Правитель вышел из покоев и наткнулся на телохранителя. Джергил виновато кашлянул, мол, понимаю, что поторопился, но… Пресветлый махнул рукой:
– Перестань. Ты все сделал правильно…. Не ходи за мной, останься здесь.
По кольцевому коридору он добрался до лестничной площадки и задумался: куда же, собственно, идти! Вокруг сновали люди, некоторые не замечали или не узнавали его, задевали локтями, просили отойти в сторону. Он, наверное, должен был пожалеть о том, что приказал Джергилу остаться, но не жалел.
– Не спится? – спросили за спиной.
Талигхилл обернулся и увидел Хранителя Лумвэя.
– Не спится.
– Понимаю, понимаю, – сказал «глава семейства». – Ничего, со временем, уверен, это пройдет. – Да, – добавил он, – я сделал, как вы просили, и велел звонарям обращать внимание на Коронованного.
Правитель рассеянно кивнул, что при желании можно было расценить как благодарность.
– С вашего позволения, удаляюсь, – улыбнулся господин Лумвэй. – Дела, дела…
Он стал спускаться по лестнице, сопровождаемый своими помощниками, которые внимательно выслушивали распоряжения Хранителя, кивали и что-то даже записывали на небольших пергаментных свитках.
Талигхилл поднял глаза и увидел знакомый силуэт:
– И вы здесь, госпожа? – Он вежливо поклонился предводительнице Клинков, но Тэсса лишь скупо кивнула в ответ и даже не попыталась улыбнуться. – Что-то случилось?
– А?.. Все в порядке, благодарю вас. – Она неопределенно махнула рукой. – Так, мелочи всякие.
– Если я могу чем-либо помочь, только скажите…
– Благодарю вас.
Ув-Дайгрэйс, откуда в нем столько вежливости? Он что, переел сладкого на ночь?
Но воительница тут же мысленно хмыкнула и мысленно же похлопала себя по плечу. Да ладно тебе, как будто не понимаешь? Этот высокопоставленный господин положил на тебя глаз. Ну… ты же сама хотела, ведь так? Вот, получи. Обстоятельства не позволили правителю взять сюда свой гарем, так что приходится с такими, как ты… Между прочим, великая честь быть обесчещенной…
Тьфу, гадость какая! О чем ты только думаешь?!
/А он ничего./
Кстати…
Тэсса еще не знала, что «кстати», но была твердо уверена: еще чуть-чуть, и она начнет невыносимо дерзить. Поэтому быстренько попрощалась и поспешила к себе, проклиная все на свете.
Воительница была в растерянности. Все это время она занималась исключительно проблемами Клинков и только теперь урвала несколько минуток для того, чтобы
/выплакаться/
побыть одной. А ей необходимо побыть одной.
Она вошла в комнату и яростно хлопнула дверью, желая, чтобы каменная кладка начала разваливаться ко всем треклятым демонам, чтобы… чтобы…
Ну как он мог?! Как он мог остаться там, когда она сидит сейчас здесь?! Почему он поехал в восточные башни? Ну почему?
Да нет, я сама виновата. Это же я руковожу Клинками. Конечно, распоряжался разделением каторжников Сог, но ведь… Да нет, при чем здесь Сог?
/Подожди, а зачем он вообще ввязался в эту затею?/
Ну, я не знаю. Да не в этом же дело! Почему я вовремя не обратила на это внимания? Ну почему?! Боги, я так долго ждала, а теперь…
/А может, это и к лучшему? Вы ведь совсем-совсем чужие. Ну, не совсем, конечно, но все-таки. А так… все уладится… каким-нибудь образом./
Конечно, он изменился. И я изменилась. Но не настолько же! И тогда… зачем вообще?..
«Изменилась». Это слово неожиданно стало самым главным. Она осторожно прикоснулась пальцами к глазам и поняла, что те абсолютно сухие.
«Предводительница Вольных Клинков не имеет права на слезы».
Такой ли она была когда-то?
Нет.
И что же теперь? От всего отказаться, отказаться от любимого, отказаться от себя самой? Я ведь уже такая, какая есть. И он – такой. Но мы любили… мы любим друг друга до сих пор. Значит, еще не все потеряно, значит…
Тэсса встала с кровати и прошлась по комнате. С этим нужно что-то делать. Нельзя все оставлять как есть, иначе будет еще хуже. Но что можно сделать, находясь по эту сторону ущелья?
Стук в дверь нарушил ее размышления, как будто осыпал холодным градом.
– Кто там?
– Кэн. К тебе можно?
Она оглядела себя, потрогала лицо – не покраснело ли?
– Да, входи.
Брат сегодня весь день был какой-то смурной, но только сейчас Тэсса поняла, что это серьезно. А ведь ничего удивительного нет. Мабор говорил такие вещи, от которых поневоле станешь смурным.
– Я знаю, тебе плохо, но постарайся забыть. Это он сгоряча, сам понимаешь.
Кэн невесело засмеялся:
– Ну конечно! Боги, Тэсса, это ведь я пришел тебя утешать!
Воительница махнула рукой и хотела отвернуться, но не отвернулась.
«Предводительница Вольных Клинков не имеет права на слезы».
– Не стоит, Кэн. Война ведь рано или поздно закончится, правильно?
Он кивнул. Да, но для кого-то она может закончиться раньше.
Опустился на ближайший стул и спросил:
– Что решили с… каторжниками? – . Воительница рассказала.
Брат кивнул, словно ожидал услышать нечто подобное.
– Послушай, Тэсса, ты задумывалась над тем, что происходит?
Она вопросительно посмотрела:
– Что ты имеешь в виду? Происходит война.
– Верно, верно. Я говорю о другом. О том, на чьей мы стороне, мы, Вольные Клинки. Мы… уже очень давно не нанимались на службу к Пресветлым, так давно, что я готов был сказать сейчас «никогда». Укрин знает это лучше меня, но и я, в общем-то, немного разбираюсь. Мы всегда были вольнонаемными – не кривись, я знаю, что тебя коробит это слово, но ведь такова правда – мы были вольнонаемными до последнего времени. И уж совершенно точно то, что мы никогда не объединялись под чьим бы то ни было руководством.
– Это камень в мой огород? – тихо спросила Тэсса. Кэн покачал головой:
– Нет, конечно нет. Я просто хотел сказать, что с Братством что-то происходит.
– Ничего удивительного, – пожала плечами воительница. – Времена меняются, меняются и люди. Ты боишься этого? Странно, я никогда не считала тебя таким уж яростным приверженцем соблюдения всех без разбора традиций, которые Братство успело накопить за свое долгое существование.
– Есть традиции, и есть Традиции. Если начать нарушать последние… – Кэн замолчал и растерянно качнул головой.
– Жизнь не стоит на месте, Кэн. Ты знаешь.
Он задумался, опустив свой твердый подбородок на сцепленные кулаки. Стул, на котором сидел Брат, еле слышно скрипнул, словно тяжесть подбородка передалась и ему.
