– Послушай, девочка, – зловеще произнес он, – со мной так не разговаривают.
– Со мной тоже, – ответил я.
В ауре Лина появилась озадаченность. Он не понимал, почему я веду себя с ним настолько нагло. Он так привык, что его все боятся…
Я прикоснулся к запястью Лина и пробежался пальцами по руке, нащупывая нервный узел. У яхров он расположен на внутренней поверхности предплечья, примерно посередине. Нащупав узел, я резко сжал пальцы, дернул за обмякшую руку, сбросил захват со своей шеи и легонько ткнул пальцем в удивленно раскрывшийся глаз.
– Никогда не прикасайся ко мне, тварь! – заорал я. – Я тебе не эти… – я не смог подобрать правильного слова и просто указал на стоявшего в сторонке узника, про которого все уже забыли.
– Ду, что с тобой, не надо… – забормотал Ин.
Он притронулся к моему плечу, намереваясь оттащить от Лина, но испуганно отпрянул, стоило мне лишь взглянуть в его глаза.
Я обернулся к Лину и увидел, как в его ауре борются два противоположных желания – наброситься на меня и размазать по стенке или сделать вид, что ничего не случилось. Он не понимал, что его удерживает от того, чтобы немедленно реализовать первый замысел, но я очень хорошо это понимал. Как и большинство тех, кто любит издеваться над беззащитными, Лин был трусом. Он привык, что его все боятся, ему не доводилось сталкиваться с сильным и уверенным в себе противником, который относится к нему не со страхом, а с презрением.
Лин уже почти решил отстать от меня, но тут его посетила мысль, которую я легко прочел даже не в ауре, а в мимике. «Если я оставлю ее в покое, – подумал Лин, – что тогда обо мне подумают?»
Лин нечленораздельно зарычал, сделал шаг вперед и вытянул руки, намереваясь сгрести меня в охапку. Я отклонил туловище вбок, слегка подправил руками движение противника, резко выбросил вперед длинную шею и вцепился зубами в правое запястье Лина.
Зубы у яхров крупнее человеческих, а челюстные мышцы заметно сильнее, чем у людей. Концентрируя внутреннюю силу в своих челюстях, я не ожидал такого результата. Кость хрустнула и переломилась, как тростинка. Лин побледнел, яростное рычание мгновенно оборвалось, как будто выключили звук. Рука его обмякла, а во рту я почувствовал вкус крови. Нет, не просто вкус, кровь хлынула потоком, мне пришлось разжать челюсти, чтобы не подавиться.
Едва рука Лина освободилась, он отскочил назад, ударился задом о стену и стал сползать вниз, оглушительно визжа, как поросенок на бойне. Честно говоря, я никогда не видел, как забивают поросят, но полагаю, что они визжат примерно так же.
Ин смотрел, разинув рот, на окровавленную руку Лина и не мог вымолвить ни слова. Странно, он ведь много раз видел кровь, почему его это так напугало? Понятно – до него только сейчас впервые дошло, что мучитель и мучимый могут поменяться местами.
Лин к этому времени перестал визжать, окончательно стек на пол и теперь сидел у стены в неестественной позе и смотрел на меня остекленевшим взглядом.
– Никогда больше не прикасайся ко мне, – наставительно повторил я и отвернулся от него.
– Ну ты даешь, Ду, – сказал Ин. – Может, не стоило…
– Стоило, – оборвал его я. – Я никому не позволю относиться к себе как к одной из этих. Тебя это тоже касается.
– Да я… – забормотал Ин. – Я никогда…
– Знаю, – подтвердил я. – И даже не думай. Тут меня посетила дельная мысль.
– Слушай, Ин, – сказал я, – может, мы с тобой вместе развлечемся? Я имею в виду, вот этого возьмем, – я указал на узника, – Эзерлей возьмем, ну, ту самку, и… придумаем Что-нибудь этакое.
– Можно, – неуверенно сказал Ин. – Но…
– Что такое?
– Ну… этого Лин брал…
Я обратился за разъяснением к памяти тела и узнал, что у этих моральных уродов тоже есть свои правила поведения. Кто вывел узника из камеры, тот и является его хозяином до тех пор, пока не вернет жертву обратно или не доставит умерщвленное тело в крематорий. Другие маньяки могут участвовать в экзекуции только с разрешения временного хозяина пытаемого.
– Лин, ты не против? – поинтересовался я. Лин не отреагировал.
– Он не против, – обратился я к Ину. – Пойдем. Заодно покажешь, как забирать узников.
– Ты что, никогда в тюрьму не заходила? – удивился Ин.
– Никогда, – подтвердил я. – Но надо же когда-то начинать, не правда ли?
– У тебя что-то случилось? – заинтересовался Ин.
– Случилось, – согласился я. – Много чего случилось. Можно, я тебя избавлю от подробностей? Пока злость не пройдет.
– Да—да, конечно, – быстро сказал Ин. Остаток пути мы прошли молча.
13
Идти пришлось недолго, не более минуты. Внутренняя тюрьма по виду ничем не отличалась от остальной чаш заведения – те же серые стены, тот же красно—коричневый ковер на полу, тот же неяркий свет, который всегда позади.
– Здесь, – неожиданно сказал Ин.
– Что здесь? – не понял я. – Эти двери ведут прямо в камеры?
– Конечно. Ты уже выяснила, где эта самка?
Ин так уверенно говорил, как будто не сомневался, что я могу это сделать. И точно могу.
Память тела подсказала, что все просто. Все узники внесены в базу данных, их перемещения постоянно отслеживаются, и каждый, кто имеет доступ к базе, может в любой момент узнать, где сейчас находится любой узник. Сейчас посмотрим…
Ага, вот оно. Женщина по имени Эзерлей с планеты Ол находится… Черт! Ее прямо сейчас мучают!
– Пошли! – резко сказал я и быстро пошел в обратную сторону.
– Ты куда? – встрепенулся Ин. – Она в работе? А тебя туда звали? Там что, открытая вечеринка?
Я не удостоил его ответом. Эзерлей в опасности…нет, она уже не в опасности, опасность – это когда что-то грозит, а когда угроза исполнилась, это уже не опасность, это уже…
Я так и не сумел подобрать подходящее определение, потому что путь подошел к концу. Я толкнул дверь и оказался в комнате.
Посреди комнаты стоял станок – сложная конструкция из толстых металлических труб и прочных ремней, фиксирующих пленника внутри. Анатомия яхров такова, что их трудно связывать обычными веревками, приходится применять специальные сооружения. Но все это неважно, потому что в станке стояла Эзерлей.
Я пришел вовремя, мучители еще не успели приступить к настоящим пыткам. Пока они ограничивались только моральным насилием – перед Эзерлей стоял крупный пожилой яхр мужского пола и справлял на нее малую нужду. Моча, стекающая с тела моей возлюбленной, тут же впитывалась в ковер. Эти гады заботятся о чистоте своего гадюшника.
– Ду! – удивленно поприветствовал меня один из двух зрителей, стоявших поодаль и наслаждавшихся зрелищем. – Ты что здесь делаешь?
