— Вы уверены? — спросил заочно знакомый.
— Уверен, — сказал Смолин. — Я не знаю, кто
убил, но, кажется, знаю практически наперечет всех, кто затеял. Ну, может, есть
еще один-два игрока, но это опять-таки детали… Один крохотный, но существенный
нюанс: доказательств нет ни малейших. Ни малейших, честное слово. А потому ни
одной фамилии и ни одного эпизода вы от меня, пардон, не услышите. Или вы
настолько юные и наивные, что полагаете, будто подобных ситуаций не бывает?
Когда все лежит на поверхности и имена известны наперечет, а предъявить ничего
невозможно?
Он намеренно сделал долгую паузу — но они молчали, все трое.
Не были они ни юными, ни наивными. Прошло много времени, прежде чем совершенно
незнакомый промолвил тихо:
— А может все же…
— Нет, — сказал Смолин. — «Ни малейших» — это
и означает «ни малейших». Их не прищучить, никого. А вот здания вы можете в
самом скором времени лишиться… — он поднял ладонь. — Вот только не
надо вот этого… Щеки надувать не надо, ребята. Вы, конечно, взовьетесь сейчас
орлами и будете кричать, что не допустите, костьми ляжете, и вообще… Да?
Давайте побудем взрослыми. Мы все не пацаны, а жизнь нынче сложная и жестокая.
«Рапира» — это, как выражался герой у классиков, очень бла-ародно, но есть еще
и се ля ви… Положа руку на сердце, фигурой был один Шевалье, а все прочие никак
не фигуры, в том числе и я. Ну да, в Шантарске там и сям сыщется масса хороших
людей, прошедших «Рапиру», иные занимают кой-какие посты… именно что кой-какие.
Никак не те, с которых можно что-то затормозить и блокировать. Остается митинг
у администрации устраивать, петиции сочинять… вы сами-то к этому серьезно
относитесь, а?
— Но можно же что-то сделать… — сказал смутно
знакомый.
— Боюсь, ничего нельзя сделать, — сказал
Смолин. — Я специально озадачивал своего адвоката, а он у меня прохвост,
каких мало… в хорошем смысле. Так вот, он с ходу, не особенно и напрягаясь,
выложил четыре законных схемы, по которым вас могут недельки через две выпнуть
на улицу. Законных. Четыре. Подозреваю, что их может оказаться и больше. Уж
поверьте на слово. Я в этой истории — лицо заинтересованное. Не буду, уж
простите великодушно, углубляться в детали, но меня прессует, очень похоже, та
же компашка и по тому же делу… а прогибаться я решительно не намерен. В жизни
раком не вставал и не встану.
— Нет, но можно попытаться… — не унимался смутно
знакомый.
— Вы где работаете? — вкрадчиво спросил Смолин.
— Ну…
— Да ладно, — усмехнулся Смолин. — Вас зовут
Олег… Ровдугин, Радугин…
— Ролдугин.
— Ага, Ролдугин. Вы из ФСБ… вроде бы еще майор, да?
— Да.
— Вот именно, — сказал Смолин. — Майор. И
товарищ Горобец тоже майор… а вы, кстати?
Совершенно незнакомый поднял голову:
— Космынин, МЧС. Подполковник.
— Вот то-то, — сказал Смолин. — В смысле —
увы. Майоры, подполковники, один и вовсе рядовой запаса, то бишь я… Можете
где-нибудь накопать генералов? Хороших, больших генералов? Губернатора бы нам
еще, крупняков парочку, шантарских, а еще лучше столичных… Найдется у вас? Судя
по вашим лицам и молчанию, нет надежды… Майорами нам ничего не остановить, в
том числе с фээсбэшными. Вы уж поверьте на слово, что все так и обстоит, как я
говорю.
— Ну а делать-то что? — тихо спросил Горобец. Если
ничего нельзя сделать, зачем вы нам все это говорите? А, Василий Яковлевич?
Ладно, давайте считать, что я вам верю. Кого попало сэнсэй не взял бы в
душеприказчики… Ну а делать-то что?
— Есть тут один нюанс… — сказал Смолин. —
Законным образом сделать ничего нельзя. Исключительно грязными методами… но
тут, собственно, появляется второй нюанс. Вы все — люди при погонах и при
должностях. Вам, ребятки, нельзя… — он ухмыльнулся широко,
невесело. — Да вы и не сумеете. Вы просто не умеете. Не так вас Шевалье
воспитал. А вот ваш покорный слуга — другое дело. Конечно, на кровь я не пойду
никогда. Но когда против меня играет грязными методами грязная сволочь… которая
к тому же крови как раз не боится… В общем, я ручонки запачкать не боюсь, если
что. И кое-что умею… Вот только без вашей помощи мне все же не обойтись.
Подмогаете?
Он обвел собеседников внимательным, цепким взглядом.
Улыбнулся про себя: ну конечно же, в них моментально взяли верх инстинкты
служивых людей, к тому же воспитанных знавшим свое дело человеком. Настороженно
они на Смолина уставились, не без явного подозрения. Кота в мешке покупать не
хотели, боялись, чтобы их втемную не использовали неизвестно в каких делах… Что
же, вполне здоровые рефлексы, других и ожидать не следовало.
— А в чем, собственно, помощь должна
заключаться? — осторожно поинтересовался Ролдугин.
Смолин широко улыбнулся:
— Самое смешное — в том, чтобы соблюдать законы.
Скрупулезно и бдительно. Не дать, скажем, рассыпать уже возбужденное уголовное
дело… или проследить, чтобы дело не забыли возбудить, как кое-где у нас порой
случается. Одним словом, играем в открытую. Я знаю, кто, знаю, зачем и почему.
И постараюсь в самые сжатые сроки их прищучить… пока они не прижали меня. Я
грязные штучки буду откапывать… но исключительно для того, чтобы сволочь
получила свое. Грубо говоря, я буду подбрасывать кошелек Кирпичу в карман… это
самая лучшая аналогия. Потому что иначе этих не остановить. У кого-нибудь есть
возражения морального плана?
— А убийца? — почти сразу же спросил Ролдугин.
— Убийца… — задумчиво протянул Смолин. — Есть
у меня подозрение, что на убийцу можно будет выйти в процессе. Когда проколются
заказчики… Ну так что, я могу на вас рассчитывать? Или вам посовещаться нужно?
Пожалуйста, я на площадке покурю…
Они переглянулись. Реплик не последовало. Ролдугин сказал
решительно:
— Но если окажется, что вы…
Смолин сказал почти весело:
— Ну да. Если окажется, что я вас обманул и на самом
деле решал с вашей помощью свои собственные дела, вы меня, по Андерсену,
зажарите, ошпарите, задушите… и что там еще. Согласен заранее. Хоть с кашей
ешьте… но ведь не придется. Правда, не придется. Такая уж игра. Я вам сейчас,
не называя никаких имен, просто-напросто расскажу сказочку. Жил-был торгаш, без
особых деловых способностей, но с пребольшими амбициями. Дрянь человек. И жил
еще…
Глава 9
Вышел немец из тумана…
Задумчиво шагая к машине безлюдной тенистой аллейкой, Смолин
после короткого анализа ситуации решил, что все же добился определенных
успехов. Некоторая настороженность у этих ребят не пропала, но лед, в общем,
тронулся. Можно на них полагаться, если что — а полагаться, чует душа, в самом
скором времени придется. Главное, они с лету поняли и согласились с той
опасностью, которую Смолин им открыто озвучил: в «Рапире» слишком многое было
замкнуто на Шевалье, Шевалье был Личность, а теперь… Можно ожидать
возникновения группировок и борьбы за лидерство — не оттого, что одни будут
хороши, а другие плохи, боже упаси, все иначе. Одни хотят идти к благородным
целям своим путем, другие — вторым, третьи — третьим. Как показывает история
человечества, частенько именно с такого расклада, а не плакатного
противостояния «хороших-плохих» и начинается резня с дымами пожарищ до небес.
Расколовшуюся на несколько группировок «Рапиру» сожрут вовсе уж быстро и
беззастенчиво — хотя бы под предлогом наведения порядка и возврата к наследию
Шевалье. Если вспомнить…
