– Можно вас на минутку?
– Охотно, – сказала Марина.
И пошла за ним, не оглядываясь на оставшуюся стоять у сосны
Вику – не было нужды беспокоиться, пес ее в случае чего догонит в два прыжка...
Отойдя на добрых двадцать метров, Шайтан понизил голос:
– Вам вообще известно, кого вы с собой ведете в малость
спутанном виде, или наугад брали «языка»?
– А вы что скажете?
– Виктория Минутко, – уверенно cказал
Шайтан. – Правая рука господина Сатарова, которого вы не можете не
знать... а попутно постельная подружка губернатора – по поручению коего и
контролирует Сатарова для пущей надежности...
– Примерно та, – сказала Марина. – Если я чего и
не знала, так это ее фамилии и того, что они с губернатором мнут одну
постельку... Сатаров знает, что она...
– Догадывается, насколько мне известно. Но что уж тут
поделаешь, терпеть приходится... Где Вампир?
Марина помрачнела:
– Ну что вам сказать? Лопухнулся Вампир, с каждым может
случиться... Вот и прислали меня выправлять положение. Мои предыдущие
приключения, уж простите, рассказывать не буду, это в принципе, неинтересно...
По-моему, нам надо устроиться где-нибудь и поговорить делово. Готовы пустить
меня в вашу берлогу или?..
– Да, пожалуйте...
Повернув голову, Марина прикрикнула:
– Мадемуазель Виктория! Шагайте сюда проворно!
Вика, держа голову не без надменности, двинулась к ней – пес
ее сопровождал неотступно, а вот к Марине словно потерял всякий интерес. Марина
кивнула на него:
– В чем тут фокус? Он меня стал откровенно игнорировать,
зато моментально уяснил, кого должен конвоировать...
– А, дело нехитрое. Серия давным-давно поставленных команд –
мимика, жесты. Бровь поднять, мизинец показать, и так далее. Он у меня
способный...
– Если не секрет, почему – Шайтан? – спросила
Марина. – Что-то я в вас не усматриваю ничего специфически восточного. Или
все же есть корни?
– Да нет, – сказал Шайтан. – Я вообще-то
питерский. А прозвище не сам придумал, мне его дали. Знаете, как раз эти, с
корнями, которые понастроили за рекой персональных халифатов и эмиратов. После
некоторых недоразумений, которые у меня с тамошним народцем случались.
– Понятно, – сказала Марина. – Судя по тому, что
вам дали именно такое прозвище, они вас неприкрыто уважают... За голову много
предлагают?
Шайтан блеснул великолепными крупными зубами:
– Пока еще не золотом по весу, но прилично...
– Ну да, я уже заметила, что мелочиться они не любят, –
светским тоном сказала Марина. – Что угодно можно им пришить, кроме
мелочности…
– А вы их, кстати, ничем не задевали? Буквально только что.
– А в чем дело?
– Да что-то много их болталось в тех местах, откуда вы
пришли – весь вечер, и даже ночью. Поскольку, кроме вас, никто вроде бы не
появлялся вчера из-за реки, я начинаю строить догадки...
– Был грех, – сказала Марина. – Поссорилась я кое
с кем из них – согласитесь, у них скверные манеры, сами напрашиваются… Но это
сейчас неинтересно... Куда идти? Мне что-то подсказывает, что вы не настолько
просты, чтобы входить в свое обиталище через главный подъезд...
– Верно. Давайте сюда...
Выйдя из леса, они свернули за угол здания, и Шайтан пошел
прямо к куче кирпича. Она казалась издали сплошной – но, только подойдя
вплотную, Марина разглядела узенький проход меж нею и стеной. Пройдя по ней
первым, Шайтан протянул руку, за что-то ухватился, поднял – и оказалось, что в куче
устроен мастерски подогнанный люк, обделанный обломками кирпича так, что с двух
шагов казался исключительно частью кучи...
Вспыхнул сильный фонарь. Они прошли темным подвалом, где над
самой макушкой нависали замшелые бетонные перекрытия, потом добрых пару минут
шагали по каким-то темным переходам, оказавшись на лестничной площадке,
свернули в одну из квартир, по которой через проем попали в другую, из нее в
третью, в четвертую – еще один самый настоящий лабиринт – снова вышли на
площадку, поднялись на последний этаж. Там Шайтан что-то нашарил на стене – и
рядом с заколоченной наглухо толстыми досками дверью открылся узенький проход.
– Прошу, – сказал он гостеприимно. – Разумеется,
это не единственное убежище в доме, да и ловушек тут предостаточно... Но пока
что меня ни одна сволочь не выследила. Вообще-то, по правде говоря, иные
захоронения я не сам устроил, еще до меня кто-то постарался... Но я многое
усовершенствовал. Вообще, местечко тихое. И река, по которой шастают городские,
близко – а главное, райончик дочиста выпотрошенный, так что не представляет
интереса для бродячего народа...
Марина оказалась в стандартной, по здешним понятиям,
квартире: все, что имело хоть какую-то ценность, давным-давно улетучилось,
оставшееся по причине неподъемности и бесполезности, либо наспех изуродовано,
либо преспокойно зарастало пылью не один десяток лет. Вид из выбитых окон
открывался великолепный, что служило, конечно же, не столько эстетическим
целям, сколько безопасности.
Она откровенно огляделась:
– Знаете, мне предварительно хотелось бы где-нибудь устроить
госпожу Минутко – так, чтобы она расположилась со всеми удобствами, но смыться
ни за что не могла. Вы меня, думаю, понимаете?
– Еще как, – кивнул Шайтан. – Весьма энергичная и
неглупая молодая особа, ее обязательно нужно устроить со всем старанием.
Вон в той комнате есть веревка и хороший стол...
Марина подтолкнула Вику в указанном направлении. Обнаружив в
той комнате массивный стол, удовлетворенно хмыкнула, отрезала от лежавшего в
углу мотка тонкой прочной веревки изрядный кусок, распустила ремень и кивнула:
– Ложись, золотце. Прямо на пол, какие у тебя светские
приличия… Ну?
Вика с брезгливой гримасой – и все тем же выражением на
лице, этакая принцесса, плененная пиратом, – легла на спину головой к
столу. Проворчала:
– Руки затекли, не будь садисткой...
– Обязательно учту, – сказала Марина.
Закинула ей руки за голову, надежно обмотала запястья
веревкой, так, чтобы не развязалась, и не стягивая чересчур, привязала
свободный конец к ножке стола. Присела, тщательно проверила свою работу,
удовлетворенно кивнула:
– Ну, если ты теперь выпутаешься, то я вчера родилась и
ничегошеньки в жизни не понимаю... Полежи пока. Честное слово, долго тебе
скучать не придется...
Вернулась в комнату, очевидно, служившую Шайтану гостиной.
Он сидел у стены на относительно чистой тряпке, а рядом прилег пес, несмотря на
внешнее безразличие, все же зорко следивший за Мариной – только глаза двигались
да обрубки ушей едва заметно шевелились.
