Внезапно Хоури почувствовала, что видит нечто — кого-то или что-то, — двигающееся в пыли. Это длилось одно мгновение, и ей не удалось разглядеть ничего, что можно было бы назвать хотя бы мимолетным впечатлением. Хоури уже было начала думать, не клуб ли это пыли, на мгновение принявший форму человеческой фигуры, как вдруг видение возникло снова.
Но теперь фигура была ближе. А потом выступила из объятий шторма и стала видна во всех деталях.
— Давненько не видались, — сказала Мадемуазель. — Я надеялась, что, увидев меня, ты обрадуешься сильнее.
— И где же ты, черт бы тебя побрал, была?
— Хозяин, — вмешался скафандр, — я не могу понять ваше последнее мысленное утверждение. Не угодно ли вам повторить то, что было сказано, еще раз?
— Скажи ему, чтоб не обращал на тебя внимания, — сказал пылевой призрак Мадемуазель. — У меня мало времени.
Хоури приказала скафандру не обращать внимания на то, что она говорит мысленно, до тех пор, пока она не произнесет кодового слова. Скафандр принял приказ с выражением высочайшего недовольства, будто его еще никогда не просили сделать нечто, столь выходящее за рамки, и ему придется серьезно продумать условия дальнейшего рабочего сотрудничества на будущее.
— Ладно, — сказала Хоури. — Тут только я и ты, Мадемуазель. Хочешь рассказать, где ты ошивалась все это время?
— Немного погодя, — сказала женщина. Она уже стабилизировалась, но все еще не обрела былой четкости. Выглядела она скорее как грубый набросок самой себя. Или как фотография не в фокусе, которую можно рассматривать и так, и эдак. — Сначала я сделаю все, что смогу, для тебя, а то ты можешь наделать глупостей вроде попытки забодать Силвеста… Так. Поглядим… Задействовать главную систему скафандра… Обойти запреты, наложенные Вольевой… все очень просто. Я просто разочарована тем, как легкомысленно она смотрит на дело, особенно если учесть, что это последний раз, когда я могу…
— О чем ты болтаешь?
— О том, как снабдить тебя оружием, девочка. — пока она говорила, один из счетчиков изменил конфигурацию, показывая, что некоторые до того выключенные вооружения снова включились. Хоури ощупала кончиками пальцев этот арсенал, хотя лишь частично верила, что видимое ею — реальность, — Вот и все, — сказала Мадемуазель. — Еще что-нибудь поцеловать, пока я здесь?
— Полагаю, мне нужно поблагодарить…
— Можешь не беспокоиться, Хоури. Благодарность — это последнее, чего я ожидаю от тебя.
— Разумеется, теперь у меня нет иного выхода, как прихлопнуть того подонка. И ты думаешь, я еще должна благодарить тебя за это?
— Тебе же показали… хм… доказательства. Улики, так сказать.
Хоури кивнула, и ее затылок прижался к внутренней отделке скафандра. Этот костюм для жестов не приспособлен.
— А, насчет Подавляющих? Конечно, я еще до сих пор не знаю, есть ли в этой истории правда…
— В таком случае рассмотри альтернативу. Ты воздержишься от убийства Силвеста, а все это окажется правдой. Вообрази, как скверно ты себя почувствуешь, особенно если Силвест… — пылевой образ выдавил мрачную улыбку, — выполнит свое предназначение.
— Но моя-то совесть будет чиста?
— Без сомнения. И я надеюсь, что это будет весьма утешительным соображением, когда весь ваш человеческий род будет уничтожен системой Подавляющих. Конечно, тебя, по всей видимости, уже не будет, чтобы пожалеть о своей ошибке. Подавляющие работают эффективно. Но это сама узнаешь в свое время.
— Ладно, спасибо за совет.
— Это еще не все, Хоури. Тебе не приходило в голову, что мое отсутствие до сего времени имело весьма весомую причину?
— И в чем же она?
— Я умираю, — Мадемуазель дала этому слову улететь с порывом пыльной бури, а затем продолжила: — После инцидента с орудием из Тайника Похититель Солнц умудрился ввести еще основательную порцию самого себя в твой мозг. Это ты уже, конечно, знаешь. Ты же ощутила, как он вошел в тебя, верно? Я помню твои крики. Они были выразительны. Какое это, должно быть, странное ощущение. Такое проникновение, как изнасилование…
— Но с тех пор он не сделал ни единой попытки повлиять на меня.
— А тебе не приходило в голову хотя бы спросить: а почему?
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, моя милая, что все это время я изо всех сил пыталась задержать его размножение в тебе. Вот почему ты меня не видела и не слышала. Я была слишком занята, сдерживая его. И без того было тяжело иметь с ним дело… даже с той небольшой частью, которую я впустила в тебя вместе с моими «гончими». Но тогда мы с ним достигли какого-то соглашения или равенства. На этот же раз все было иначе. Похититель Солнц стал сильнее, а я, наоборот, ослабеваю с каждой его атакой.
— Ты хочешь сказать, что он еще здесь?
— Еще как! И единственная причина, почему ты этого не чувствовала, заключается в том, что он тоже был занят войной, которую мы оба вели в твоей черепной коробке. Разница в том, что он все время побеждал, что он разрушал меня, он захватывал мои системы, использовал против меня мою же оборону. О, он ловкач, запомни мои слова.
— И что же будет?
— По-видимому, произойдет то, что я проиграю. Я могу сказать это с уверенностью. Это математическая аксиома, основанная на его недавних победах надо мной, — Мадемуазель опять улыбнулась, будто она испытывала извращенное чувство гордости за свой точный строго математический отчет. — Я могу еще несколько дней сдерживать его продвижение, но затем со мной будет покончено. А может, и раньше. Я значительно ослабила себя тем, что вот сейчас появилась перед тобой. Но у меня нет выбора. Я должна принести в жертву время, чтобы восстановить твою способность пользоваться оружием.
— Но когда он победит…
— Не знаю, Хоури. Будь готова ко всему. Он может оказаться для тебя гораздо более плохим жильцом, чем была я. Ты же знаешь, что он в конце концов сделал с твоим предшественником. Превратил бедолагу в безумца, — тут Мадемуазель отступила, будто, натянув плащ из пыли, она готовилась покинуть сцену прямо сквозь занавес. — Сомнительно, чтобы мы встретились еще раз, Хоури. Мне кажется, я должна пожелать тебе удачи. Но сейчас я прошу у тебя одного: сделай то, ради чего ты тут находишься. И сделай это как следует, — она отступила еще дальше, ее тело переломилось, будто рисунок углем, разорванный пополам порывом ветра. — У тебя есть для этого необходимые средства.
Мадемуазель пропала. Хоури какое-то время выжидала, не столько собираясь с мыслями, сколько пинками сгоняя их в кучу, чтобы хоть секунду помолчали. Затем она назвала кодовое слово, которое восстановило связь между ней и скафандром. Вооружение, как она отметила с огромным чувством облегчения, функционировало, как и обещала Мадемуазель.
— Сожалею, что вмешиваюсь, — сказал скафандр. — Но если вы пожелаете восстановить полную видимость, то, надо полагать, заметите, что наша компания выросла.
