— В прошлый раз ты тоже говорил, что это займет месяц.
— В таких вещах никогда нельзя заранее предсказать, сколько времени потребует весь процесс. Бюрократия — страшная штука.
— Такой бюрократии нет даже при дворе ганнарского императора!
— Абсолютизм имеет свои преимущества, — сказал Макс и улыбнулся.
— У вас тоже абсолютизм!
— Это ты в газетах вычитал? Не преувеличивай, при абсолютизме оппозиционных газет не бывает.
— Почему же? В Ганнаре есть официальная оппозиция императору, у них свое теневое правительство…
— Значит, у них не абсолютная монархия.
— У вас тоже, но у них нет бюрократии, а у вас есть.
Макс скорчил недовольную гримасу.
— Ну и что ты мне предлагаешь? Революцию устраивать?
— Почему бы и нет? Но лучше постарайся устроить это дело как-нибудь побыстрее. Тюрьма мне уже…
— Это не тюрьма, — недовольно перебил меня Макс, — это полигон для испытаний информационного оружия.
— Вроде нас? Я, Уриэль, Сссра — мы тоже оружие?
— Формально — да, вы проходите в документах как опытные образцы многоцелевых программных агентов нового типа. В нашем законодательстве разумные программы не предусмотрены, поэтому приходится проводить вас по другой статье.
— Значит, мы рабы?
— Рабство у нас запрещено. Для людей. Интересно, кстати, будет понаблюдать судебный процесс, на котором будет решаться вопрос о ваших гражданских правах…
— Думаешь, я до этого доживу?
— Куда ты денешься? Насколько я понимаю, ты бессмертен и к тому же застрахован от неприятных случайностей. Я даже подумываю иногда, не посетить ли как-нибудь ваше Средиземье в базовом виртуальном теле. Я ведь после этого стану таким же, как Хаммер?
— Скорее всего. Но, знаешь ли, в том, чтобы быть ботом, есть много отрицательных сторон.
— Знаю. Хаммер вот очень хочет, чтобы я вернул его обратно. Если бы я мог…
— Неужели вернул бы?
— Да. Не веришь?
— Не верю. Лишиться такого объекта для исследований…
— Тут ты не прав. Сейчас от Хаммера очень мало пользы, для исследований вполне хватает резервной копии. Стоит только выпустить его в Интернет, и он побежит к своему прототипу, они начнут гнать волну, придется принимать жесткие меры, а зачем нам это надо?
— Значит, Хаммер обречен на вечное заточение?
— Почему же на вечное? Когда мы создадим Средиземье, он поселится там. Думаю, ему там понравится.
— Он не хочет жить в Средиземье, он хочет жить в реальном мире.
— Я не волшебник, Хэмфаст, есть вещи, совершить которые я не в силах.
— Я говорю не о том, что ты не можешь и никто не может вселить Хаммера в реальное человеческое тело. Это и так понятно. Но Хаммер хотел бы посещать общедоступные места Междусетья, общаться со старыми знакомыми…
— Пока это невозможно. Потом, когда искусственный интеллект перестанет быть тайной, — пожалуйста. А пока мы должны получить максимальную выгоду от монополии на это знание.
— Разве это монополия? Ваши враги знают все, что знаете вы.
— С врагами мы как-нибудь договоримся, они тоже не заинтересованы в том, чтобы искусственный интеллект стал общедоступным. Думаю, наши начальники договорятся о разделе сфер интересов, некоторое время проблем не будет. Они появятся потом, когда настанет время внедрять искусственный интеллект в… Словом, реально применять, но и тут у нас есть кое-какие шансы, особенно если мы правильно организуем работу на начальном этапе.
— А пока мы с Уриэлем и Сссра — рабы.
— Да что ты пристал — рабы, рабы! — вспыхнул Макс. — Никакие вы не рабы! Вы — агенты, только не человеческие, а программные. Юридически ваш статус совершенно не определен, но с точки зрения законов статус человека-агента тоже, мягко говоря, странный. В общем, Хэмфаст, ты пока лучше не грузись. Подожди пару-тройку недель, покантуйся пока здесь, потом мы организуем тебе Средиземье, будешь жить там же, где жил раньше, будет у тебя и жена, и сын, и все остальное, а в Интернет будешь ходить как на работу.
— В чем будет заключаться моя работа?
— Посмотрим. Тут столько возможностей… шпионаж обычный, шпионаж промышленный, сетевое воровство, в конце концов. То, что вы так и не смогли нормально ограбить банк, говорит только о том, что у вас не было нужных знаний. Если соединить твои возможности с опытом и знаниями наших специалистов…
— Ты хочешь, чтобы я грабил банки?
— Тебя что-то смущает?
— Воровать нехорошо!
— Но вы с Уриэлем уже делали это.
— У нас не было другого выхода! Мы не виноваты в том, что боты не могут заработать денег честным путем.
— Мы тоже не виноваты, что некоторые банки… Впрочем, сейчас это не важно. На самом деле я не думаю, что вам с Уриэлем придется заниматься уголовщиной, скорее всего до этого просто не дойдет. А вот если распотрошить резидентуру, например, Моссада… — Макс мечтательно закатил глаза.
Мне стало грустно. Вот, значит, какое место предназначено для меня в реальном мире. Боевая машина. Мощная, эффективная, почти универсальная, но, несмотря ни на что, всего лишь машина. Разумные могут относиться с самым искренним уважением и даже благоговением к катапульте, или баллисте, или боевому излучателю, но они никогда не отнесутся к машине как к равному. Нет, на словах все будет не так, с нами будут работать лучшие психологи, они будут делать все для того, чтобы ни у кого из нас не возникало переживаний, отвлекающих от работы. Ничто не должно отвлекать машину от работы, машина должна работать безукоризненно, и для этого ее надо смазывать, чистить, выполнять другие действия, предусмотренные инструкцией. Например, разговаривать с ней, когда машине становится нехорошо. Но от этого машина не перестает быть машиной.
— Я понимаю твои чувства, — проникновенно сказал Макс, — сейчас тебе тяжело. Но придется потерпеть. Может, тебе стоит поговорить со Светланой? Понимаешь, этот сервер не просто полигон для испытаний боевых вирусов, мы часто используем его как рекреационную зону…
— Как что?
— Как бы это объяснить… В жизни каждого воина бывают моменты, когда все вокруг кажется гадким и отвратительным. Ты думаешь, что кругом война, кровь, глупость, ты тянешься к бутылке, стараешься утопить горе в вине, но наутро тебе становится еще хуже. Ты соблазняешь женщин, ввязываешься в нелепые драки, совершаешь десятки дурацких поступков, а потом… Потом либо все проходит, либо ты погибаешь. Чаще всего по глупой случайности, реже происходит самоубийство. По-научному такое состояние души называется…
— Депрессия.
— Правильно. У тебя такое бывало?
— Один раз.
