– Это твоя Родина, дочка, – сказал я, обращаясь к Эзерлей.
Я имел в виду анекдот про двух червяков в навозной куче, но Эзерлей его не знала. Она не уловила шутки, она восприняла мои слова на полном серьезе.
– Мне стыдно, Андрей, – сказала она. – Я смотрю на сестер и сомневаюсь, правильно ли мы поступили, последовав твоим словам. Может быть, мы действительно рождены только для того, чтобы быть глупыми тварями? Может, это воля богов?
Я пожал плечами.
– Ты не глупая тварь, – сказал я, – это абсолютно точно. А остальные… честно говоря, не берусь судить. Мне кажется, эйфория должна была закончиться уже давно.
– Ты чувствуешь запах страха? – спросила Эзерлей.
– Где? – не понял я. – Нет, не чувствую.
– Не может быть! – воскликнула Эзерлей. – Когда ты напугал этих пьяных, ты должен был почувствовать их страх.
– Ах, это… Я всегда считал, что этот запах присущ всем женщинам млогса.
– Да, так и есть, – печально произнесла Эзерлей. – Я надеялась, что с твоим появлением все изменится, но…
– Но что?
– Ты не хочешь ничего менять. Ты хочешь только одного – вернуться в свой мир. Неужели наш мир настолько плох?
Я подумал, как высказать то, что думаю, чтобы не обидеть Эзерлей, но так и не успел ничего сказать.
– Не надо сотрясать воздух, – вздохнула Эзерлей. – Твой запах сказал все.
– Извини, – сказал я. – Но я смотрю вокруг и не вижу, что можно сделать для этих несчастных. К свободе нельзя привыкнуть в одно мгновение, этому учатся годами. Они не хотят взять судьбу в свои руки, они ждут, когда явится тот, кто будет командовать ими вместо мужчин. Думаешь, они хотели свободы? Нет. Они хотели всего лишь сменить хозяина. И сейчас они хотят одного – чтобы я стал их новым хозяином. Хозяином, который не будет их оскорблять, не будет наказывать без нужды, будет относиться к ним с внешним уважением, только с внешним, настоящего уважения они недостойны, они и сами это понимают. Я не могу их изменить, я не бог. Лет через двадцать, когда поколение сменится, что-то может измениться, но я не выдержу здесь столько времени. Наверное, кто-то сможет разгрести эту навозную кучу, но не я. Я не хочу марать руки, я хочу просто уйти.
– А что будет с нами? – спросила Эзерлей.
– Если захочешь, я возьму тебя с собой.
– Я не о том, – нахмурилась Эзерлей. – Ты оставишь наших сестер на произвол судьбы?
– Наших?
– Ну… твое тело…
– Да, действительно. Ну ладно, пусть будет наших сестер. Да, я собираюсь бросить их на произвол судьбы. Я не верю, что смогу исправить ситуацию. В прошлой жизни я был воином, я командовал сотней бойцов, я умею управлять разумными существами, но я не умею управлять говорящими животными. Я могу построить их на площади и сказать, что они должны сделать, но тогда получится, что я затеял все это безобразие только для того, чтобы стать вождем племени. А я не хочу становиться вождем вашего племени, во вселенной есть много других вещей, гораздо более интересных.
Эзерлей издала запах разочарования.
– Ты уйдешь, – сказала она, – нас истребят и больше никогда женщины не будут свободны.
– Возможно, – согласился я. – Может, в этом и есть их судьба.
– И моя тоже?
– Ты сама сделаешь свой выбор. Можешь последовать за мной, можешь остаться здесь. Решай сама, я не буду тебя принуждать.
– Ты вернешься? – спросила Эзерлей.
– Когда—нибудь – обязательно. Но я пробуду здесь ровно столько времени, сколько нужно, чтобы вернуться в мое родное тело. Я не хочу оставаться в этом мире надолго.
– А ты уверен, что рвасса зацветет?
Я пожал плечами.
– Я надеюсь. Что мне еще остается?
– Что ты будешь делать, если рвасса не зацветет?
– Что-что… Тогда мне придется остаться здесь. Я стану вождем Врокса, Дзара и всех остальных, буду править долго и справедливо, а мои откровения будут записывать и передавать из уст в уста как великую мудрость. А когда я умру, меня объявят богом.
Я понял, как напыщенно прозвучали эти слова, и смущенно хихикнул.
– Если у меня все получится, – добавил я.
– Тогда почему ты не начнешь прямо сейчас? – спросила Эзерлей. – Если рвасса зацветет, ты прервешь свои дела и уйдешь, а если рвасса не зацветет, ты сделаешь все то, о чем только что говорил.
И в самом деле, почему бы не поиграть немного в великого короля? Здоровье более—менее восстановилось, я вполне могу драться с местными эрастерами. Пока рвасса не цветет, делать все равно нечего, так почему бы и нет?
– Хорошо, – сказал я. – Завтра мы с тобой пойдем в племя Дзара.
– Я люблю тебя! – воскликнула Эзерлей и наши хоботки соединились.
Все—таки у планеты Ол есть одно большое достоинство – тела ее обитателей настолько гиперсексуальны, что когда я снова стану человеком, мне будет не хватать ощущений млогса. Можно как—нибудь потом вернуться сюда… устроить секс—туризм… блин!
15
Дорога к поселению Дзара заняла весь день. Солнце клонилось к закату, а конца—края дороге все еще было не видно.
– Похоже, придется ночевать в лесу, – заметил я.
– Я взяла большое одеяло, – сообщила Эзерлей. – Мы не замерзнем.
Если бы я знал, какой длинный путь придется пройти, я бы десять раз подумал, прежде чем отправиться в путешествие, но Эзерлей ничего не говорила о расстоянии между Врокса и Дзара, а я не спрашивал. А теперь уже поздно поворачивать назад.
– Нам еще долго идти? – спросил я.
– До заката успеем.
Желание грязно выругаться я подавил, но изменения в запахе тела скрыть не удалось. Эзерлей вздрогнула и издала запах смущения.
– Прости меня, – сказала она. – Я должна была предупредить, что нам предстоит долгий путь. Я не подумала, что ты не знаешь, куда мы идем.
Я махнул рукой и ничего не сказал – дорога пошла на подъем, надо беречь силы. Впрочем, какая это дорога? Едва заметная тропинка в высокой траве. Судя по всему, звери пользуются ею чаще, чем млогса.
– Тут водятся крупные хищники? – спросил я.
Почему-то в памяти тела эта информация отсутствовала.
– Все хищники мелкие, – удивленно заметила Эзерлей. – Млогса – самое большое существо из тех, кто ест чужое мясо. Ты не знал?
– Теперь знаю.
– Ты не знал, что лес безопасен, и все равно пошел? Ты настоящий храбрец, Андрей!
На этот раз Эзерлей обратилась ко мне в мужском роде. Интересно, по какой причине – хочет задобрить или от чистого сердца?
