— А вот насчет других вещей с вами Константин Корнеевич
хочет побеседовать, — сказал Смолин морскому волку, небрежно рассовывая
«покупки» по карманам. — Константин Корнеевич, я вас в машине подожду…
— Сделайте одолжение, — буквально отмахнулся Кока,
уже не глядя на него.
…Поскольку Глыба имел твердые инструкции хотя и торговаться
в меру, как положено даже гордым морским волкам, но все же не ломаться до
бесконечности, негоция завершилась быстро: уже через четверть часа Кока
показался из подъезда, сияющий, словно начищенная зубной пастой серебряная
ложка. Плюхнулся на сиденье рядом со Смолиным, улыбаясь мечтательно, прямо-таки
одухотворенно.
— Судя по вашему виду, все прекрасно устроилось? —
спросил Смолин.
— Прекрасно, — отозвался Кока, все еще пребывая в
некоем сладостном расслаблении. — Даже по ценам я его подвинул, не
ощутимо, но все же… Вряд ли этот лапоть понял, что у него валялось в серванте
столько лет…
— Да где уж им, совкам, — отозвался Смолин с
надлежащей дозой презрения к совкам и профессиональной солидарности к
своим. — Вас домой забросить?
— Если не трудно.
— Да что ж тут трудного… — протянул Смолин,
трогаясь.
Высадив Коку в центре (тот снимал квартиру в довольно престижном
доме, поганец), Смолин вежливо распрощался с собратом по ремеслу — глаза
бы на него не смотрели, урода! — и как ни в чем не бывало вывел машину со
двора. Однако далеко не уехал — метров через сто остановился на обочине, благо
запрещающего знака там не имелось, достал телефон и, когда отозвались, сказал
кратенько:
— Можно собак спускать…
— Понял, — азартным голосом отозвался
Багров. — Незамедлительно, уж будьте уверены!
Отключив телефон, Смолин положил его на пассажирское
сиденье, откинулся на спинку кресла и, глядя в зеркальце заднего вида на
шикарную башенку из красного и желтого кирпича, вновь усмехнулся холодным,
жестким оскалом.
Даже если Кока сейчас куда-нибудь смоется по каким-нибудь
делам, это его печальной участи не изменит — менты его примут парой часов
позже, только и всего. Как бы там ни было, до темноты повяжут непременно.
Что, собственно, у нас произошло, господа присяжные
заседатели? А произошло то, что некий пронырливый московский антикваришка
предложил известному, уважаемому, законопослушному шантарскому предпринимателю
господину Багрову купить у него пару-тройку редкостных вещиц. Вот только
господин Багров, будучи не лыком шит и не пальцем делан, предварительно
посоветовался с некоторыми шантарскими антикварами, знатоками своего дела, и
те, особо не задумываясь, моментально его просветили, что речь идет о вещичках
паленых, краденых, который месяц пребывающих во всероссийском розыске. После
чего господин Багров, будучи человеком законопослушным — а также разозлившись
на прохвоста, собравшегося впарить ему краденое — моментально связался со
своими добрыми знакомыми в областном УВД и попросил не оставлять такое
нахальство без последствий. Добрые знакомые напряглись в охотничьем азарте —
благо их просили не нарушать закон, не обходить его, боже упаси, а наоборот,
законнейшим образом взять за шкирку натуральнейшего преступника…
Очень быстро Коку и возьмут под белы рученьки. Он, конечно,
будет блажить, что отроду ни о чем таком с Багровым не договаривался и ничего
такого не предлагал. И это, конечно, чистая правда… вот только при обыске в
Кокиной квартирке моментально обнаружат оч-чень интересные вещички. Например
массивную серебряную папиросницу со множеством золотых и серебряных накладок, а
также эмалевым портретом генерала Линевича, командующего одной из русских армий
в Русско-японскую войну. Вещичка, как казенно выражаются, имеет большое
историческое и культурное значение. Незаурядная вещичка. Судя по вензелям,
надписям и прочему, принадлежала участвовавшему в означенной войне офицеру,
вдобавок титулованному дворянину. Там же сыщется другая нешуточная ценность —
«Стас»
[2]
первой степени, мало того, что «инородческий», с орлом
вместо вензеля, так еще с мечами и черной эмалью. Ну, и вдобавок персидская
звезда ордена Льва и Солнца второй степени — тоже не ширпотреб, знаете ли.
Спецам из соответствующего отдела достаточно будет четверть
часа покопаться в своих бумагах, чтобы определить: именно эти раритеты значатся
в длиннейшем списке подобных ценностей, унесенных супостатами при налете на
квартиру известного в узких кругах питерского собирателя Жердовского,
случившемся около года назад. Жердовский, человек предусмотрительный, все вещички
из драгметаллов в своей коллекции пометил особым клеймом — не сам, разумеется,
а с помощью хорошего ювелира. На всех трех предметах таковые клейма имеются. И
никакой подделки, что характерно: это и в самом деле те самые вещи,
стопроцентно подлинные.
Примерно через месяц после того, как Жердовского обнесли,
Смолин и лопухнулся: купил у заезжего уральца по довольно приемлемой цене все
три предмета. Начавши их изучать уже с лупой, обнаружил совершенно непонятное
клеймо — и на всякий случай решил повременить, не пускать цацки в продажу, а
придержать. И как в воду смотрел: еще через недельку, как в таких случаях
частенько случается, к нему явились с визитом вежливости ребятки из
соответствующего отдела (как, впрочем, и ко всем остальным шантарским антикварам)
и оставили списочек похищенного в Питере, где среди прочего имелось и четкое
изображение этого самого клейма с разъяснением, в чем тут фишка. Обычная
практика, когда подобное происходит.
Какая тут продажа… Но и нести в милицию Смолин паленые
редкости не стал, не было у него такой привычки, сотрудничать с органами. Он с
некоторым цинизмом просто-напросто заховал их надежнейшим образом — мало ли в
какой ситуации могут пригодиться, пусть лежат, жрать не просят… Вот и долежались.
Жердовского ему было нисколечко не жаль: судя по собранной
впоследствии информации, та еще гнида, вовсю менявшая в блокадном Ленинграде
подобные редкости на продукты. Под девяносто скоту, а все еще бодренький и
своего не упустит. Будь на его месте кто другой, Смолин, вполне вероятно, и
отправил бы вещички тишком владельцу — но что касаемо Жердовского, перебьется…
В общем, Коке при любом раскладе придется кисло. Судя по
всему, у Жердовского работали не профи и не на заказ — добрых две трети
похищенных раритетов уже всплыли там и сям на просторах Родины, от Калининграда
до Владивостока, расползлись, как тараканы. Случайные бандюки не в теме, надо
полагать, сбывали краденое кому попало… Вот только положения Коки эти факты
нисколечко не улучшают.
У него, конечно же, спросят первым делом: откуда дровишки? И
он, конечно же, с ходу начнет рассказывать про отставного капитана первого
ранга, у коего все это приобрел законнейшим образом. Покажет улицу и дом — он
прекрасно рассмотрел, Смолин видел, табличку на углу дома, где и улица, и номер
были четко прописаны…
Вот только «каперанга» не найдет ни одна собака, ищи его
хоть по всему свету. Буквально через пять минут после ухода «покупателей» Глыба
снял со стены фотографии, покидал их в сумку, сноровисто протер тряпочкой со
скипидаром абсолютно все места, где мог оставить свои пальчики — и навеки из
этой квартирки слинял. Квартирка принадлежит, как и изрядное число других,
агентству, сдающему их посуточно. Снял ее на сутки вовсе даже не Глыба, а
смолинский Гоша, которого ввиду конвейерного потока клиентов никто наверняка не
запомнил. Такие дела.
