— А матери ты что сказала?
— Как есть. Что ухожу жить к мужчине.
— Ага, — сказал Смолин. — А сколько мне
годочков, не говорила?
Инга чуть смущенно опустила глаза:
— Ну, я сказала… Он чуточку старше…
— Ага, — повторил Смолин. — И тебе, конечно,
была прочитана лекция с призывами к осмотрительности…
— Конечно. Это мои проблемы. Ты ведь не будешь меня в
ближайшее время выгонять?
— У меня таких мыслей вообще нет, — сказал
Смолин. — Ты чудо, ты прелесть и все такое прочее… а главное, боевая
подруга из тебя, как доказал жизненный опыт, получается отличная, а это много
значит, потому что…
Он сбился с фразы, поднял голову. Рядом со штурвалом
замигала красная круглая лампочка — нехитрая сигнализация, установленная вскоре
после возвращения из Курумана. Нужно же и дома технический прогресс внедрять…
— Извини, — сказал Смолин, вставая. — Гости
нагрянули, мажордом вещует…
В мансарде не было окна, выходившего на улицу, и пришлось
спуститься на первый этаж. Глыба ждал его у подножия лестницы, сказал довольно
равнодушно:
— Там какой-то упакованный фраер на крутой тачке. На
мента похож, как я на балерину…
— Побачим, — сказал Смолин сквозь зубы. — Что
ему?
— Василия Яковлевича спрашивает. Самым вежливейшим
образом, интеллигентно, я б сказал…
— Побачим, — повторил Смолин. Влезши босыми ногами
в уличные тапки, он направился наружу, приличия ради застегнув рубашку на
все почти пуговицы. Отработанным движением поймал атаковавшую его Катьку,
запихнул ее в палисадник и прошел к воротам.
Открыл калитку, вышел на улицу неспешно и где-то даже
вальяжно, со спокойным достоинством исконного деревенского жителя, справного
хозяина из малопьющих. У заборчика стоял черный джип, БМВ-пятерка, сверкавший
как новенький полтинник, безукоризненный, как проповедник, а рядом прохаживался
молодой человек, действительно упакованный по последней моде, в костюм с
галстуком: круглолицый такой, розовощекий, причесанный идеально, гламурный до
ужаса. На бандюка он, в общем, не походил, а походил скорее уж на секретаря
райкома комсомола — полное впечатление, сейчас толкнет что-нибудь
прочувствованное, идеологически выдержанное насчет великих строек коммунизма. А
впрочем, нынче вам не старые времена, сейчас и бандюки на бандюков не похожи.
Нет смысла гадать, но уже сейчас можно сказать, что Глыба прав: вот уж кем не
может оказаться визитер, так это ментом… ну, возможна, конечно, подстава
экстра-класса, но кто ж ее так ради Смолина готовить будет… Нет, сразу видно:
вьюнош привык к гламурным шмоткам, ему в прикиде своем привычно и уютно…
— Василий Яковлевич? — вежливейше осведомился
молодой человек.
— Он самый, — сказал Смолин, приглядываясь к
машине. Там сидел за рулем второй, такой же гламурный и ухоженный.
— Очень приятно. Крупенко Максим, креатив-менеджер…
Василий Яковлевич, шеф очень хочет с вами встретиться, желательно сегодня же…
если вы располагаете временем… У него к вам взаимовыгодное предложение…
Смолин смотрел на него с предельно наивным выражением лица,
даже помаргивая временами вовсе уж простодушно. Очень быстро до молодого
человека дошло.
— Ох, простите, — сказал он с виноватой
улыбочкой. — Ну да, разумеется…
Он проворно извлек из кармана визитную карточку и протянул
Смолину. Тот ее забрал без церемоний. Ну, так… Багров Олег Викентьевич,
генеральный директор, ессно… «Чароит-плюс», а как же…
Персону сию Смолин знал, и даже лично. Человек, в общем, в
Шантарске не самый известный, но заметный все же, из бомонда. Никоим образом не
олигарх, но обладатель нескольких миллиончиков американских рублей… но и не
настолько крутой, чтобы выложить за одно-единственное, не говоря уж о паре,
яйцо Фаберже настоящую цену… он вообще в жизни антиквариатом не интересовался,
один раз только, с год назад, заходил к Смолину, чтобы купить кому-то в подарок
именную икону… товар за свои деньги получил качественный, но к антиквариату ни
малейшего интереса не проявил и потому мысленно тогда же из списков
потенциальных клиентов вычеркнут… Интересно… Претензий у него к тому случаю не
может быть никаких, икона, конечно, не старинного письма, но все же железная
девятнатцатереха, вторая половина, дешевле фиг где купишь, не может у клиента
быть никаких претензий…
Смолин поднял глаза от визитки и нейтральным тоном поинтересовался:
— А в чем, собственно… — и рассчитанно оборвал
фразу.
Розовощекий креатив-менеджер (интересно, что этот термин
обозначает) с превеликой готовностью подхватил:
— Шеф хотел бы вас пригласить для небольшой
консультации.
— Что, прямо сейчас?
— Было бы крайне желательно… Василий Яковлевич, тысяча
долларов за консультацию вас устроит? По факту, независимо от результатов?
Такое продолжение разговора Смолину, что греха таить,
понравилось чрезвычайно. Всегда б так… Но бизнес есть бизнес, и он сделал такое
лицо, словно вспоминал, насколько к нему сегодня записана ее величество
королева английская, собравшаяся прикупить для одного из своих дворцов парочку
самоваров. Истолковав его молчание совершенно правильно, молодой человек
проворно выхватил из кармана конвертик и протянул с надлежащим шармом:
— Вот…
Конвертик был самый обычный, какие лежат в любом киоске,
незаклеенный. Бегло заглянув внутрь и убедившись, что там в самом деле покоится
тонюсенькая стопочка портретов президентов США в черно-зеленом исполнении,
Смолин не стал извлекать оттуда дензнаки и пересчитывать — у нас собственная
гордость и свое достоинство, мы не сявки… С рассчитанной небрежностью сунув
конверт в нагрудный карман рубашки, он кивнул:
— Ну что же, подождите немного, я переоденусь…
— Разумеется! — просияв, с энтузиазмом воскликнул
молодой человек при загадочной должности.
Смолин целеустремленно направился домой, игнорируя
негодующие Катькины вопли из палисадника. Пожалуй, собираясь к человеку,
который небрежно отваливает штуку баксов за консультацию, да еще предоплатой,
следовало респектабельности для влезть в костюм и завязать галстук: не олигарх,
как уже упоминалось, но и не мелкота, мало ли что там может быть, нужно
соответствовать…
Подав Глыбе визитку, он кратко проинформировал:
— Консультация зачем-то понадобилась этому хорю… Номер
тачки запомнил?
— А то.
— Ну и ладненько, — рассеянно сказал Смолин,
прямым ходом направляясь в гостиную, к платяному шкафу.
Он не подозревал пока что ничего нехорошего, он
просто-напросто соблюдал определенные правила, давно это въелось, привычкой
стало. Времена настали смутные и непонятные, учитывая череду недавних событий,
всю эту нехорошую возню, до сих пор во многом непонятную.
