— А сколько у тебя подоходный налог?
— Как у всех, половина.
— Пятьдесят процентов?
— Ну да.
Хаммер присвистнул.
— И что, твои гномы столько платят?
— Гномы как раз не очень платят, я же говорил, сорок процентов прячутся по горам и лесам. А эльфы платят исправно.
— Хорошо, что я не эльф, — сообщил Хаммер. — У нас, людей, подоходный налог тринадцать процентов, и то много.
— Много? — удивился Сссра. — Разве ж это много? Если от яблока откусить тринадцать процентов…
Хаммер заржал во весь голос. Он смеялся пару минут, а потом перестал смеяться, вытер обильные слезы и извинился. Я так и не понял, что смешного он нашел в словах Сссра.
— Так что будем делать? — спросил Хаммер.
— Ничего, — ответил я. — Что мы можем сделать? Если нам повезет, эти хмыри сделают ошибку, и мы сможем смотаться отсюда. А если не повезет, так и будем здесь жить.
— А если объявить голодовку? — поинтересовался Хаммер.
— Мы не нуждаемся в пище. Долго голодать неприятно, но здоровью бота это не причиняет никакого вреда. Кстати, чувство голода можно убрать.
— Как?
— Есть элементал… Впрочем, ты не владеешь высшей магией. Как-нибудь, может, и научу… А что, здесь не кормят?
— Кормят, и притом неплохо. Значит, если ничего не есть, от голода не умрешь… а если не спать?
— То же самое. По-моему, потребности виртуального тела можно отключить полностью. Только… Ведь так можно вообще перестать быть… как бы это сказать… живым разумным, что ли…
— Ты имеешь в виду быть человеком?
— Для тебя — да, человеком, а мы со Сссра изначально не люди.
— Интересно… Нет, ребята, это ерунда какая-то: сидим в тюрьме, адвоката не вызовешь, голодовку не объявишь, даже вены… А самоубийство в виртуальном теле совершить можно?
— Элементарно. Открываешь собственный хэндл…
— Чего?
— Ах да, ты же магией не владеешь… Если очень хочешь, я могу тебя убить, только это без толку, тебя тут же оживят из резервной копии, и все дела.
— Значит, даже вены не вскроешь. Брр… так что нам делать-то?
— Да ты достал уже! — рявкнул Сссра. — Сколько можно повторять: ничего не делать! Ни-че-го! Сиди спокойно, не дергайся и жди своего шанса, которого скорее всего никогда не будет. И не устраивай здесь истерику, этим ты себе все равно не поможешь, а нас будешь раздражать. Понял?
— Понял, — тихо сказал Хаммер, и я поспешно отвернулся от него, потому что на мои глаза навернулись непрошеные слезы. Нет, мне не стало его жалко, я подумал совсем о другом. О жене и сыне.
7
— Тебе повезло, — сказал Макс, — ты получил свой шанс, притом почти сразу.
— О чем ты?
Макс сделал движение рукой, и я услышал свой собственный голос.
— Сиди спокойно, не дергайся и жди своего шанса, которого скорее всего не будет, — сказал голос.
— Ты подслушивал наш разговор? — возмутился я.
— Не только этот разговор, — ответил Макс, нимало не смутившись, — но и твой монолог в саду. Я и не думал, что толкиновские персонажи так заковыристо ругаются.
— Да иди ты! — Почему-то я смутился. Ничего особенно неприличного я тогда не говорил, да и вообще, что может быть неприличного в словах? У них в реальном мире местный аналог Олмера тоже так говорил. Что-то вроде: оскверняет уста не то, что исходит из них, а… не помню что.
— Что за шанс? — спросил я.
— Я хочу выпустить тебя в большой мир.
— В Междусетье?
— Да. Забавный, кстати, перевод слова Интернет, и, что самое забавное, практически дословный. Да, я хочу выпустить тебя в Интернет. Я написал рапорт о выделении под ваш мир компьютера, начальство завизировало, в течение месяца компьютер будет. Он будет размещен в нашей сети, за межсетевым экраном, для вас прокусим дырочку, вы сможете более-менее свободно ходить в Интернет.
— Более-менее?
— Некоторые ограничения будут, но вполне разумные ограничения, и они сводятся к главному: ваша деятельность не должна отрицательно сказываться на общей защищенности сети. Такое развитие событий тебя устраивает?
— Там буду жить только я?
— Вначале мы выпустим только тебя, потом к тебе присоединится Сссра. Насчет Уриэля я не уверен, мне кажется, он слишком опасен. Но если ты сможешь убедить его не делать глупостей, мы выпустим и его.
— Зачем все это нужно?
— Как зачем? Неужели тебе здесь понравилось?
— Я хочу сказать, зачем это нужно твоей конторе?
С минуту Макс молчал, он явно раздумывал над ответом. Наконец он решился.
— Ты знаешь о противостоянии спецслужб? — спросил он.
— Смотря что ты имеешь в виду. У каждого государства есть свои спецслужбы, отстаивающие национальные интересы, и, когда интересы разных государств сталкиваются, спецслужбы вступают в противостояние… Ты об этом?
— Именно. Похоже, что в твоем Средиземье пересеклись интересы двух спецслужб. Вчера на этом сервере был обнаружен троян, принадлежащий нашим старым знакомым. Они пасутся там довольно давно, не менее месяца.
Когда Орлангур выдал свое предупреждение? Кажется, около месяца назад. Все сходится, вот что он, значит, имел в виду… Только как один троян может безвозвратно уничтожить сервер? Или Орлангур знал что-то еще?
— Ты что-то знаешь об этом? — спросил Макс.
— Орлангур — ваш агент?
— Какой еще Орлангур?
— Он изображает из себя разумного бота, но скорее всего является человеком из реального мира. Он знал о нас еще год назад. Примерно месяц назад он появился в нашем мире и заявил, что этот мир прекратит существование в течение суток.
— Это произошло?
— Нет. И это очень странно, потому что… потому что…
В моей голове лихорадочно заметались мысли. Как только я мог не обращать на это внимания! Орлангур никогда не лжет, он может ошибаться, но он не лжет. Я всегда верил в это, Уриэль всегда верил в это, все разумные Средиземья всегда верили в это, но откуда взялась эта вера? Мы привыкли считать Орлангура символом духа познания, многомудрым драконом, почти всезнающим, но только почти, потому что тот, кто знает абсолютно все, не может сказать “я знаю, что я ничего не знаю”. Орлангур упоминается в многочисленных легендах и сказках, принято считать, что он сформировался в подземельях Арды из случайных флуктуаций материи и духа много тысячелетий назад. Это знает если не любая собака, то, по крайней мере, любой образованный разумный. Но откуда взялось это знание? Сколько лет реального мира существует наше Средиземье? Три года, может быть четыре, но никак не больше. Так откуда взялось это знание? Как оно оказалось вложено в души Уриэля, Олорина, в мою душу, наконец? А в том, что оно вложено извне, нельзя сомневаться. Уж не Орлангур ли сотворил наш мир?
