— Ну да, а кем же ему еще быть, если у него мама хоббит и папа хоббит?
Лора неопределенно хмыкнула, кажется, она хотела что-то сказать, но передумала. Боялась обидеть? Но что обидного можно сказать в такой ситуации? Не понимаю.
— Здорово у вас тут, — сказала Лора, — уютно так. А снаружи что?
И я проводил Лору на крыльцо.
— Вay! — воскликнула Лора. — Как здорово нарисовано! Кто рисовал?
— Уриэль, — ответил я, немного потрясенный. Как быстро она поняла, что эта долина создана не Творцом, а магом! Не может быть, чтобы она была совсем лишена магических способностей. Я почувствовал неясную тревогу. Может быть, ее не стоило сюда приглашать? Конечно, все обитатели долины имеют регулярно обновляемые резервные копии… но все равно. Надо как-нибудь снять с нее мыслеобраз.
— Уриэль — это что, придуманное имя?
— Нет, настоящее. Уриэль — последний эльф западного Средиземья.
— Как?! А куда девались остальные? Они мне так нравились.
— Три тысячи восемь лет назад состоялся Эльфийский Исход. Ты не знала об этом?
— Нет. — Лора озадаченно помотала головой. — А какой сейчас год?
— Три тысячи восьмой, — ответил я и сразу понял, что сморозил глупость. Лора хихикнула.
— А когда была война с Сауроном? — спросила она.
— За триста два года до Исхода.
— Ого! У вас тут, наверное, все изменилось до неузнаваемости.
— Ну, не совсем до неузнаваемости, но изменилось многое, это факт.
— Как интересно… а до Минас-Тирита отсюда далеко?
— Он теперь называется Минатор. Я могу перенести тебя в одно мгновение.
— Магия?
— Да.
— Здорово. Всегда хотела жить в мире, где действует магия.
— Но в твоем, как его… Междусетье магии намного больше, чем где бы то ни было!
— Да ну, какая это магия, это ерунда. Настоящая магия — это… ну, не знаю… какая-нибудь комната, полутемная такая, всякие снадобья волшебные, костер обязательно, чтобы над ним что-то варилось, а иначе какая же это магия? Никакой романтики.
— Высшая магия, да и вообще любая серьезная магия сотворяется исключительно в уме заклинающего, — начал я, но Лора меня перебила:
— Ну да, знаю, мозговой выброс и все такое. Только, по-моему, это неправильно, магия должна быть романтичной, иначе это уже не магия.
— В первую очередь магия должна быть эффективной, — не согласился я…
— Если думать только об эффективности, тогда это уже не магия, а техника, — возразила Лора.
— Какая разница, как это называть, если суть одна и та же?
Лора неопределенно пожала плечами.
— Как знаешь… Так ты перенесешь меня в этот… Минатор?
Я глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями.
— Конечно, Лора, — сказал я, — только не сейчас, а чуть позже. Прежде всего я хотел бы побольше узнать о твоем мире.
— Да ну, это уже не смешно! — Лора капризно надула губки. — Можно подумать, ты никогда сети не видел.
— Сети? Какой сети? Которой рыбу ловят?
Лора состроила выражение лица, какое обычно бывает, когда говорят с неразумным ребенком.
— Сеть — это совокупность думающих, связанных в единую структуру. Часть думающих составляют слуги, которые управляют мирами и предоставляют доступ субъектам.
— Стоп-стоп-стоп! Не так быстро. Ты говорила, что слуги — это артефакты.
— Ну да.
— А думающие — тоже артефакты?
— Конечно! Слуга — это частный случай думающего. И вообще, слуги отличаются от других думающих только способом функционирования, думающий может стать слугой в любой момент, а думающий, уже являющийся слугой, может в любой момент перестать им быть.
— А что происходит в мире, когда слуга этого мира перестает быть слугой?
— Что-что… ясно что. Мир перестает быть доступным.
— Он гибнет?
— Не обязательно. Если данные мира не уничтожены или хотя бы сохранена резервная копия, мир может быть восстановлен.
— Разве можно создать резервную копию целого мира?
— А почему бы и нет?
И в самом деле, почему бы и нет? Если вдуматься, нет большой разницы между копированием одного разумного и целого мира. Разница только в сложности и еще… Если копируется весь мир, где тогда размещается резервная копия?
Я задал этот вопрос и получил совершенно очевидный ответ, до которого додумался бы сам, если бы позволил себе немного поразмыслить.
— В другом мире, — ответила Лора, — а где же еще? Либо на специальных внешних хранилищах.
— Внешних хранилищах? А это еще что?
— Артефакты, как ты говоришь. — Лора улыбнулась.
— Артефакты… Значит, каждым миром управляет артефакт. Правильно?
— Ну да.
— И еще бывают артефакты, которые хранят миры, как хорошая хозяйка хранит зимой варенье из ягод?
— Интересное сравнение! — Лора хихикнула.
— Значит, мирами управляют артефакты… Кстати, а где находятся эти артефакты? В тех мирах, которыми они управляют?
— Нет, что ты! — Теперь Лора смотрела на меня как на сумасшедшего. — Есть же реальный мир, ты что, забыл, что ли?
— А этот мир, что, не реальный?
Лора пытливо взглянула мне в глаза.
— Хэмфаст, ты что, поехал?
— Куда поехал? — не понял я.
— С дуба рухнул, — пояснила Лора. — Крыша поплыла. Квадрат перекосился.
— Ты имеешь в виду, не сошел ли я с ума? — догадался я.
— Вот именно! Сколько времени ты провел здесь?
— Всю жизнь.
— Понятно. Ты помнишь свое настоящее имя?
— Конечно помню! Хэмфаст я.
Лора закусила губу.
— Ни хрена себе, — пробормотала она. — Я думала, так бывает только в желтых пергаментах. Ты хоть знаешь координаты этого… мира?
— Знаю, — сказал я. — И ты тоже их знаешь, раз ты прошла по каналу.
— Разве у тебя канал без сторожа?
— Сторожа? Ты подразумеваешь сторожевое заклинание? Пожалуй, ты права, его стоит навесить на выход из канала. Раньше я думал, что во всей Вселенной только пятеро субъектов владеют высшей магией, но сейчас…
Лора досадливо поморщилась.
— Высшая магия… какой ужас! Но ты правда не прикалываешься, ты действительно серьезно считаешь, что это твой родной мир?
Я кивнул.
Лора состроила серьезное лицо, как будто собралась прыгать в воду с тридцатифутовой высоты.
