— Капитан? — спросила Вольева. — Вы слышите меня? Я — Илиа.
Силвест выбрался из краулера и отправился к раскопкам. Пока он говорил с Кэлвином, ветер заметно окреп. Чувствовалось, как горят щеки от ведьминской ласки летящего песка.
— Надеюсь, ваша беседа принесла пользу, — сказала Паскаль, стаскивая дыхательную маску, чтобы перекричать шум ветра. Она знала о Кэлвине, хотя напрямую с ним не общалась. — Вернули себе здравый образ мыслей?
— Позовите мне Слуку.
В обычной обстановке она бы непременно взбунтовалась от такого приказного тона. Теперь же приходилось учитывать его настроение, а потому Паскаль отправилась ко второму краулеру и вернулась вместе со Слукой и кучкой ее сторонников.
— Как я поняла, вы готовы присоединиться к нам? — перед ним стояла Слука. Ветер гонял выбившуюся прядь волос по выпуклым очкам. Время от времени она вдыхала глоток воздуха из зажатой в кулак маски. Другой кулак упирался в бедро. — Если так, то мы готовы на разумный компромисс. Мы позаботимся о вашей репутации. Никто словом не упомянет о том, что тут происходило, когда мы вернемся в Мантель. Мы скажем, что вы приказали нам собираться в дорогу сразу же после получения штормового предупреждения. Все заслуги — ваши.
— И вы думаете, что по большому счету это имеет значение?
Слука оскалилась.
— А какое значение имеет ваш проклятый обелиск? И уж если говорить по правде, то кому нужны ваши гребаные амарантяне?
— Значит, ты никогда не видела Большой Картины? — осторожно, но не настолько, чтобы он этого не заметил, Паскаль начала снимать сцену их разговора, стоя рядом с Силвестом и держа камеру в одной руке.
— Есть много людей, которые вообще не верят в ее существование, — ответила Слука. — Это вы сами раздули значение амарантян, чтобы хоть чем-то занять своих археологов!
— Значит, такого ты мнения, Слука? Впрочем, ты же никогда вообще не была нашей.
— Ну и что из этого?
— А из этого следует, что если бы Жирардо захотел заслать к нам предателя, то ты стала бы первым кандидатом.
Слука повернулась лицом к тем, кого Силвест чаще всего про себя называл ее бандой.
— Послушайте этого подонка! Уже ищет заговорщиков. Теперь и до нас доходит то, что уже много лет назад раскусило большинство колонистов: он псих, — она резко повернулась к Силвесту: — С вами нам говорить не о чем. Мы уходим, как только погрузим оборудование… или даже раньше, если буря станет крепчать. Можете ехать с нами, — она снова сделала вдох из маски; ее лицо покраснело. — А можете рискнуть и остаться здесь. Выбор зависит только от вас.
Он смотрел мимо Слуки на толпу.
— Что ж, уходите. Удирайте. Пусть ничто столь обыденное, как лояльность, не путается у вас в ногах. Ну а если у кого-то хватит мужества остаться и кончить работу, ради которой мы сюда приехали, — милости просим, — Силвест переводил взгляд с одного лица на другое, но все стыдливо отводили глаза. Он не знал их имен. Знал только в лицо, и то лишь потому, что работал с ними. Разумеется, никто из них не прилетел на корабле с Йеллоустона, никто не бывал нигде, кроме Ресургема с его немногочисленным населением, сосредоточенным в нескольких городишках посреди пустынь. А им Силвест кажется пережитком далеких времен.
— Сэр, — сказал кто-то — возможно, тот самый парень, который первым сообщил Силвесту о штормовом предупреждении. — Сэр, не в том дело, будто мы вас не уважаем. Но ведь и о себе надо подумать. Неужели не понимаете? То, что там закопано, не стоит такого риска.
— Вот тут-то ты и ошибся, — ответил Силвест. — Рискнуть стоит даже большим, чем жизнь, гораздо большим. Не понимаешь? Событие не было ниспослано амарантянам свыше. Они сами устроили его.
Слука медленно кивнула.
— Что же, они заставили свое солнце вспыхнуть? И вы верите в эту чушь?
— Если коротко, то — да.
— Тогда крыша у вас поехала куда сильнее, чем я представляла, — Слука повернулась к нему спиной. — Заводите краулеры. Уходим!
— А оборудование? — спросил Силвест.
— Останется тут, пусть хоть сгниет, мне плевать!
Толпа стала рассасываться в направлении краулеров.
— Подождите! — закричал Силвест. — Выслушайте меня! Вам хватит одного краулера, вы разместитесь все, раз бросаете оборудование!
Слука снова обернулась к нему.
— А вы?
— А я останусь здесь. Буду кончать свою работу вместе с теми, кто останется со мной.
Она покачала головой, сорвала маску с лица и с отвращением плюнула на землю. Однако, когда она бросилась догонять свою бригаду, то повела людей ко второму краулеру — ближайшему, оставив Силвесту тот, где был его кабинет. Толпа студентов вломилась в машину, кое-кто из них нес детали оборудования, сложенные в коробки находки и кости, добытые при раскопках. Видимо, инстинкты ученых оказывались сильнее мятежа ради спасения жизни. Силвест смотрел, как поднимаются трапы, как задраиваются шлюзы, как колоссальная машина поднимается на свои «ноги», как она разворачивается и начинает уходить от раскопок. Через минуту она уже скрылась с глаз, а грохот ее двигателя потонул в вое ветра.
Силвест огляделся, желая узнать, кто же остался с ним.
Рядом стояла Паскаль. Этого надо было ждать. Он подумал, что она последует за ним даже в могилу, если будет знать, что там ее ждет сенсационная тема для очередной статьи. Была еще крошечная группка студентов, устоявших перед демагогией Слуки. К своему стыду, Силвест их имен не помнил. Может быть, в раскопах остались еще десятка полтора ребят, если повезет. Из тех, что сидели в шурфах.
Немного успокоившись, он щелчком пальцев подозвал к себе двоих рабочих.
— Начинайте разбирать «рисующие» гравитометры, они нам больше не понадобятся, — следующая пара тоже получила задание: — Двигайтесь с дальней стороны площадки. Собирайте все инструменты, брошенные дезертирами Слуки, а также полевые дневники и упакованные образцы и находки. Когда кончите, приходите в большую шахту. Я буду там.
— Что вы хотите сделать? — спросила Паскаль, выключая камеру, которая тут же убралась в портативный компьютер.
— Полагаю, это очевидно. Хочу узнать, что написано на этом обелиске.
Чазм-Сити, Йеллоустон, система Эпсилона Эридана, год 2524-й
Консоль чирикнула как раз в то время, когда Ана Хоури чистила зубы. Она вышла из ванной, еще не стерев с губ белую пену.
— Доброе утро, Ящик.
Герметик вплыл в комнату. Его паланкин для поездок был изукрашен ярким орнаментом из завитков и спиралей. На передней стенке виднелось маленькое темное окошко. Когда глаза Аны привыкли к освещению, она смогла рассмотреть за зеленым окошком мертвенно-бледное лицо К. С. Нг'а, покачивающееся в нескольких сантиметрах от стекла.
