Так и не дойдя до двери, молодой человек вдруг круто
развернулся и направился назад к прилавку, на ходу жесточея лицом.
— Забыли что-нибудь? — вежливо осведомился
Смолин. — Или хотите еще что-то посмотреть?
Отработанным движением молодой человек прямо-таки вырвал из
внутреннего кармана пиджака красную книжечку и распахнул перед лицом Смолина:
— Контрольная покупка! Отдел по борьбе с незаконным
оборотом…
Смолин, не шелохнувшись, стоял на прежнем месте. Он уже
видел через высокие стекла, как к двери галопом несутся трое субъектов в
штатском. Буквально через пару секунд они ворвались в магазин, один сразу же
кинулся за прилавок и широкой ладонью припечатал к полочке только что полученные
Смолиным от клиента деньги — со столь озабоченным видом, словно опасался, что
Смолин успеет их запихнуть в рот и сожрать (а ведь, между прочим, бывали иногда
прецеденты, так что вполне логично поступает парнишка…). Второй просто стоял
напротив Смолина с грозным видом. А майор Летягин, выглядевший сейчас
счастливейшим на земле человеком, не в силах сдержать широкой улыбки,
осведомился:
— Ну, что скажете, Василий Яковлевич?
Смолин, уныло повесив голову, темпераментно изрек смачную
семиэтажную конструкцию, ни к кому из присутствовавших персонально не
относившуюся — просто выразил эмоции привычным для русского человека способом.
— Можно и так сказать… — хмыкнул Летягин. —
Ну что, Василий Яковлевич? Сдается мне, что сделочка аккурат подходит под
известную статью УК? Вам ее назвать, или сами догадаетесь?
— Сам знаю, — угрюмо сказал Смолин.
— Вот и ладушки… Только давайте сразу договоримся: не
надо историй вроде той, что мне ваш продавец слепил: «я взял у гражданина
деньги в залог, а он отправился показать вещи сидящим в автомобиле у магазина
друзьям…»
— А почему бы и нет, собственно? — угрюмо спросил
Смолин.
— Володя, продемонстрируй, — бросил Летягин.
«Покупатель» отвернул полу пиджака и продемонстрировал
Смолину вынутый из нагрудного кармана диктофон, от которого к внутренней
стороне лацкана тянулся проводочек.
— Запись разговора, таким образом, имеется, —
ослепительно улыбаясь, прокомментировал майор. — И нет там ничего ни про
залог, ни про друзей в машине. Там все исключительно про то, как вы продаете
советские награды, что Уголовным кодексом квалифицируется как… Ну, что вам
объяснять-то? И, что характерно, вы на сей раз наверняка не сможете сказать,
что награды эти за углом в сувенирном магазине купили… Как с мечом было. Точно?
— Злой вы, — сказал Смолин. — Не любите вы
меня.
— Да господь с вами, Василий Яковлевич! Ничего личного,
работа такая. Вы 6 не нарушали, мы б и не приходили… Ну что, будем бумаги
писать? По всем правилам? Или вы, чует мое сердце, про пятьдесят первую статью
вспомните, адвоката потребуете незамедлительно?
— Имею право, — сказал Смолин, глядя исподлобья.
— Да кто ж ваши права нарушает? Бога ради, берите
телефончик и адвоката своего вызванивайте. Он у вас проворный, я смотрю,
наверняка быстренько примчится… Мы подождем. А то потом кляузы писать начнете,
дело попытаетесь развалить… Вот только это дело, представляется мне, настолько
чистое, что и не представляю, на что же вам теперь надеяться…
— На чудо, — угрюмо бросил Смолин.
— Ну-ну… Ладно, звоните адвокату, что нам кота за хвост
тянуть…
…Смолин не верил до последнего, что все так и закончится.
Однако именно так и закончилось. Собрав в папочку все образовавшиеся бумаги с
четкой смолинской подписью, заботливо уложив в барсетку вещдоки, милицейская
братия покинула магазин, остался один Летягин. Протянул Смолину листок бумаги:
— На повесточке распишитесь… Отлично. Завтра в
двенадцать я вас жду.
— А что ж не в десять? — мрачно поинтересовался
Смолин.
— Надо же еще и уголовное дело возбудить по всем
правилам. Государство у нас правовое, Василий Яковлевич. Я вам всяких глупостей
вроде подписки о невыезде не подсовываю — вы ж человек умный и битый, в годах,
жизнь понимаете и в бега срываться не станете, а? Не пацан какой-нибудь…
— Да куда уж в мои годы… — пробурчал Смолин.
— Вот и ладненько. До завтра…
Он вежливо раскланялся, аккуратно прикрыл за собой дверь и
бодрым шагом триумфатора направился к машине, где уже сидели его орлы. Тогда
только Смолин позволил себе расслабиться — опустился на стул, ощущая некую
противную дрожь в коленках, провел ладонью по лбу. Ладонь моментально стала
мокрой, и он вытер ее носовым платком. Шумно выдохнул:
— Господи ты боже мой, в такую фортуну и верить
страшно… Правда, с возбуждением дела может сорваться… да нет, если там такие же
знатоки… а каким еще там быть?
И тогда только Гольдман начал смеяться. Его прямо-таки
согнуло пополам, он хохотал, визжал, прихрюкивал, реготал, издавал вовсе уж
невероятные звуки, не в силах остановиться, брызгая слюной, качаясь,
отфыркиваясь… Смолин с усталой улыбкой наблюдал за ним, временами тяжело
отдуваясь — нешуточное все же выдалось испытание для нервов и мотора, нам
как-никак не двадцать пять и даже не сорок, до последнего момента не верил, что
все пройдет так гладко и закончится так благополучно, есть, конечно, некоторый
риск, что завтра поутру все рухнет — но не такой уж и великий…
Придя в совершеннейшее изнеможение, Гольдман наконец утих,
разогнулся, извлек огромный носовой платок и принялся вытирать лицо.
— Васька, ты гений, — выговорил он наконец. —
Что ж ты меня не предупредил заранее?
— А зачем? — пожал плечами Смолин. — Я же
тебе сказал, что не нужно ничему удивляться и уж тем более перечить, что
печальный факт торговли советскими наградами, увы, имел место, отрицать это
глупо, что бы ты ни увидел… Извини, но тут уж я режиссер, мне решать…
— Ты гений, Васька!
— Хотелось бы, но сам знаю, что не дотягиваю. — С
похвальной скромностью сказал Смолин. — Я просто чуточку изучил
человеческую психологию, а уж людским невежеством пользоваться людишкам вроде
нас сам бог велел. Он пылал желанием закопать меня окончательно… вот только
культурка подкачала. Ладно, хорош ржать.
— Ну как тут не ржать… за боевую доблесть…
— Хорош, — сказал Смолин уже приказным
тоном. — Некогда расслабляться, работать надо в темпе, — он любовно
разгладил копию протокола об изъятии вещественных доказательств, то бишь
наград, протянул ее Гольдману. — Лети к Инге, отдай ей этот бесценный
документ, пусть снимет ксеру и начинает. Сегодня же. Действовать нужно
молниеносно, пока не раскрутилось дело — рано или поздно настоящий эксперт
вынырнет, а нам нужно успеть до того… Ну, понесся! А у меня еще дельце имеется…
…Ну вот, наконец-то… Из дверей магазина «Раритет» показались
доблестные правоохранители, двое в штатском и один в форме. Загрузились в белые
«жигули» без всяких опознавательных знаков и отбыли.
