— Что с-с тобой, С-странный Брат? — она никогда не спросила бы об этом у человека, все равно язык Ядовитого Народа был им не понятен — но слишком уж дивным казался ей этот детеныш.
И — чудо из чудес! — тот понял ее.
Эмка приподнялся, с интересом разглядывая изящную, безобидную на первый взгляд змею.
— Это ты разговариваешь?
Священная кобра настолько перепугалась: детеныш неожиданно заговорил на ее языке, — что по привычке встала в угрожающую позу, снова раздувая капюшон!
— Ой! — закричал Эмка. — Ты же кобра!
Не хватало ему только ядовитого укуса! Но нужные слова уже вертелись на языке, и он прошептал: "Мы с тобой одной крови — ты и я!"
— Я кобра, С-странный Брат, — успокаиваясь, она спрятала капюшон и снова превратилась в "безобидную змейку". — А кто ты?
— Я — Эмка. Я… не важно, кто я.
— Верно, — согласилась она. — Главное, что мы с-с тобой одной крови. Но кто тебя научил языку Ядовитого Народа?
Если бы Эмка имел представление!
Поразмыслив, он решил, что все дело в Маугли. Пока ему снилось, что он Натху, мальчик набрался у того кое-каких умений. Во всяком случае, выучил язык народов джунглей.
— Меня научил Голый Лягушонок…Но давно, когда он еще не стал таким… Скажи, Капюшонная Сестра, ты можешь мне помочь?
— Моя добыча — твоя добыча. Впрочем, — смущенно добавила кобра, — не уверена, что она тебе с-сгодится…
— Мне требуется другое. Маугли… заболел. Сама видишь, он пленяет своих братьев. Нужно помочь ему.
— Но как? Я могла бы даровать ему покой, но вряд ли это понравитьс-ся Балу, да и Чиль… Ты знаешь Чиля?
— Это коршун? — припомнил Эмка.
— Точно, коршун. Не хотела бы я прогневить Чиля. А кроме укус-са, мне помочь, кажетс-ся, нечем. Или я не права?
Она поразмыслила:
— Хотя, я знаю, кто мог бы дать тебе дельный с-совет. Ну-ка, погоди.
Змея скользнула к Эмке, обвиваясь вокруг его шеи. Мальчик перепугался, но, против всех его представлений, кобра оказалась теплой, сухой и приятной на ощупь.
— Вс-ставай, — велела она Эмке. — И с-ступай вон по той тропке, С-странный Брат. Я отведу тебя к с-советчице.
Руководимый коброй, мальчик зашагал вглубь джунглей. Хоть он и расстроился из-за того, что снова стал причиной бед своих любимых книжных героев, это не помешало Эмке удивленно глазеть по сторонам. Пускай и во сне, а все-таки он попал в самые настоящие джунгли!
Засмотревшись, мальчик чуть было не наступил на пушистый полосатый комочек, выкатившийся ему под ноги — и оказавшийся малышом-тигренком.
— Ух ты! — закричал Эмка, когда увидел звереныша. — Тигренок! Всамделишный!
Звереныш не растерялся: смело зашипел и даже стукнул разяву лапой.
— С-стой с-спокойно, С-странный Брат, — отозвалась кобра. — С-стой с-спокойно и не делай резких движений.
На тропку скользнула еще одна полосатая фигура — на сей раз значительно больше первой.
— Все ли с тобой в порядке, сын мой? — обратилась она к тигренку.
Тот засмеялся:
— Да, мама. Они такие смешные — Безволосый и Ядовитая! Они разговаривают на одном языке.
Тигрица удивленно взглянула на кобру.
— Да? — хмыкнула она, топорща усы. — С чего бы это, Капюшонная Сестра? Я слышала только об одном Безволосом, который знает языки народов джунглей.
Священная кобра зашипела, что должно было означать смех:
— Вот еще один, Полосатая С-сестра.
Тигрица внимательно посмотрела на Эмку, но отвела глаза, стоило их взглядам пересечься. Как известно, ни один обитатель джунглей не способен вынести человеческого взгляда.
— Доброй охоты, Странный Брат, — проворчала хищница. — Какой след привел тебя сюда?
"Она спрашивает, почему я пришел", — сообразил мальчик.
— Доброй охоты, Полосатая Сестра, — произнес он на языке Вольных Добытчиков. — Я пришел сюда из-за Маугли. Кажется, ты знаешь о нем?
— Мне ли не знать, — тигрица улеглась на тропу, а детеныш стал играться с кончиком материнского хвоста. — Ведь именно Голый Лягушонок убил моего прежнего супруга, Лангри. Впрочем, здесь он был больше известен, как Шер-Хан. Бедняге не повезло — с рождения он был хромым. И поэтому заразился смертельным недугом — любил поохотиться на Безволосых. А Безволосые не прощают такого. Мне жаль Лангри: хоть он и отличался склочным характером, а все-таки был отцом моих детей.
Тигрица помолчала.
— Ну да ладно, — молвила она, — Шер-Хан ведь мертв, а его охотничий участок достался мне. Во всем есть свои достоинства. Так что ты там говорил о Маугли, Странный Брат?
— Маугли тоже заболел… как твой бывший муж. Он забыл про Закон Джунглей, он сажает в клетки зверей, он…
Но продолжить Эмке не дали. С ветвей одного из махуа донесся голос, сладкий, как дикий мед, капающий с дерева:
— Я так и знала!
С этими словами Багира спрыгнула вниз, на тропу.
— Я так и знала! — повторила черная пантера, недовольно скалясь. — Прошло еще слишком мало времени, и королевский дворец Удайпура еще не превратился в Холодные Берлоги! А вместе с ним — и зверинец, которому постоянно нужны новые обитатели.
Багира вздохнула.
— Маугли… Он наш и не наш, он из джунглей и не из джунглей! Он обещал, что не предаст нас. Но я говорила — всегда говорила — что он человек, а не волчонок. И теперь Голый Лягушонок подтверждает это. Но… но я всего лишь черная пантера. И я люблю его. Он не стал бы пленять нас ради забавы. Я уверена, ему для чего-то нужны все мы. И я отправлюсь в клетку, когда он попросит — клянусь в этом сломанным замком, который освободил меня!
— Думаешь, на твоей клетке снова окажется тот самый замок? — хмыкнула Полосатая Сестра. — Сомневаюсь. Впрочем, твое дело, идти или не идти за Маугли. Для меня он — никто. И если Голый Лягушонок придет за моим детенышем, я убью Лягушонка. Пускай помнит о ночи, подаренной Первому из Тигров самим Тха. Я чувствую, Лунный Шакал скоро выбежит на небо, чтобы пропеть там свою песнь.
— Да погодите же вы! — закричал Эмка. — Неужели вы не понимаете, ни один из ваших выходов выходом и не является.
Обе кошки ошеломленно взглянули на него.
— О чем ты говоришь, Странный Брат? — спросила Багира.
— Нельзя просто убить Маугли, это не спасет тех, кто уже сидит в клетках.
— Если бы там были одни лишь Бандар-Логи, я бы не пошевелила и кончиком хвоста… — проворчала пантера.
— Но там не одни Бандар-Логи, — прервал ее мальчик. — Там и Серые Братья! И от того, что ты по просьбе Маугли отправишься в клетку, ничего не изменится. Они не обретут свободу.
