Проснулся он уже в своей комнате. Голова болела чудовищно, и шум, производимый Черным (тот ходил из угла в угол, ровно пятки чесались), только увеличивал эту боль. Ренкр приподнялся на локте, удивленно уставился на выпачканную в рыжей пыли куртку. Вспомнил: камешки, на которые падал в парке. И все остальное — тоже вспомнил.
— Наконец-то! — сварливо проскрипел над ухом иномирянин. — Наконец-то проснулся. Черт, ты ведь даже не представляешь, что произошло!
— Не… представляю. — Язык еще слушался плохо, да и все тело ощущалось как чужое. Ренкр покачал головой: — Ну и что же…
Объяснения он получил только вместе с обедом. Все принесенные блюда бессмертный заставил попробовать гномов-поваров, после чего, недостаточно удовлетворенный этим, сам откушал из каждой тарелки. Прошел час, прежде чем Ренкру было дозволено приступить к трапезе. За это время бессмертный успел ему рассказать о том, что же случилось на самом деле в парке Правителя.
СТРАННИК
Самое интересное, что я и вправду был в парке и ожидал там Ренкра. С утра у меня произошла беседа с Правителем; я настаивал на том, что нам необходимо сегодня же отправляться в дорогу, он всячески уговаривал «погостить еще чуть-чуть». Разговор протекал в высокой деревянной беседке, окрашенной в небесно-голубой цвет, с резными перилами, широкими низенькими ступеньками и небольшими скамейками, расставленными по периметру. В конце концов я сумел настоять на своем, и Дэррин отправился во дворец-крепость, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Я же подозвал проходившего мимо гнома и попросил, чтобы тот сходил к Ренкру, накормил его и привел сюда — нам необходимо было переговорить прежде, чем окажемся на прощальном приеме у Правителя, стенам же гостевых комнат я не особенно доверял.
Потом началась какая-то дребедень. Бегущие куда-то мимо меня гномы, в руках которых болтались веревки и мешки. Я остался незамеченным, так как беседка стояла в тени, — и очень хорошо. В противном случае, думаю, мне больше никогда не удалось бы увидеть альва. Заинтригованный необычным поведением гномов, я пошел за ними, а когда услышал вскрики — побежал. Эти лжесадовники пытались связать Ренкра, опоенного каким-то снотворным зельем. Ха-ха. Даже в таком состоянии парень отвесил им несколько неплохих ударов, а потом подоспел я — и все они чрезвычайно быстро переменили свое отношение к собственной жизни.
Видит Создатель, я убил только одного, случайно попавшего под удар, остальные же предпочли броситься грудью на мечи или перерезать себе горло своим же кинжалом. Странно, почему они так боялись оказаться в плену, ну, да над этим еще будет время поразмыслить.
Естественно, ни у одного не было на рубахе узоров. Наемные убийцы (или похитители), до смерти боящиеся своего работодателя. До смерти. Есть над чем задуматься.
Поэтому я не стал медлить с уходом, и в тот же день, как только Ренкр отобедал, мы собрали вещи и проводников, весьма холодно попрощались с Дэррином и отправились прочь из города. Подальше от Правителя. Конечно, можно утверждать, что я был не прав, подозревая Дэррина, но рисковать не собирался. К черту деликатность!
СТРАННИК
Здесь, как и на Земле, существует поговорка: затишье перед бурей. Именно о ней я вспоминал все то время, пока мы пересекали Брарт-О-Дейн. Слишком уж все было тихо и спокойно. Кто-то намеревался усыпить нашу бдительность, но оставалось надеяться, что этого до сих пор не произошло. Тем более что мы приближались…
О нашем пути от Свакр-Рогга до Котор-Молла можно было бы рассказать много — или не рассказывать вообще ничего. Разумеется, когда странствуешь по чужой стране, с тобой поневоле случается множество происшествий — больших и маленьких, — но, признаться, ни одно из них не касалось цели нашего похода. Пока мы не достигли Котор-Молла, все было в порядке.
Котор-Молл — это самый северный город страны. Граница находилась от него на довольно приличном расстоянии, но это объяснялось прежде всего тем, что соседствовала сия граница с Эхрр-Ноом-Дил-Вубэком. Хотя драконы и не нападали на жителей Брарт-О-Дейна, те предпочитали не приближаться к владениям «страшных чудовищ». Одним словом, мы уже почти покинули страну гномов. Тракт вливался в Котор-Молл через южные ворота, а из северных так и не появлялся, растворившись в причудливом узоре улочек этого маленького городка.
От северных ворот до границы было еще два дня пути, но, покинув «последний форпост цивилизации», мы вынуждены были расположиться на ночевку не в придорожном трактире или стоящей на отшибе деревеньке, а прямо в лесу, чего не делали уже давно. Лес был не то чтобы уж совсем дремучий и непроходимый, однако же без явных признаков жилья поблизости. Гномы собрали веток для костра, мы с Ренкром разбили палатку и помогли своим проводникам соорудить шалаш. Хотя местность была вроде бы спокойная, два гнома встали на дежурство, нас же в расписание не включили — оставалось только раздосадованно вздохнуть (для виду) и отправиться спать, что мы и сделали.
Разбудили меня чьи-то голоса.
Кто-то зажал ему рот ладонью, и Ренкр проснулся. Парень закашлялся, но — для отвода глаз, рука же уже шарила в поисках меча или секиры.
— Прекрати! — возмущенно прошептал Черный. — Я тебя не для того будил, чтобы ты меня убивал. И веди себя тихо. Кажется, у нас незваные гости.
Ренкр кивнул, подхватил секиру и выглянул наружу, в щель, не откидывая входных шкур. До рассвета оставалось несколько часов. На поляне у потухающего костра лежали оба дозорных. Лежали тихо, мирно, как будто заснули в этот туманный предрассветный час. Вот только горло им кто-то перерезал. А больше на поляне никого не было.
Внезапно из шалаша донесся хриплый крик, стук — и на поляну вылетели взъерошенные гномы-проводники. В руке у одного, кажется Хоггина, тускло блестело окровавленное лезвие кривого меча. Тотчас из пышных колючих кустов, что росли у края поляны между палаткой и шалашом, выстрелили. Стрела ткнулась в левую руку гнома с мечом. Все провожатые моментально шмыгнули обратно в шалаш.
— Молодцы, — одобрительно прошептал Черный. — За кольчугами и оружием.
Но неведомые гости и не думали оставлять их в покое. К шалашу полетели стрелы, несущие на клювах пучки пламени. Многие воткнулись в сооруженную из сухих веток крышу — та загорелась. В то же время из зарослей к палатке направились какие-то незнакомые гномы, настроенные явно враждебно.
— Стой у входа, сторожи вещи, — отрывисто бросил иномирянин, приподнимая справа край палатки (пришлось обрезать веревку, привязанную к колышку) и выскальзывая наружу.
Раздались чьи-то вопли, удары тел о землю, свист оружия. Тем временем проводников выкурили-таки из шалаша. Они так и не успели надеть кольчуги, только вооружились, но против нападавших, превосходивших их численностью, поделать ничего не могли. Всех проводников без особой изобретательности прирезали, ровно быков на бойне, а трупы тут же спихнули в огонь.
Ренкр до боли стиснул зубы: после всех рассказов Черного о кланах и прочем он считал, что гномы ладят между собой, а уж если сражаются, то непременно честно и благородно. А это было убийство, обычное, грубое, отвратительное. Ренкр закашлялся — от дыма.
