Мне повезло — Светлана не заметила моего потрясения, сейчас она слишком занята своими мыслями. Разговор сам собой прекратился, как обычно бывает, когда оба собеседника думают о своем. Мы вернулись домой другой дорогой, и на этой дороге нам не встретилось ничего примечательного.
13
Я не стал делиться своими мыслями со Сссра и тем более с Хаммером или Светланой. Даже если Светлана права и наш с ней разговор остался для Макса тайной, все мои разговоры со Сссра записываются от начала и до конца, в этом нет никакого сомнения, — будь я на месте Макса, я делал бы то же самое. Так что пусть это пока останется моей маленькой тайной.
Но все же в чем тут дело? Я покопался в собственной памяти и обнаружил много любопытных вещей. С одной стороны, я, оказывается, помню почти все, что происходило со мной, начиная с момента, когда моя раздвоенная личность слилась в единое целое, и заканчивая моментом, когда я сгорел в пламени инцинеры. С другой стороны, я прекрасно помню, что, когда новый я очнулся на собственной кровати в нашей с Нехалленией норе, я не понимал, где нахожусь, почему Нехалления беременна, я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как моя резервная копия, которая только что обрела новую жизнь, была создана Уриэлем. Значит, новое знание было вложено в мою душу позже, но когда? Трудно ответить на этот вопрос, временной интервал все равно получается слишком широким. Можно точно сказать, что в первые дни моей новой жизни этого знания не было, а когда я отправился в Средиземье разговаривать с Мезонией, оно уже было. Почти два года.
Другой интересный момент. То, что произошло со мной до того, как меня убила Натка, так и не всплыло в моей памяти. В чем разница? Разные миры? Или дело в том, что в одном случае кто-то специально вернул в мою душу потерянную память, а в другом случае никто этого не сделал? Но кто это мог быть? Кто может иметь доступ к памяти субъекта? Либо тот, кто имеет его резервную копию, либо администратор системы. При этом мало просто иметь доступ, надо еще суметь разобраться во внутренностях чужой души, суметь выделить нужные воспоминания и отсечь ненужные, а потом внедрить нужные воспоминания в мыслеобраз другого субъекта, да еще так, чтобы он ничего не заметил. Кому такое по силам? Разве что Орлангуру, да и то если считать его многомудрым духом познания, а не толковым хакером из реального мира, что куда более вероятно.
В общем, я так и не смог прийти к каким-либо практически значимым выводам и оставил проблему для дальнейшего осмысления. Ну когда же Макс организует нам Средиземье?
14
Все нормально?
Да, все в порядке. По крайней мере, на первый взгляд.
Осмотрись повнимательнее. Если заметишь что-нибудь ненормальное, немедленно выходи на связь.
Хорошо.
Удачи!
Спасибо.
Долина, ручей, густые ветви скрывают от глаз солнце. Если смотреть вдаль, долина сжимается в ущелье, оно поворачивает и за поворотом не видно входа в каморку, с которой началось мое знакомство с этими местами. Если посмотреть в противоположную сторону, виден дом Уриэля, дом Олорина с двумя надписями, выплавленными на каменном крыльце, и дом Сссра, так и не достроенный. Если повернуть голову вбок, в стене ущелья видно окно, а неподалеку от него и дверь. Это наша с Нехалленией нора. С нее я и начал знакомство с новой версией моего родного мира.
В норе ничего не изменилось, она выглядит в точности так же, как и в тот раз, когда мы покинули ее, отправляясь на пикник в Вечный Лес. Хотя нет, тот пикник происходил во втором Средиземье, а третье, в котором я нахожусь, скопировано с первого. Когда же мы ушли отсюда? А, вспомнил! Это было, когда Орлангур сообщил, что мир стоит на краю гибели. В доме Уриэля должен остаться накрытый стол — мы тогда так и не прибрались перед тем, как уйти в Миррор.
Обеденный стол в доме Уриэля действительно был все еще накрыт, но остатки еды давно успели протухнуть, засохнуть и мумифицироваться. Хорошо, что в нашей долине не водятся мухи.
Я понюхал вино в кувшине — я ожидал, что оно скисло, но оно пахло так, как должно пахнуть вино. Хорошее вино. Я протер кружку, из которой пил целую вечность назад, и наполнил ее вином, которое пил из нее вечность назад. Я сделал глоток, алкоголь растекся по пищеводу, тело наполнилось неизъяснимым теплом, и на мгновение я подумал, что теперь все всегда будет хорошо, но потом реальность снова заявила о своих правах.
Я забрал кувшин с остатками вина и перетащил его в свою нору. Я достал из серванта два роскошных стакана гномьей работы и наполнил их до краев. Поколебавшись, я вытащил из воздуха дейлское пирожное из замороженного молока. А потом я материализовал жену и сына.
Нехалления огляделась по сторонам и недоуменно помотала головой. Ее взгляд упал на сладкое лакомство, и она нахмурилась. Она потянулась к тому, что в реальном мире называется “ледяной крем”, но Долгаст опередил ее — он уже давно научился понимать, когда мама хочет что-то отнять у него, еще до того, как сама мама осознает свое желание.
А потом Нехалления увидела вино и все поняла.
— Ты сделал это? — воскликнула она. — У тебя получилось?
Я неопределенно пожал плечами.
— Я и сам не пойму, то ли получилось, то ли нет. В данный момент нам ничего не грозит, но что будет дальше- не знает никто.
Нехалления уже была готова осушить свой бокал, но после этих слов она поставила его на стол и коротко сказала:
— Рассказывай.
Рассказывать пришлось долго.
15
— А по-моему, не так все плохо, — сказала Нехалления, когда я закончил. — Теперь у нас появился свой мир, которому не угрожает гибель в ближайшие минуты. Макс и его контора явно заинтересованы в тебе, они не будут вмешиваться в нашу жизнь без большой нужды.
— Как ты не понимаешь? Они будут заставлять меня шпионить для них, воровать информацию, а может, и деньги…
— Ну и что? — перебила меня Нехалления. — Ты уже воровал, чтобы спасти наш мир, и ты не считал это плохим поступком. Теперь ты будешь воровать, чтобы сохранить мир. Какая разница? Ты говоришь, они относятся к тебе как к машине. Ну и что? У нас, хоббитов, такое отношение имеет место гораздо чаще, чем ты готов признаться самому себе. Ты всегда был машиной, Хэмфаст, только раньше от тебя ждали, что ты станешь образцовым вождем клана Брендибэк, потом — что ты совершишь много подвигов во имя дела добра и света, а теперь — что ты будешь воровать во имя какого-то другого дела, которое Макс, я уверена, считает таким же нужным и справедливым. Разве не так?
— Именно так. Ничего, что я вошел без стука?
Я обернулся на голос и увидел Сссра, он стоял в дверях, смешно оттопыривая крылья, чтобы не задевать притолоку.
— Ты уже здесь! — воскликнул я. — А вино кончилось. Впрочем, что я говорю!
