Они имели деньги и не упускали случая как бы случайно продемонстрировать ей тяжелые пухлые пачки (кошельки и прочие портмоне ими презирались). Но Марина не чувствовала в себе настоящей тяги к деньгам. Так ее воспитали. Она не рассматривала деньги как обязательное условие жизни и никогда бы из-за денег не испортила ни с кем отношения. Она не отказывалась от цветов, но часто – от подарков. Новые, грубые и сильные, ее мужчины интересны ей были не богатством, не щедростью своей, подчас некрасивой, откровенно купеческой, – а именно страстями. Они жадно и много ели, жадно и много пили, мало спали, работали всегда, когда бодрствовали, очень быстро ездили на своих больших быстрых автомобилях и, когда ей случалось им уступать, допускать до себя – делали все быстро, жадно и очень страстно. Здорово, ловко, со знанием дела. Красиво. Но – без любви.
А девочка со шрамом искала именно любви. Чтоб любимый человек как можно чаще был рядом, а если отсутствовал – думал бы о ней постоянно.
Замечая на запястьях и пальцах дочери непонятного происхождения браслетики и колечки, мама – внимательная и крайне неглупая женщина – продолжала правильную психологическую обработку. В отличие от Марины, коренной москвички, мама пробилась внутрь Садового кольца с тяжелыми, изнурительными боями, хладнокровно пожертвовав красотой и нервной системой.
– Чего так смотришь? – беззаботно спрашивала дочь, меняя короткую юбку на еще более короткую.
– Жду, – со вздохом констатировала мама. – Пока ты перебесишься.
– А если этого не случится?
– Случится. Ты слишком умна для той жизни, которую ведешь. Это – не твое.
– Знаю.
– Ты вырастешь из этого, как из детских лифчиков.
– Я, мама, лифчиков теперь совсем не ношу.
– Ну и отлично, – смеялась мама. – Только не забудь, что это ненадолго.
– Каждый день вспоминаю, – был ответ. – Что бабский век короткий, я давно догадалась. Потому и гуляю. Пока грудь стоит.
Папа же из воспитательного процесса полностью устранился – не за недостатком желания, а чисто физически. Новые времена вынудили его работать на двух работах, а в промежутках практиковать частный извоз и так спасаться от финансовых претензий со стороны жены и дочери. Некогда обаятельный и веселый мужчина, кандидат технических наук, любитель шашлыков, душа любой компании, приходил теперь домой один раз в двое суток, тихо помещал заработанные рублишки в центр кухонного стола, менял белье, заливал в термос крепкого чаю и снова исчезал – морщинистый зомби русского капитализма.
Впоследствии, много лет спустя, Марина с изумлением узнала, что в те удушающе-безденежные времена он ухитрялся иметь любовницу, и пришла от этого в восторг.
Однажды она все-таки заставила себя поехать в некий институт – библиотечный, что ли (или педагогический?), разузнать расписание подготовительных курсов или просто посмотреть, что там творится, в этих институтах, – опаздывала, подняла руку у обочины. С шелестом подкатила огромная угольно-черная машина.
Уверенно восседающий за рулем молодой мужчина не спросил, куда ехать. Лишь махнул рукой, приглашающе. Садись, мол, а там разберемся.
Несколько минут молчали. Наконец он негромко сказал:
– У вас очень красивый шрамик.
– Сомневаюсь.
– Поверьте на слово. Я мужчина, мне виднее.
– Так не бывает, чтобы шрам не портил лицо.
– А лицо для женщины – не главная часть тела.
– Вот как.
– А вы сомневаетесь? По-моему, это очевидно. Лицо можно нарисовать. Есть множество дур, которые годами сидят перед зеркалом, доводя до идеала свое лицо, но забывая об остальном.
– Какая же часть тела – главная?
– Спина, естественно, – сразу ответил незнакомец.
– Впервые слышу.
– Тут и обсуждать нечего. Нет более захватывающего зрелища, чем женщина с декольтированной спиной. Красивые женские спины – большая редкость. На спине, словно на стенке, висит все остальное. По спине можно определить здоровье и характер. Это не мое мнение. Вот в Японии женщины носят платья с закрытой грудью. До горла. Но чтоб лопатки были обязательно напоказ…
Ловкий, подумала Марина. Пытается вызвать к себе интерес. Не прошло и минуты, как мы уже беседуем о женских прелестях. Хотя даже и не познакомились. Не иначе, плейбой. Дамский угодник. Непринужден. Чисто одет. Белая рубаха. На меня не смотрит. Нет – смотрит, конечно. Но – боковым зрением. Еще бы не смотрел. Я сегодня в порядке.
– У вас, как я поняла, глубокие познания, – сказала она, стараясь подбавить иронии, – по части женской привлекательности.
Он рассмеялся.
– Вовсе нет. Я просто пытаюсь вызвать к себе интерес. Изображаю плейбоя…
Смотри-ка, мысли прочел, подумала Марина.
– На самом деле я скромный. Даже стеснительный. Опыта мало.
– Что-то не верится. Хорошая машина, хорошая одежда…
– Машина – это да, – равнодушно сказал он. – В хорошую машину, бывает, девчонки сами прыгают…
– Вот видите.
– …только я таким девчонкам не верю. Сегодня она в мою машину прыгнет, завтра увидит машину получше моей – перепрыгнет туда.
– Значит, вас интересуют особенные девчонки?
– Девчонки меня вообще не интересуют. Мне нужна одна девчонка. В единственном числе. Моя.
– Это трудно. Найти одну свою.
– Извилист путь и долог, – нараспев произнес незнакомец. – Легко ли муравью меж тысячи иголок найти одну свою? Я найду. Это несложно. Надо искать, и она найдется…
– Давно ищете?
Он посуровел, и вдоль его виска обозначилась фиолетовая ниточка.
– Неважно. Давайте лучше говорить не обо мне, а о вас.
«Я тоже ищу одного-единственного», – хотела сказать Марина, но вовремя остановила себя. Еще даже и не познакомились, а тут такие откровения. И вполне возможно, что и не познакомимся. Во всяком случае, лично я не рвусь знакомиться. Хватит уже этих знакомств и катаний в больших машинах с мягкими диванами. Мама права. Пора перебеситься. Взять перерыв. Дома посидеть. Поступить в институт. За ум взяться. А парень интересный. Не дурак, не пошляк. Культурный. Стихи читает. Слишком нарядный для буднего дня – но видать, у него стиль такой. Чтоб отличаться от большинства. Все, значит, в кожаных куртках – а я буду в белой рубахе и пиджаке…
Тем временем слишком нарядный продолжил саморазвенчивание:
– Кстати, машина не моя. Компаньона.
– Как же вам человек доверил такую машину?
– Доверяет, вот и доверил. Мы с ним вот так.
Он оторвал руки от руля и сцепил в замок указательные пальцы.
– Такую машину, – честно сказала Марина, – я бы никому не доверила. А ездила б только сама. Что мое – то мое.
