Взять, например, Дугорс. Неглупая женщина с хорошим образованием, одна из тех счастливчиков, кому удалось приложить свои таланты к полезному делу. На Шотфепке лишь один гражданин из тысячи признается достойным того, чтобы не просто наслаждаться жизнью, но и делать что-то полезное на благо народа. Остальные граждане бесполезны для общества, они просто балласт. Так вот, Дугорс – медсестра в клинике пластической хирургии. Смысл ее работы невозможно точно передать земными понятиями, но наилучшее приближение именно таково. Хирургии в человеческом понимании на Шотфепке нет, все операции делаются с помощью нанороботов, которых вводят в кровь пациента и дальше они переделывают тело в соответствии с заложенной программой. Хирурги на Шотфепке никого не режут, они только программируют нанороботов. Медсестры тоже не подают скальпели и не ставят клизмы, у них совсем другая работа.
Каждые шестнадцатые сутки Дугорс дежурит в клинике, она сидит рядом с компьютерным терминалом, на который выводятся сведения о пациентах клиники. Если у кого-то начинаются проблемы, компьютер выдает сигнал тревоги, на который медсестра обязана отреагировать. Ничего сложного от нее не требуется, она должна всего лишь убедиться, что врач получил вызов, и принять неотложные меры, если таковые потребуются. Но за весь пятнадцатилетний трудовой стаж Дугорс ни разу не доводилось спасать пациента, да и врача, честно говоря, тоже ни разу не приходилось вызывать. Медицина на Шотфепке работает без сбоев.
На Земле работу Дугорс охарактеризовали бы как не бей лежачего. Но для Шотфепки это обычная работа, другие рабочие места – такая же халява. Кажется, я начинаю понимать, почему сюда так рвутся гуманоиды.
Дугорс имеет диплом врача, каждый год она проходит тестирование, но еще ни разу не показала результат, достаточный для того, чтобы ей доверили самостоятельно провести операцию. На Шотфепке дипломированных врачей в двадцать раз больше, чем надо, только лучшим из лучших доверяют лечить реальных пациентов. Когда Дугорс была моложе, она много тренировалась в виртуальности, но со временем поверила, что ей суждено остаться медсестрой навсегда. Теперь она участвует в ежегодном тестировании скорее по привычке. У нее еще осталась небольшая надежда на чудо, но она понимает, что чудо, скорее всего, никогда не произойдет.
Ни мужа, ни детей у Дугорс нет. Мужа нет потому, что на Шотфепке принято заводить семью только тогда, когда появляются дети. Имущественные проблемы на Шотфепке давно решены, деньги отменены давным-давно, в высокоразвитом обществе они просто не нужны. Что касается секса, мораль яхров одобряет все его формы, главное, чтобы все происходило по общему согласию. Семья на Шотфепке – просто рабочая группа по воспитанию ребенка, она создается, когда ребенок зачинается, и чаще всего распадается, когда тот достигает зрелости.
В отличие от земных крокодилов яхры живородящие. Они не выкармливают младенцев молоком, но все равно выращивание ребенка для них – дело тяжелое и утомительное, это чуть ли не единственная область жизни, которая не подверглась автоматизации. Правительство конфедерации всеми силами старается повысить рождаемость, но результатов нет, большинство яхров предпочитают не взваливать на себя ответственность, а прожигать жизнь в разнообразных развлечениях. Не один десяток лет шотфепские политики обсуждают, не пора ли ввести закон об обязательном размножении или вообще начать массовое клонирование, но воз и ныне там.
Дугорс собирается завести ребенка, но не в ближайшем будущем, а когда—нибудь потом. Она знает, что это может никогда не произойти, но ей наплевать. Она не собирается менять образ жизни.
Дугорс свободна. Ей не о ком и не о чем заботиться, нет ничего, что могло бы помешать ей убивать время в бесконечных развлечениях. Одно время она увлекалась виртуальными играми, но успехи были скромными и виртуальная реальность быстро надоела. Некоторое время Дугорс употребляла наркотики, дважды ее спасали от передозировки, и после второго раза она решила, что с нее хватит. Она прошла недельный курс лечения, и с тех пор химическое счастье больше не привлекает Дугорс.
Она пробовала найти счастье в сексе, но быстро поняла, что секс без любви – не более чем гимнастика. А вот полюбить по-настоящему никак не удавалось. То ли партнеры попадались не те, то ли проблема была в ней самой, но истинная любовь все не приходила и не приходила. Однажды Дугорс даже заказала робота-любовника, но и здесь ее ждала неудача. Она не смогла заставить себя забыть, что великолепный красавец-мужчина только кажется таковым, а на самом деле это просто машина. Глупо влюбляться в машину, даже если очень хочется.
И тогда Дугорс поняла, в чем ее основная проблема. Ее не устраивает тот суррогат счастья, что предлагает яхрам индустрия развлечений. На Шотфепке виртуальность настолько проникла в повседневную жизнь, что настоящая жизнь тоже стала немного виртуальной. Там, где нет ни тревог, ни страхов, где вся жизнь – вечная игра, в таком мире любовь и дружба могут быть только виртуальными. То, о чем писали в старых книгах, ушло навсегда.
Что ж, решила Дугорс, раз в жизни нет счастья, так незачем его и искать. И, решив так, Дугорс стала воспринимать свою жизнь как игру, такую же, как виртуальные стрелялки, в которых ей так и не удалось далеко продвинуться. Реальная жизнь – тоже игра, разница только в том, что виртуальную жизнь можно начать заново, а реальную – нет, но так даже интереснее, это придает дополнительную остроту ощущениям.
Первое знакомство с хозяевами притона не оставило в памяти Дугорс заметного следа, для нее это было рядовым событием. Дугорс развлекала себя самыми разнообразными способами, садизм стал для нее всего лишь еще одним путем к тому, чтобы обрести кратковременную иллюзию счастья.
В этот момент я наткнулся в памяти Дугорс на точную информацию о том, что происходит в том заведении. Когда я узнал, что представляет собой станок, в который меня чуть не поставили Лос и Кофоха, мне поплохело. Если раньше у меня еще были какие-то угрызения совести из-за их смерти, то теперь они бесследно исчезли. Эти твари не имеют права жить, Рогаленко по сравнению с ними – ангел.
Честно говоря, Дугорс тоже не должна жить. Но теперь, когда я внутри нее, я больше не испытываю к ней ненависти. Мне ее просто жалко. Какой-то философ сказал, что понять означает простить. Я понимаю Дугорс, можно даже сказать, что я познал ее, не в библейском смысле, а в самом прямом, моя и ее душа слились в единое целое, и в том, что получилось, нет места ненависти. В Дугорс нет изначального зла. Родись она на Земле, была бы обычной женщиной, вкалывала бы как лошадь, растила детей, смотрела сериалы по телевизору и жаловалась на судьбу. Если бы она родилась на Оле, стала бы таким же тупым и забитым существом, как все млогса женского пола за редкими исключениями вроде Эзерлей. Но она родилась на Шотфепке, и ее судьба повернулась туда, куда повернулась. Бог ей судья.
Интересно, кстати, что бы сказал православный священник, поблуждай он по Сети с мое. Что есть Сеть – божий промысел или козни дьявола? Существуют ли для инопланетян отдельные рай и ад или грешники всех миров варятся в одних и тех же котлах? Управляется ли вся Вселенная единым богом—создателем или за каждую планету отвечает свой местный бог? И если так, то какие у богов между собой отношения? И кто отвечает за души путешественников – бог родной планеты разумного существа или бог той планеты, где оно в данный момент находится? И как регулируются споры между богами?
