Сьер Барбиалла даже не потрудился сесть — встал у стола, уперся волосатыми кулачищами в учетную книгу, набычился. Молчит, но всем своим видом показывает: недосуг мне о всякой ерунде трепаться, и так хлопот немеряно; словом, давайте поскорей: выкладывайте, зачем пожаловали, и проваливайте подобру-поздорову.
— Я здесь, чтобы помочь вам.
— Да ну? — иронически вопрошает сьер Барбиалла. — А с чего вы взяли, что я нуждаюсь в помощи?
— Если не ошибаюсь, в одном из ваших доков несколько дней назад начали происходить досадные… назовем их, случайности.
— У меня, любезный, досадные случайности происходят каждую неделю. Жизнь, чтоб вы знали, не только из удач состоит!
— Я говорю о том доке, куда поместили «Цирцею».
Сьер Барбиалла тяжело вздыхает и, прищурив глаз, спрашивает наконец:
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду пропажу инструмента, порчу снастей, протухшую питьевую воду, а также прочие мелкие пакости, которые способен сотворить разгневанный пуэрулло.
— Пальцем в небо! — то ли радуется, то ли огорчается верфевладелец. — Я же вызывал специалистов, советовался. Говорят, все чисто, пуэрулли здесь ни при чем.
— Если быть точным, они заявили, что ни один из известных им пуэрулло не причастен к происходящему.
— Да, — растерянно подтверждает сьер Барбиалла. — А какая, собственно?..
— Разница, видите ли, заключается в том, что вы имеете дело с представителем той ветви мелкого народца, которая почти неизвестна у нас, в Средиземноморье. Они обитают преимущественно на севере, а сюда если и попадают, то случайно.
Верфевладелец мигом соображает, что к чему.
— Во сколько мне обойдется ваша услуга, синьор…?
— Обэрто, но без «синьора».
— Так во сколько мне обойдется ваша услуга, многоуважаемый Обэрто?
— Деньги не важны. Проведите меня в док и велите, чтобы оттуда ушли все…
— Сейчас вечер, на ночь я их и так отпускаю…
— Тем лучше. Я закроюсь в доке и пробуду там, по-видимому, до утра. Никто не должен беспокоить меня, стучать в дверь или даже просто пытаться подсматривать. Раффаэль проследит за этим, верно? — «Голос» кивает. — Далее. Утром, возможно, мне понадобится осмотреть другие доки. При этом по первому моему требованию из них уйдут все рабочие…
— Надолго?
— Думаю, что нет, но не хочу загадывать. Возможно, и надолго. Но обещаю одно: после сегодняшней ночи пуэрулло оставит вас в покое.
— Ну, — с видимым облегчением подытоживает сьер Барбиалла, — это как раз то, что нужно.
— Да, еще. Мне нужны две чистые кружки.
Сьер Барбиалла ничем не выдает, что удивлен просьбой магуса: кружки так кружки! Сам он решает остаться на ночь в конторе, много дел, знаете ли, поднакопилось, мы тут с уважаемым Раффаэлем скоротаем время, чтоб ему одному не скучать.
— Помните: никто не должен до утра стучаться в док или заглядывать внутрь.
— Лично прослежу! А когда приступать-то будете?
— Сейчас, сьер Риккардо. Скоро полночь, времени почти не осталось. Ведите…
Опираясь на трость (и по-прежнему — в личине седобородого старца), Обэрто следует за сьером Барбиаллой. «Голос» идет рядом, несет кружки и мехи с вином.
Док уже пуст, последние рабочие переодеваются и, бросая недоуменные взгляды на эту троицу, уходят. В черном, полном тенями чреве не остается ни одной живой души… ни одного человека, если точнее.
— Возьмите фонарь, — советует сьер Барбиалла.
— Да, поставьте у входа, — вряд ли он понадобится магусу, но ни к чему тревожить и так взволнованного верфевладельца. — Раффаэль, занеси вино и кружки. А теперь, господа, позвольте откланяться. Увидимся утром, — он кивает им и переступает через порог. Дверь захлопывается, Обэрто, прислонив к ней трость, опускает изнутри тяжелый засов.
И в это время свет в фонаре гаснет.
4
Сьер Барбиалла не на шутку взволнован, сьер Барбиалла нервически теребит бороду, стреляет глазами в сторону запертой двери и наконец не выдерживает:
— Как по-вашему, молодой человек, он справится?
— Папа знает, кого просить об услугах, — веско произносит «голос». — Пойдемте, нам не стоит…
Его слова прерываются грохотом из дока, после грохота следует визг, яростный и грозный. Теперь у сьера Барбиаллы и Vox'а не остается ни малейших сомнений: внутри доблестный Обэрто сражается с врагом опасным, незаурядным.
— Может, все-таки…
— Пойдемте, — в голосе «голоса», пожалуй, не слышно уже той уверенности, но он берет сьера Барбиаллу под локоток и увлекает в сторону конторы. — Сказано было: до утра не тревожить. Значит, не будем…
На сей раз его заглушает свирепый рев, от которого волосы у верфевладельца встают дыбом, да и Раффаэлю явно не по себе. Но они уходят — и правильно делают. До рассвета оба не сомкнут глаз, коротая время за картишками и припасенным сьером Барбиаллой мехом с манджагверрой.
Ближе к утру «голоса» найдет посланник от Папы и сообщит, что вчера одному из «уборщиков» дона Карлеоне заказали некоего законника по имени Обэрто.
5
А что же сам Обэрто?
Не стоит забывать, что еще недавно в него стреляли, к тому же он испытал на себе разрушительное влияние одного из сильнейших ядов, какие только имелись в распоряжении синьора Бенедетто. Влияние это сказывается до сих пор: не зря ведь по дороге в ювелирную лавку Обэрто опирался на руку Раффаэля, не зря и потом, поговорив с маэстро Иракунди, нацепил личину старца и взял трость, с которой не расставался, пока не вошел в док. Он бы и теперь оперся на нее, да свет погас и началось то, что началось, — не до трости, господа, совсем не до нее!
Грохот! визг! оглушительный рев!!!
Читатель, вероятно, уже представил себе какого-нибудь зловредного пуэрулло ростом со слона, с клыкастою и слюнявой пастью, с глазищами, как блюдца, с ладонями-лопатами и длинным скорпионьим хвостом. Это вот страховидло тихонько подкралось к Обэрто, зловонным своим дыханием погасило фонарь, а теперь вопит и рычит, чтобы поколебать уверенность противника, так сказать, морально раздавить его. И следовало бы, наверное, всем небезразличным вострепетать от мысли, что предстоит доблестному нашему магусу жестокая и кровавая схватка (а он — помните? — только-только начал приходить в себя от действия яда); следовало бы лихорадочно пробегать глазами строку за строкой, а то и перелистнуть пару страниц вперед, чтобы узнать, чем там все закончилось: вряд ли чудовище убьет чародея, но ведь может руку-ногу откусить, а пасть слюнявая, будет потом заражение крови…
Успокойся, читатель, не спеши листать страницы. Жив Обэрто, жив и невредим, только горло сорвал вопить в две глотки да занозу в ладонь вогнал, когда ящики опрокидывал, а так — здоровехонек.
