Если до сих пор эльфу казалось, что окружающие забыли о нем, занятые своими делами и работой, то теперь он так не думал. С дальнего стойбища пришли, наверное, все до единого, да и здесь, на прежнем месте, работники оставили недостроенный мост и собрались, чтобы проводить в путь его — чужака, примирившего два народа. Чужака, который давным-давно перестал быть для них чужаком. Прощальное празднество началось в полдень и затянулось до глубокой ночи. Все, кентавры и циклопы, собрались вместе, хотя одноглазые гиганты и старались дышать не слишком глубоко. Впрочем, за последнее время они понемногу притерпелись к запаху кентавров, так что теперь все было в порядке. В этот день просто ничего не могло быть не в порядке, ведь здесь собрались друзья.
Было весело и тепло, разожгли громадный костер, у которого разместились все желающие, пламя взлетало к небесам и колыхалось на ветру гуттаперчевой танцовщицей. Это зрелище напомнило Эльтдону Бурин, и на душе стало тягостно. Только сейчас он понял, что одновременно страшился этого города и был болен им, горя желанием оказаться там еще раз. Ибо можно звать родиной страну или континент, но всегда в твоей памяти остается только город, где прошли лучшие дни твоей жизни — дни, которые возвращаются снова, стоит тебе ступить на улицы этого города-родины. И от невозможности оказаться там снова ты теряешь что-то в себе. Вот так и он — утратил частицу себя, ту частицу, что осталась в Бурине. Теперь предстояло за ней вернуться.
Вокруг улыбались чьи-то лица, кучерявились растрепанные чубы, сверкали, поблескивали глаза, и среди всего этого веселья было только две фальшивые улыбки. Одна из них принадлежала Эльтдону. Он старался всех уважить, всем ответить на добрые слова, не оставить без ответного смешка ни одной удачной шутки и отведать всякого угощения — но мысли его были уже далеко. Так далеко, как только могут быть мысли эльфа-странника, возвращающегося домой.
В завершение праздника Муг-Хор сыграл на своей арфе — да так сыграл, что взорвалось звездами небо, застрекотала ночными скрипками степь, так, что пламя костра влилось в зрачки каждого, проникая дальше, в самую душу — да там и осталось. Мир качался, точно детская колыбель, баюкаемая любящей матерью. «Или как чаши весов, растревоженные мальчишкой-озорником», — мрачно подумал Эльтдон и горько усмехнулся. На сей раз арфа не подействовала на него так сильно. Может, потому что голова была занята мыслями о возвращении. А может, потому что невозможно оказалось слиться с музыкой арфы, когда рядом, среди общего единения и смеха, оставалась девочка-кентавр с деланной улыбкой на серьезном лице. Иногда она смотрела на эльфа так, словно хоронила его. В подобные мгновения Эльтдон отворачивался в сторону, смеялся громче всех и хрипло подпевал — не в такт. Никто этого не замечал — опять же кроме Хриис, но та ничего никому не говорила. Эльтдон догадывался почему. И пел еще громче и фальшивее.
А потом наступил похмельный рассвет. Протирая глаза и разминая затекшие конечности, чествовавшие поднимались с земли и, попрощавшись, отправлялись по своим делам. Остались только Фтил да Асканий; кентавры, которые должны были идти в Дольдальмор Лиияват, проверяли, прочно ли увязаны тюки с товаром, а Левс стоял поодаль и дожидался, пока наступит его черед сказать слово. Из алого шатра лекаря осторожно выглянул Химон, а немного погодя тихонько подошел к Эльтдону и дернул за рукав. Эльф обернулся; на сей раз его улыбка была неподдельной.
— Да, малыш?
Химон подумал, что надо бы, наверное, возразить, мол, никакой он не малыш, а очень даже взрослый кентавр, — но почему-то решил промолчать. Просто протянул эльфу мешочек.
— Что это? — спросил Эльтдон, развязывая тоненький шнурочек.
— Это… — Химон смущенно вздохнул. — Это семена аллха. Говорят, тот, у кого в доме растет аллх, не знает бед. Болезни и горести обходят его стороной и… — Мальчик запнулся.
— Много разного говорят, — подытожил Фтил, складывая руки на груди. — Мы сами не проверяли. У нас, как видишь, нет и никогда не было постоянных домов, а аллх не терпит перемещений, приживаясь на том единственном месте, где прорастает из семени. Но существуют кое-какие легенды — и мой ученик очень хорошо их знает, судя по тому, что говорит. Одним словом, бери семена и обязательно посади у своего дома.
— Посажу, — кивнул Эльтдон. — Спасибо.
— Позволь и мне сделать подарок, — вмешался Левс. — Он будет не столь прекрасным, но ведь в дороге (которая тебе предстоит) нужны одежды и много других полезных вещей. В этих двух тюках — все, что необходимо для такого путешествия. Лучшее, что у меня есть.
Кентавр-альбинос откланялся, извинился и поспешил к мосту, потому что дела требовали его немедленного там присутствия.
— Клянусь (сам проверял), что оружия там нет, — фыркнул Асканий. Он вырядился в дорожные рубаху и плащ, на голове поблескивал все тот же металлический обруч с чеканными листьями. — А поскольку странник без оружия
— легкая добыча для всяких тварей… Короче, вот тебе, держи. — И охотник сунул в руки опешившему Эльтдону меч в ножнах.
Эльф вытянул клинок и с удовольствием отметил, что на нем поблескивает клеймо мастера; о благородном происхождении меча говорили и прекрасная балансировка, легкость оружия и великолепная заточка. Лишенный ненужной вычурности и украшений, меч имел лишь одну деталь, свидетельствующую о том, что его владелец отнюдь не беден: на рукояти, выполненной в виде оскалившейся змеиной головы, между металлическими зубами был вставлен огромный алый рубин, который переливался изнутри и плескался сочным цветом, словно наполненный до краев хрустальный кубок. «До краев наполненный кровью», — мелькнуло в голове Эльтдона — мелькнуло и погасло, потому что в этот момент он увидел, что несет в руках отлучившийся на минутку Фтил. Этот зеленоватый том астролог узнал бы из тысячи подобных по одному лишь аромату старины, который источала книга. Нет, не так — Книга. Не решаясь поверить в происходящее, он удивленно посмотрел в глаза лекаря, заранее зная, что это не шутка, не совпадение — Фтил дарит ему Книгу. Навсегда.
— Не говори о ценности моего подарка и о том, что ты не можешь его принять. — Лекарь упредил готовые сорваться с уст эльфа слова. — Потому что на другой чаше весов лежала судьба двух народов, которые ты сумел примирить. И еще жизнь одной маленькой девочки.
«С которой мне еще придется встретиться в будущем. И я совсем не обрадуюсь тогда — по ее же словам».
— Я не знаю, кому она нужнее, тебе или мне, просто бери и владей ею. — Фтил протянул Книгу эльфу, и тому ничего не оставалось, как принять том дрожащими потными ладонями. Что астролог и сделал.
Итак, все — подарки были розданы, настал час отправляться. Эльтдон заботливо укутал Книгу в кожи, чтобы, не приведи Создатель, не намочил дождь, потом упрятал ее поглубже в один из «подарочных» тюков. Только после этого тронулись в путь.
Когда кентавры сворачивали к лесу, вдали, у шатров, появилась еще одна худенькая фигурка. Остальные махали, неистово, искренне, а она просто стояла и смотрела. Наверное, потому, что остальные с ним больше никогда не встретятся, а она…
