моей стране произошла беда. Деньги обесценились. За три дня – в пять раз. Это была катастрофа. Особенно для таких, как я. Мне было очень страшно. Я мог потерять все. Это был момент истины. Мне – тридцать. Квартира, жена, бизнес. За спиной – восемь лет труда. Становление, упорная работа, потом – благополучие… Вдруг – кризис, дефолт, все летит в черту. Я был не самым талантливым коммерсантом. Мое дело досталось мне от партнера. Сам я, в одиночку, никогда бы его не организовал. Процветание, бизнес, богатство – все пришло ко мне по стечению обстоятельств. Потому что так легла фишка. Потому что мне повезло. Тогда, в день дефолта, мне стало ясно, что второй раз я не смогу начать с нуля. Не хватит сил и нервов. Я не знал, что мне делать. Я твердо понимал только одно: меня зовут Матвеев Матвей Матвеевич…
Он говорил торопливо, спешил – и с каждым новым словом становился все легче и легче. Ощущал себя воздушным шариком.
– Конечно, я знаю все возражения. Мне скажут – разве это трагедия? Ах, мне тридцать лет, ах, я все потерял… Мне скажут: ты был здоров и умен, перетерпел бы как-нибудь, нашел бы себе другое занятие… Это так. Мне не грозила голодная смерть, и бомбы не падали на мою голову. Но от этого мои переживания не кажутся мне менее серьезными! Я посвятил этому делу всю свою молодость. Может, я должен был в космос полететь. Или опуститься на дно океана. Или установить мировой рекорд. Или снять гениальный фильм. Сгореть на костре, отстаивая великую идею… Но я не полетел, не сделал, не сгорел. Я всего лишь виноторговец. Ну и что? Мир состоит не только из блестящих героев. Кто-то должен заниматься более простыми вещами. Вином. Спичками. Мылом. Блестящие герои мчатся на подвиги в своих блестящих колесницах – а кто-то маленький и очень обыкновенный должен переживать о том, хорошо ли смазаны колеса их колесниц. Может быть, я смешон, рассказывая свою историю. Мелкий торгаш рвет на себе волосы от отчаяния, потому что оказался перед угрозой разорения… Но это так и было! И отчаяние, и угроза разорения. Я приехал на работу. Я вошел в свой кабинет и сел за свой стол. Я стал думать – и ничего придумать не мог. Никто в те дни не мог ничего придумать. Приехали люди. Приехал кредитор – я ему задолжал. Приехала жена – я ее содержал. Все хотели знать, что я намерен делать, а я не знал, что делать. Я выпил водки. Я знал, что убедить можно кого угодно в чем угодно. Я решил, что не буду ничего придумывать. Просто сделаю вид, что придумал. Я улыбался, шутил, рассказывал анекдоты. Обнадежил кредитора. Успокоил жену. Людям не нужны были ответы – им требовалась лишь уверенность в том, что ответы так или иначе найдутся. Я не знал, что будет завтра, – но я знал, что обязан встать, расправить плечи и сказать, что завтра все будет хорошо! Я так и поступил. Кредитор уехал с распиской на огромную сумму. Жена – с обещанием того, что семейный бюджет не пострадает… Я горжусь собой. Тем, что однажды встал и объявил, что все будет хорошо. И сдержал слово. Выплачивал долги. Кормил жену. Десять лет делал вид, что все нормально. Да, у меня есть счет в банке. Но не скопил я сбережений… У меня ничего нет.
– Ты только что уверял, что есть.
– По привычке. Десять лет я жил и делал вид, что мои карманы набиты золотом. Даже мертвому мне не так просто признаться в обмане…
– Это плохо. Очень плохо, Матвей. Это все меняет…
– Я умер. Мне все равно.
– Десять лет изображать богатого – невозможно!
– Возможно. Во всяком случае, лично я – справился. Это превратилось в рефлекс.
– У тебя был офис. Подчиненные тебе люди. Товар. Крутился бизнес. Была жена-красавица… Машина и квартира…
– Да. А денег – не было! Все, что я зарабатывал, уходило на содержание офиса, подчиненных, машины и жены. Плюс – проценты по долгам…
– Дорогие костюмы, золотые часы, ресторанные попойки…
– Да, мне удавалось поддерживать высокий уровень жизни. Но и только. – Матвей вздохнул, почти как живой. – Я ничего не скопил. Не нажил капитала. Мне оставалось только одно: изо всех сил крутить педали, чтоб велосипед не упал. И улыбаться. Еще при жизни я заметил склонность многих людей заблуждаться насчет костюмов, офисов, золотых часов и прочего. Люди думают, что если у человека уверенный вид, костюм и офис – у него, стало быть, и капиталы имеются. А он, может, в долгах, как в шелках, неделями питается кефиром, а деньги на бензин занимает у приятелей…
– Ничего себе, бля, кефир! Вот смотри: это ты в японском ресторане. Месяц назад. Суши с копченым угрем наяриваешь. По счету уплатил почти полторы тысячи. Семьдесят долларов! Тыща баксов в месяц только на обеды – ты неплохо изображал богатого!
– Это другое, – аккуратно возразил мертвый. – Тут нужно понять мое состояние… Нельзя постоянно себе все запрещать и завинчивать гайки. Жить год за годом, зарабатывать большие деньги – и все отдавать… В какой-то момент начинаешь неизбежно жалеть себя. Что-то нужно себе разрешать. Хотя бы копченого угря. Иначе можно свихнуться…
– Это страшно слышать.
– Я в мире мертвых – чего бояться? Наоборот. Сейчас я озвучил правду, рассказал о содержании десяти лет жизни – теперь мне хорошо. Даже странно, что мертвому может быть так хорошо. Да и жена моя тоже не станет терзаться, когда поймет, что я не унес на тот свет тайну своих банковских вкладов. Так что мне не нужно никуда возвращаться в тонком теле. Мои дела полностью закончены. Оформляйте меня. Наливайте смолы, разводите костер – начнем. Надеюсь, в котле подберется нормальная компания…
– Прекрати шутить! Ты лжешь. Нельзя десять лет убеждать всех окружающих, что ты богат.
Матвей засмеялся, почти как живой.
