«Ты отважен, полководец, — молвил он, — но я — Бог, а ты — ничто. Я дарую тебе жизнь, ибо кто-то же должен объяснить твоему народу, что бороться с моими созданиями бесполезно. Иди и скажи им об этом».
Человек уже собрался было удалиться, но тут какая-то мысль пришла ему в голову, и он резко обернулся: «Чуть было не забыл. Ты ведь можешь подумать, что я тебе привиделся. Так вот тебе знак, что я — не видение».
Из своих темных одежд он извлек кинжал и быстро полоснул им меня по лицу. А потом исчез.
Я вышел наверх и стал спускаться к селению, и змеи не тронули меня. Но, пожалуй, я не был этому особенно рад. Вернувшись, я отправился в паломничество к Ворнхольду — в этом я видел единственную возможность решить, как же мне жить дальше. Прежде всего я спросил его, откуда взялись льдистые змеи. Ведь я сам был в горах и не видел там дичи для них, хотя некоторые утверждают, что до поры эти твари жили там. Ворнхольд объяснил, что змей создал Темный бог, но даже Всезнающий не ведал — с какой целью. Еще он сказал тогда, что мне не стоит продолжать борьбу, надо лишь ввести некоторые законы, дабы уберечь горян от змей. Он предсказал твое появление, и я покорился судьбе.
Так, по крайней мере, я думал тогда. Но сладость и привлекательность власти завладели мной, и, когда ты пришел, я не торопился уступать тебе свое место, все надеясь, что ты — не тот, о ком говорил Ворнхольд. Твое счастье, что в последнее мгновение я вспомнил одну мою ныне уже неживую знакомую, и мысль о том, как Рианна отнеслась бы к подобному поступку, отрезвила меня… Рианна… — Монн задумчиво посмотрел в огонь. Казалось, он запамятовал о существовании Ренкра, о том, где он и кто он. Как будто вэйлорн вдруг увидел в огне чье-то лицо и для него не осталось ничего — ничего, кроме этого лица. Монн рассказывал о своей возлюбленной, забыв обо всем и не замечая двух капелек влаги, появившихся в морщинистых уголках его глаз: — С ней всегда было легко и хорошо. Мы с Одмассэном влюбились в нее одновременно, как только увидели, в тот самый день, когда семья Рианны переехала в нашу часть селения. У нее был талант при первой же встрече располагать к себе каждого. После знакомства мы часто виделись с ней. Одмассэн и я, мы старались ходить к ней поодиночке, особенно Одмассэн — он тогда был жутко ревнив, и ему казалось, что Рианна отдает мне предпочтение: разговаривая, чаще обращается ко мне, его же напрочь игнорирует. Мы часто гуляли с ней вдвоем, когда выпадал свободный часок, болтали о каких-то пустяках, смеялись… Впрочем, наши проклятые законы… Я ведь все равно знал, что ей хорошо со мной, видел, как она искренне радовалась моему приходу! Увы, она выбрала Одмассэна. Они поженились, я же, как водится, пожелал им счастья и отошел в сторону. Она родила ему Бефельда, сама же вскоре погибла — тогда, когда змеи прорвались в селение. Я жалею только об одном — что так и не сказал ей «люблю»…
Очень долго они сидели в тишине: Монн — глядя на извивы огня, Ренкр — на каменную стену пещеры. Каждый думал о своем.
Первым прервал молчание седой военачальник.
— В общем, я не могу идти, — тихо сказал он, не отрывая взгляда от огня.
Ренкр согласно кивнул:
— Я подыщу замену.
На следующее утро Ренкр вывел воинов к котловану.
Все было как в прошлый раз: свет из серо-коричневого купола, клубок меняющих цвет недвижных змей, отверстия по периметру котлована: одни — выше, другие — ниже, третьи — наравне с тем, откуда удивленно смотрели на пещеру воины Ренкра. Он внимательно оглядел эти отверстия и справа, в одном из ближайших, расположенном выше их коридора, разглядел Одмассэна с его отрядом. Тот помахал руками над головой, давая знать, что заметил его.
Теперь предстояло совершить самое опасное: следовало перекрыть все выходы из котлована. Для этого теоретически существовало два пути. Один — отыскать входы в коридоры изнутри Горы, второй — спуститься в котлован и потом подняться в отверстия выходов. Было совершенно ясно, что на осуществление первого варианта просто не хватит времени. Посему выбрали второй, более рискованный.
По распорядку, выработанному полткарна назад, первые воины уже прилаживали канаты и, забросив на плечи дорожные мешки, скользили вниз. Каждый из ушедших нес с собой свисток. В назначенный час все, кто добрался до отверстий-дыр, должны были поочередно дать об этом знать специальным сигналом, а Ренкр с Одмассэном подсчитают количество свистевших и, если, не приведи Создатель, с кем-то случится беда, пошлют замену.
Они сосчитали свистки, и вышло так, что одного недоставало.
Повторная проверка дала тот же результат.
Одмассэн с удивлением узнал в скользнувшем вниз воине Ренкра. Всего мгновение назад тот переговаривался о чем-то с горянами, отчаянно и горячо, — и вот уже стоит на дне котлована, придерживая левой рукой канат, а правой — ремень заплечного мешка.
— Какого тролля!.. — выругался Одмассэн. — Он что, спятил, что ли?! Так, Сноромл — за старшего, я скоро вернусь.
Он подхватил канат и прямо-таки слетел на дно котлована. Быстрым шагом подойдя к Ренкру, он тихо, чтобы ненароком не потревожить змей, лежавших у их ног, процедил сквозь зубы:
— Ты что это вытворяешь, парень?
Ренкр объяснил. Оказалось, некоторые из воинов все еще смотрели на него с недоверием, и поэтому, когда он отбирал сменщика пропавшему, кто-то бросил ему в спину: «Конечно, сам не пойдет!» Он ответил что-то досадливое и злое, собрал необходимое и спустился в котлован. Вот и весь сказ.
— О Создатель, ну и что теперь?! Тебе ж тысячу раз объясняли: вэйлорн не лезет в драку, вэйлорн руководит войском, чтобы как можно больше альвов остались в живых… а-а, да что с тобой говорить! Обратно ты, сам понимаю, не вернешься. Ну, иди, герой! Давай, давай, собственный гонор потешить — самое время! Иди! Иди, парень, — добавил он, помолчав, — иди и обязательно вернись.
И Одинокий, ловко лавируя между змеиными телами, подошел к канату и стал взбираться наверх.
Ренкр поправил завязки мешка и отправился дальше. Его путь пролегал у стены котлована, и, хотя змей здесь было меньше, чем в центре, долинщику то и дело приходилось перепрыгивать через змеиный хвост или кольцо. Он шел среди постоянно меняющих цвет чешуйчатых тел, стараясь не обращать внимания на терпкий чужеродный запах, смешавшийся с воздухом настолько, что, казалось, все легкие уже пропитались этой вонью. Поднимая голову, парень видел над собой отверстия и машущих оттуда благополучно добравшихся воинов.
Вскоре обнаружил и недошедшего. Видимо, одна из змей случайно дернулась и придавила неудачника своим телом. При этом позвоночник воина оказался перебит чуть выше пояса, и он лежал, еще живой, но абсолютно беспомощный. Свисток калеки, когда-то висевший у него на шее, отлетел далеко в сторону.
Ренкр присел на корточки, заглядывая умирающему в глаза. Тот обратил на него затуманенный взор и удивленно поднял бровь:
— Ты?
Ренкр молча кивнул.
— Меня зовут Хилгод, запомни это имя, — прошептал воин. — Там, в селении, у меня остались жена, дочь и сын. Скажи им, что я погиб в честном бою, скажи что угодно, только не говори, что смерть оказалась такой нелепой! Обещаешь?
