– Холодно, – пожаловалась загорелая и грубо выругалась.
– Скоро тебя согреют, – пообещал капитан, другим краем глаза отмечая, как один из лимузинов, лихо подкативший было к воротам клуба, довольно поспешно отруливает прочь. Сыщик даже почти услышал телефонный звонок и обиженный голос. Что же ты, Вася, мы к тебе отдыхать ехали, столик заказали, стринги новые надели и бранзулетки от Ван Клиффа, а у тебя за углом менты людей раком ставят… Мы думали, у тебя весело, а у тебя тревожно…
Он переступил с ноги на ногу. Он и сам замерз. Он прикидывал, что делать дальше. Загорелая стриптизерша была единственной ниточкой, ведущей к загадочному Кириллу Кораблику, а от него – к исчезнувшему виноторговцу. Девку нужно принимать, немедленно, сказал он себе. Запереть. Предъявить хоть что-нибудь. Хотя бы переход улицы в неположенном месте. А насчет того, что она не употребляет, – врет. Нюхает, как лошадь. Она и сейчас под кайфом. Слишком громко орет и слишком нагло дерзит. Отвезу в ближайшее отделение, там проведем более детальный обыск и обнаружим кокаин, около двух граммов…
Квадратная машина квадратных ребят влетела в переулок на всех парах. Едва не задавив капитана. Но он не сдвинулся с места, не испугался. Набычился, но, видимо, напрасно. Высунувшаяся в окно квадратная физиономия излучала дружелюбие.
– В машину, – деловито сказали ему.
Он подчинился.
– Скажи девчонке, чтоб исчезла.
– Сам скажи!
Загорелая уже все поняла – выпрямилась и торопливо рассовывала по карманам платочки и бумажки.
Квадратный жевал жвачку.
– Ты дерзкий парень, капитан, – сказал он тихо.
Свинец молчал. Очевидно, жену виноторговца придется разочаровать. Сказать, что поиски не принесли результата. И лишиться премиальных.
– Ты, капитан, зря нас за гадов держишь.
– Я ищу человека. Кирилла Кораблика. По прозвищу Кактус.
– Мы, капитан, такие же, как и ты.
Сомневаюсь, подумал сыщик. Ваши рожи втрое шире против моей.
– Мы, капитан, выполняем приказ. Была команда: во всем оказывать содействие. Конечно, не твоему придурку… этому, как его… Кактусу, а его пахану. Никитину такому. Но это неважно. Вчера другая команда поступила. Прекратить сотрудничество. Видать, парни чего-то натворили, и теперь их сливают. Ты вот что, капитан… Ты не дергайся. Мы про тебя все знаем. Хороший мент, ценный работник… Воевал и все такое. Немножко в говно влез, но не беда. Оно, конечно, тебя бы ликвидировать, от греха, – но кто тогда в этой стране будет защищать закон?
Капитан молчал. Загорелая Наташа собрала свои вещички, завернулась в шубу, в три широких шага подошла к машине квадратных и, глотая слезы, показала капитану через стекло средний палец. Ее глаза сверкали. Квадратный посуровел и отмахнул ей ладонью: не нужна, исчезни.
– Что дальше? – сквозь зубы спросил Свинец.
– Ты офицер. Я офицер. Мы договоримся. Мы тебе скажем, где сидит твой Кактус. У него домик потайной. От Москвы примерно сорок верст. Подробный адресочек тебе сейчас нарисуем. А ты – никому ничего не расскажешь про Наташу. И тем более – про нас. Ты нас не видел. Нашу машину не видел. Наших лиц не видел. Наших голосов не слышал. Нашу девочку – тоже не видел. У нее много работы… Она такой же ценный кадр, как и ты. Ты берешь своего Кактуса, а про нас забываешь…
– Наследили? – злорадно спросил капитан.
– Не твое дело.
– Я наломаю дров, и на меня все спишут?
– Примерно так.
– Я согласен.
10. Вернем обратно
– Я боюсь, – честно признался Матвей.
– Не бойся.
– У меня не получится.
– У всех получается – и у тебя получится. Иначе ты не найдешь покоя. У тебя нет выхода. Ты обязан. Ты должен вернуться.
– Я не хочу!
– Что тебя страшит? Ты же не воскреснешь из мертвых! Это очень редко бывает. И не с такими, как ты… Тебе временно вернут только твое тонкое тело. Сроком на сорок дней. Управишься раньше – еще лучше…
– Я не смогу.
– Ты сказал, что там остались дорогие тебе люди. Жена и мама. Ты говорил, что жил только ради них. Теперь ты должен отдать им результаты своего труда. Тогда, и только тогда твой дух обретет равновесие. Скажи, что ты видишь сейчас вокруг себя?
– Ничего. Только темноту. Нет ни верха, ни низа. Я то ли опускаюсь, то ли восхожу… Я ничего не вижу.
– А мог бы узреть прекраснейшие виды, недоступные взгляду живых! Ты страдаешь, потому что застрял между двумя мирами. У тебя остались незавершенные дела. Ты должен вернуться. И закончить то, что не закончил.
– Нет.
– Если ты этого не сделаешь – вся твоя жизнь утратит смысл. Ради чего ты работал? Зачем расходовал себя? Чтобы однажды умереть и оставить близких у разбитого корыта?
– Я не хочу туда! – крикнул Матвей. – Там холодно и грязно. Там все серое и плоское. Там дураки кормят слюной бесов. Там неудачники думают, что им повезло, а те, кому повезло, считают себя несчастными. Там ненормальные топчут нормальных…
– Вот и спаси тех немногих нормальных, которых знаешь.
– А если я не смогу? Я не герой. Я обычный. Средний…
– Сможешь. Иначе тебя накажут. С тобой поступят, как с обычным и средним. Процедура описана в священной книге христиан. В самом конце. «Ты не холоден и не горяч, – сказано там. – О, если б ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, извергаю тебя из уст своих…»
– Я не смогу там. Ни в тонком теле, ни в любом другом. Там люди мучают друг друга. Там обменивают судьбы на золото. Там плохо.
– У живых есть хорошая поговорка: возьми себя в руки. Ты должен вернуться.
– Я уже мертвый – и опять я кому-то что-то должен?
– А ты как думал? Есть обязательства, от которых не освобождает даже смерть.
Матвей вздохнул.
– Что надо сделать?
– Собрать все свои деньги. Отдать их жене и матери.
– Интересно, как? Деньги лежат в банке. Про них никто не знает. Даже жена.
– Ты ей скажешь.
– Я же умер!
– Найдешь способ. Духи мертвых умеют даже предметы передвигать. В крайнем случае – явишься во сне. В общем, что-нибудь придумаешь.
– Ей не дадут ничего. Счет открыт на мое имя.
– Это детали. Можно оформить наследство. Главное – дать ей понять, что деньги есть. И указать место, где они находятся. Твоя жена – неглупая женщина. Она найдет способ… Кстати, зачем ты мучил себя целых десять долгих лет? Ты же имел долги. Зачем ломал комедию перед кредиторами? Если все это время твои деньги тихо лежали в банке?
– Это не комедия, – строго сказал Матвей. – Это жизнь. Что и как говорить кредиторам – это мне решать. Всегда есть какие-нибудь кредиторы. И всякие прочие желающие вытащить из меня то, что я заработал…
