Ну, слыхал Фантин про ограбление, слыхал! (Это каким надо быть глухарем, чтобы жить в Альяссо и не слышать?!) А что именно хочет узнать магус? Фантин к чистке Леандровой виллы отношения не имеет, у него и свидетели есть, которые подтвердят, что той ночью он безвылазно сидел вот как раз в «Стоптанном сапоге».
О чем разговор-то, господин дознатчик? В чем обвиняете?
— Ни в чем я тебя не обвиняю, — кривится магус. — А захотел бы — нашел бы, в чем. У меня предложение, деловое.
Как же, делец нашелся, купец новоотчеканенный! Знает Фантин его предложения, это пусть другим спагетти на уши вешает! Ясно же: магус прибыл в Альяссо не случайно, услуги таких, как он, ценятся ой недешево; небось, Леандро-то его и вызвал. Чтобы, значит, расследовать и покарать. А магус спекся, сам распутать дело не может, вот и ищет осведомителей. Только Фантин скорей язык себе отрежет, чем станет коллег закладывать!
Каким же надо быть cretino, чтоб не понимать простейших вещей?!
— А спагетти здесь отличные, — между прочим отмечает магус. И качает головой: — Неправильно ты меня понял. Понадобилось бы развязать тебе язык — я бы развязал. И без твоего согласия. Я другого хочу. Знаю, что к краже у Леандро ты не причастен. Но и о твоих недавних ночных прогулках тоже знаю. Ты когда собирался туда наведаться?
— Куда? — прикидывается дурачком Фантин.
— Не зли меня. — Взгляд у магуса по-прежнему цепкий, оценивающий. Густые брови сходятся над переносицей: хозяин недоволен, хозяин сердится. — Ты ведь уже все понял.
И Лезвие Монеты решает: а-а, будь что будет! Даже если только половина россказней о магусах — правда, господин дознатчик упрячет Фантина в холодную легко, играючи. Даже не поморщится.
Уже б упрятал, если бы захотел!
— Недели через две, — отвечает Фантин. — Или позже. Когда уляжется суматоха из-за предыдущей кражи.
— Но как на виллу попасть, ты уже придумал. — Это не вопрос, это утверждение, но Лезвие Монеты кивает. — Сегодня, — говорит магус. — Сможешь отвести меня туда прямо сейчас?
Фантин пожимает плечами:
— Зачем? Вы ведь и без меня пробрались бы, ну, я имею в виду ваше искусство — оно ведь позволяет такие штуки проделывать: глаза стражникам отводить, через стены перебираться…
Магус хохочет:
— Не все так просто! Хотя, — добавляет, — ты прав: я мог бы попасть туда и без тебя. Но мне нужно сделать это чисто, не используя магию.
— А если откажусь?
— Есть два метода: кнут и пряник. Который предпочитаешь?
Фантин молчит. Он следит, как магус продолжает поглощать оладьи, и почему-то злится: жирует-то, гад, за его счет!
— Вы уже сами по себе кнут, мессер, — говорит он наконец. — А что там про пряник?
— Будет тебе и пряник, обязательно. В средствах я не ограничен, возьмешь, сколько сможешь унести. И Леандро не станет выдвигать никаких претензий. Согласен?
— По рукам!
Они поднимаются из-за стола, Фантин тянется к поясу, чтобы отдать Ходяге деньги за ужин, но магус качает головой:
— Я оплатил все заранее. Идем. У тебя инструмент с собой?
Лезвие Монеты улыбается: эх, святая простота! Куда ж я без инструмента?!
Глава вторая
ГРИММО НА КОЛОКОЛЬНЕ И ПРИЗРАК В СКЛЕПЕ
Из речей человеческих глупейшими должны почитаться те, что распространяются о суеверии некромантии. […] Некромантия эта, знамя и ветром развеваемый стяг, есть вожак глупой толпы, которая постоянно свидетельствует криками о бесчисленных действиях такого искусства; и этим наполнили книги, утверждая, что духи действуют и без языка говорят и без органов, без коих говорить невозможно, говорят и носят тяжелейшие грузы, производят бури и дождь, и что люди превращаются в кошек, волков и других зверей, хотя в зверей прежде всего вселяются те, кто подобное утверждает.
Леонардо да Винчи. «Dell'Anatomia. Fogli В»
1
Двое прохожих в молчании поднимаются по ночным улочкам Альяссо: каждый думает о своем. Фантина беспокоит переделка, в которую он угодил, и немного тревожит то, что предстоит сегодня совершить. Магус же…
Вот о нем — подробнее.
В отличие от церковных следователей-инквизиторов, магусы-законники занимаются преступлениями в первую очередь светскими, хоть и подчинены они все той же церкви — а как иначе? Всякий сверхъестественный талант объявляется клириками либо даром Господним, либо проделками дьявола. В первом случае изволь служить на благо церкви, а если нет — вот тебе и второй случай, при котором полагается задушевный разговор, раскрывающий, как правило, всю подноготную осужденного, ну а потом — порция теплого, даже горячего прощания — и верная дорога на небеса, все равно что за руку тебя проводил бы туда сам папа.
Магусы — они из тех, кто не торопится с прогулками на небо и предпочитает жизнь земную.
Для обучения молодых людей с врожденными способностями к надчувствованию клирики даже устроили несколько школ при монастырях ордена законников, в одной из них и обучался Обэрто, спутник Фантина. «Как, — спросите вы, — неужели у такого важного господина нет фамилии, а одно только имя?» А кто-нибудь наблюдательный заметит: «Но ведь в Альяссо — да, кажется, и во всей этой Италии, похожей на нашу, но не совсем, — мужские имена заканчиваются на "о" только у знатных особ. Что же получается?»
Вот то и получается: происхождение у Обэрто знатное ровно наполовину. Бастардо он, по маменьке из высокородных, а насчет папеньки только родительнице его ведомо, кем тот был. Эх, молодые годы, горячая кровь, amour в прибрежной пещерке, подальше от любопытных глаз!.. А потом «вдруг откуда ни возьмись…» — и в поместье скандал за закрытыми дверьми, дочурку срочным образом — замуж, «кто согласится, за того и пойдешь, раньше выбирать надо было!», родившегося же младенчика думали сперва… того… ну, не важно, что думали, главное, фра Диониджи вовремя обнаружил у него те самые, к надчувствованию, — вот и отдали дитя монахам, все ж лучше, чем…
Так обычно и становятся магусами-законниками. Есть чему позавидовать, верно? С девизом «Закон земной превыше всего» и с полномочиями почти безграничными отправляются они вершить правосудие — и вершат, бесстрастные, неподкупные, ведомые одним только стремлением к справедливости.
«Страшные люди — магусы», — говорят старики. А мудрейшие из них добавляют: «Если вообще — люди».
Магусов много не бывает, вообще дети с такими способностями редко встречаются. И тем более не из каждого ребенка со сверхъестественным талантом удается воспитать следователя-чародея. Однако потребности чрезмерной в магусах нет: редко кто рискует просить у них помощи, да и не всегда магусы оказывают ее — их в первую голову интересуют случаи необычные.
Как тот, например, что произошел на вилле синьора Леандро Циникулли.
