Радостного было мало. Даже Колобок казался забавным и нестрашным по сравнению с той переделкой, в которую Эмка угодил сейчас. Бежать не имело смысла, и он с надеждой посмотрел на хоббита: авось поможет.
Действительно, Фродо приостановил жеребца и кивнул мальчику:
— Прыгай сзади.
Сяк-так Эмка вскарабкался на зверя под Фродовы приговаривания: "Спокойнее, Асфалот, спокойнее". Конь при этом слушаться не желал, дергал ушами, рыл копытом землю и фыркал, широко раздувая ноздри. Чуял приближение страшных всадников.
Ну — поехали! Аж ветер засвистел, злобно стегая по лицам двух беглецов. А сзади хохотал невидимый преследователь и мчались видимые, но мертвые всадники на черных конях-чудовищах.
Вдруг из-за скал, слева, выскочило еще четыре назгула. Двое бросились наперез Фродо и Эмке, а двое других стремительным галопом понеслись к реке, чтобы перехватить беглецов у воды.
— Не боись, прорвемся! — крикнул мальчик хоббиту, хотя видел, что у них не осталось ни малейшего шанса. Пронзительно запел в ушах вихрь, зазвенели жалобно и слитно колокольцы в гриве Асфалота.
— Ну же, ну! Давай, родименький!
"Нет, не даст, — понял Эмка. — Один бы Фродо успел проскочить, а я мешаю".
И тогда Эмка похлопал хоббита по плечу:
— Останавливай Асфалота. Останавливай!
А что поделать, когда сам виноват? Правильно, самому и расхлебывать.
Эмка скатился с коня, указал хоббиту в сторону:
— Скачи туда!
А сам… сам он медленно, спокойно зашагал навстречу несущимся коням. Было ли ему страшно? А как же! даже ноги подкашивались, так Эмка боялся этих всадников. Но мальчик помнил, что именно он разрисовал в книжке ту картинку, на которой Фродо спасался от назгулов. И теперь…
Что-то сильно ударило мальчика в плечо. Земля под ногами Эмки вздрогнула и закачалась. Звонкий, громкий звук ворвался сюда, как будто из совсем другой реальности. И еще один, и еще…
Всадники на черных конях натянули поводья, подались назад.
Равнина треснула как раз между мальчиком и наездниками — из разлома повалил густой туман, в котором назгулы начали таять, исчезать…
— Да что ж ты, паршивец такой! Совсем по сторонам не глядишь!
Туман сам собой развеялся. И унес вместе с собой, всадников, равнину, речку — а взамен оставил улицу, перевернутый мусорный бак и разгневанную дворничиху.
— Ах ты ж хулиган! Ах ты ж негодник! Я в пять утра встаю!..
Знакомая попалась тетя. Так что Эмка сориентировался быстро: ноги в руки и подальше от неприятностей. "Наверное, день сегодня такой, бегательный".
Отдышался он уже в школьном дворе. Заодно для себя прояснил картину. Потому как встретил тут Бочарникову (на сей раз — чудеса! — без яблок!), которая и рассказала Эмке, что к чему.
Анитка шагала себе к Светке Федосеевой, а Светка, как известно, живет рядом со школой. И поэтому-то Анитка "всё видела". Если точнее, то видела Бочарникова, как Эмка лихо спрыгнул с троллейбуса на остановке, у школы, и зашагал прямиком на мусорный бак.
"Вот ведь угораздило!" — раздосадованно скривился мальчик. На занудные расспросы Бочарниковой о здоровье он грубо ответил "и не надейся", после чего пресек всякие дальнейшие попытки беседы и отправился в школу. "Ну ничего, сейчас мне библиотекарь все объяснит".
Он толкнул стеклянную дверь и вошел в вестибюль, который бдительно охраняла баба Зина, местная уборщица и сторожиха. Она первым делом поинтересовалась у Эмки, зачем он пришел, а выяснив, только языком цокнула:
— Ну, милый, где ж я тебе возьму библиотекаря? В отпуску он, как и все мы тут.
Непонятно было, что имеет в виду бабка под "все мы тут", зато насчет библиотекаря сомнений не возникало. И все-таки…
— А вдруг он забыл что-нибудь и пришел, — робко предположил Эмка. — Можно я поднимусь, загляну?
Баба Зина вздохнула:
— Вот надоеда! Говорю же тебе: нету его, нету! Ну я ж тут с самого утра сижу, знаю, наверное, кто приходил, кто уходил. Как думаешь, знаю?
Пришлось Эмке ретироваться ни с чем.
"А может оно и к лучшему? Еще в какие-нибудь переделки попал бы. А так доберусь до дому, повытираем со Славкой все картинки — и отвяжется от меня этот гадкий Книгоед. Наверняка ведь отвяжется. А начну с «Колобка», чтоб…"
И вот здесь-то Эмку прошиб холодный пот, хотя на улице и стояла невыносимая жарища.
"Во дела! "Колобок"-то у бабушки!"
И, как вспомнил мальчик, не только «Колобок». А и "Властелин колец", и еще куча всяких книжек, им "обработанных".
Эмка вернулся в школу.
— Баб Зин!..
— Ну чего тебе еще, говорю же, в отпуску они все…
— Мне бы позвонить. Можно?
— Звони, — и уборщица протянула Эмке старенький, надтреснутый телефонный аппарат. — Только смотри — недолго!
Бабушка подняла трубку почти сразу.
— Да, Эммушка… Книжки?.. А мы с дедушкой их на дачу увезли. Ремонт ведь, сам знаешь. Но ты не переживай, мы как раз завтра туда собирались. Привезти тебе что-нибудь? Нет? Сам хочешь поехать? Ну хорошо, тогда вечером я вам домой позвоню — договоримся с твоими мамой и папой. А как отдыхаешь?…Ну и молодец. Ладно, Эммушка, тогда до вечера.
Эмка положил трубку и медленно зашагал к выходу.
— Да что с тобой? — крикнула вслед бабка Зина, но мальчик не ответил.
"На дачу… Да туда пока доберешься, черт знает что может случиться!" — но и не ехать было нельзя.
"И вот еще что, — решил для себя мальчик, — домой идти нужно осторожно, чтобы опять не вывалиться куда не надо. Поэтому отправлюсь-ка я побыстрее на улицу и буду шагать так, чтобы вокруг постоянно люди были. На людях они меня не тронут".
Эмка точно не знал, кто «они», но очень надеялся, что его теория правильная. Еще раз встречаться с назгулами или даже Колобком ему не хотелось.
Бодрым строевым шагом дошел до остановки, на которой выходил в лучшие времена, когда еще мог спокойно в троллейбусах ездить.
"Кажись, добрался. Отсюда уже и мою многоэтажку видно — рукой подать".
Тут-то всё снова и началось. Как говорится, накликал беду…
Глава седьмая,
в которой Эмка сражается с целой овощной базой и собирается ехать на дачу к бабушке
Нет, против лука Эмка ничего не имел.
Это даже хорошо, когда лук в борще или там, скажем, в салате. Вкусно! Да и полезно, опять же.
Но когда здоровенная луковица о двух ногах преграждает вам дорогу… Елки-палки!
— Знаешь что? — Эмке порядком надоели все эти кроссы по пересеченной местности. На этот раз он решил двигать напролом. — Шел бы ты домой, Чиполлино!
