Ренкр надолго замолчал, глядя в пляшущее пламя камина. Потом произнес:
— Я хотел бы сам отправиться в Хэннал. Все-таки…
/рано или поздно я все равно туда попаду/.
— Как знаешь, — пожал плечами горянин. — Но нужно ли это тебе? Лично тебе?
— Прежде всего именно мне. То, что я узнал во время странствий, заставило меня взглянуть на многое с другой точки зрения, и мне кажется…
/приходит пора, когда все тайное станет явным. Страшный час./ Он замолчал.
Одмассэн терпеливо ждал.
— Не знаю, — продолжал Ренкр после паузы. — Все равно ведь ко мне там прислушаются в большей степени, чем к Монну.
— Ладно, еще подумай над этим. Так или иначе, а раньше, чем через неделю, Кирра тебя никуда не отпустит. — Одинокий скептически хмыкнул. — Если через неделю отпустит. А что же все-таки с Камнем?
— Пока не знаю. В самом деле все так плохо со змеями? — в который уже раз за сегодняшний разговор спросил парень. Он никак не мог поверить, что Ворхнольд обманул их — это так не вязалось с обликом Всезнающего.
— Даже Теплынь никак на них не повлиял, — развел руками Одмассэн. — Сразу после потепления мы начали находить очень много выползков — сброшенных змеиных шкур. Но это и все — больше ничего не изменилось. И вообще змеи стали сейчас какие-то другие, умнее сделались, что ли?
— Значит, добираться будем с боями, — констатировал Ренкр. — А что еще нам остается?
— Очнись, — устало произнес вэйлорн. — Ты, кажется, невнимательно меня слушал. Нас теперь значительно меньше — это во-первых. А во-вторых, после того похода — тогда ведь многие не вернулись. Их родные как-то перенесли это, надеясь, что мы избавились от змей, но теперь… Никто не пойдет с тобой, парень, никто даже не станет тебя слушать. Вот Кирра, к примеру, — у нее муж погиб, не вернулся из того похода. Она и меня-то ненавидит лютой ненавистью, а когда узнает, что ты — это ты… — Одинокий сокрушенно покачал головой. — Лучше молчи пока, прикидывайся, что потерял память.
— Считаешь, это будет честно?
— Я считаю, это будет правильно, — отрезал Одмассэн. — А я тем временем подумаю, как нам дальше себя вести. Не унывай.
Он с заметным облегчением поднялся с неудобного стула, отнес его на место и подошел к кровати. Пожал парню руку: «Держись», попрощался и ушел.
Ренкр некоторое время сидел, глядя на желто-черные шкуры у входа, потом снова достал Камень и начал всматриваться в его кровавые грани: «Как же мне отнести тебя на вершину Горы?»
Но этот вопрос отступил на второй план, когда в пещеру вошла Кирра. Ренкр не хотел прикидываться беспамятным и поэтому просто молчал, наблюдая за ее движениями — женщина что-то искала на широких каменных полках, высеченных прямо в стене. Там были сложены медицинские препараты и инструменты, которыми пользовалась хозяйка пещеры — как-никак целительница. Вдовая словно почувствовала этот взгляд, обернулась:
— В чем дело? Что-то не так?
— Нет-нет, просто… — Ренкр запнулся. — Когда мне можно будет ходить?
Она всплеснула руками:
— Вот ты о чем! И не думай. По крайней мере, ближайшие несколько дней. Ты же только-только выкарабкался. Хочешь, чтобы снова все началось сначала? Или думаешь, что ты великий герой древности и все твои раны — пустяки? Знаю я вас, мужчин: никогда не желаете признаваться в собственной слабости, даже перед самим собой. Вечно тянете до последнего, а когда становится слишком поздно, умираете с таким видом, будто совершили Создатель знает какой подвиг! И не думай даже, что тебе это удастся.
Ренкр смущенно кивнул: «Ты, конечно, права, госпожа. К сожалению, я не великий герой древности. Им-то все эти проклятые подвиги давались значительно легче. Но — как знать? — может, легенды — тоже ложь и на самом деле прежние герои так же мучились от ран и замерзали от одиночества».
Кирра ласково посмотрела на него («как мать — она смотрела на меня точно так же, когда я, провинившись, прибегал к ней») и сказала:
— Лучше попробуй уснуть. Это самое главное, что тебе сейчас требуется: сон и пища. Пройдет несколько дней, и я со спокойной душой позволю тебе встать на ноги и ходить где только вздумается. А пока — отдыхай, набирайся сил.
Она вышла в другую пещеру, видимо так и не отыскав нужной вещи, а Ренкр снова вспомнил, что устал и хочет спать. Он укрылся одеялом, отвернувшись к стенке, чтобы блики огня не проникали под веки, и мгновенно провалился /в колодец/ в сон.
Здесь было все как всегда. Почти все как всегда, потому что вдруг справа из каменной кладки возникла и протянулась к нему тонкая хрупкая рука:
— Держись! Я помогу тебе.
Ренкр не мог поверить своим глазам. Ему предлагали помощь — то единственное, что было сейчас так нужно, о чем он не мог и мечтать. Но принять эту помощь он не смел, он боялся даже прикоснуться к этой руке, чтобы она не рассыпалась в прах.
— Нет, — прошептал он. — Нет…
И почему-то вдруг стало на душе так тоскливо, так тошно, что захотелось завыть диким зверем, а потом остановиться и разнести проклятый колодец по камешку. Но вот как раз остановиться-то было невозможно.
Тьма.
2
— Он спит, — тоном, не терпящим возражений, заявила Кирра. — И я не знаю, с какой стати ты заявился сюда с этим чудовищем.
— Скарр не чудовище, — спокойно произнес Одмассэн. — Скарр — тролль, и тебе сие прекрасно известно.
Ренкр приподнялся на локте, зевнул и посмотрел на сцену, разыгравшуюся в пещере. У самого входа, уперев в бока сжатые кулаки, замерла Вдовая, пронзая взглядом непрошеных гостей. Ее длинные седые волосы были аккуратно собраны в пучок, темные глаза смотрели возмущенно и уверенно, тонкие губы сжались в одну прямую черту. Напротив женщины застыл нерушимым камнем Одмассэн, чуть позади смущенно топтался молодой тролль.
— Что здесь происходит?
Все обернулись и уставились на больного, как на чудо природы. Ренкр с запоздалым сожалением понял, что тон, пожалуй, он выбрал чересчур властный. Ну да ладно, если уж Одмассэн привел сюда тролля, то всякие притворства наверняка закончились.
Одинокий, кажется, думал иначе. За спиной Кирры он подал Ренкру знак, чтобы тот молчал, а потом обратился к Вдовой:
— Нам нужно поговорить с ним. И не кричи так, словно мы пришли его убивать!
— Что же ты придумал на сей раз? — Кирра все-таки оттеснила горянина к выходу и возмущенно зашептала: — Мальчик только пришел в себя, а ты приводишь к нему тролля. Зачем? Что происходит?
— Скажи, женщина, неужели ты считаешь, что я способен причинить парню зло? — так же тихо спросил ее Одмассэн.
Он заметно нервничал из-за этого разговора, как обычно в таких случаях терзая свою инеистую бороду.
