– Это случится скоро.
Я отдал мысленную команду другим участникам сети управления боем, а затем в дело вступила часть Вудстока, обитающая в моей душе.
Я так и не понял, что произошло. Изолированная зона, в которой я находился, не перестала быть изолированной, но я вдруг оказался на планете Сорэ в большой комнате, заставленной одинаковыми топчанами, я сидел на одном из них, а рядом была женщина—эрп, которую звали Дашей. Я не видел, что происходит на Нисле, но я знал, что в том месте, где я только что был, земля сотрясается от многочисленных взрывов, огненные валы проносятся по коридорам офиса, а бесформенная тварь по имени Рваямм сотрясается от деструкторного излучения, источником которого вдруг стал яхр по имени Солсвиве. Каким-то образом Вудсток сумел внести изменения в ту часть души Солсвиве, которая была вытеснена моей душой, и Солсвиве больше не существует как личность, сейчас он просто живой деструктор, убивающий все вокруг себя. Минуты через две разрушение затронет несущий каркас внутренней полости, и тогда Солсвиве тоже погибнет. Мне его совсем не жалко, ведь за те минуты, что я провел в его теле, я успел понять, что это он отдал команду на пуск тех ракет с американской подводной лодки. Он получил то, что заслужил, и достаточно о нем.
– Все, – сказал я. – Кажется, мы победили. Пошли обратно.
21
Небо над Москвой выглядело сюрреалистически. Гигантская стратосферная буря в основном улеглась, небо расцвечивали жалкие остатки той энергии, что бушевала в нем час назад. Но зрелище все равно впечатляло. Мерцающие полосы были похожи на радуги, но обычно в небе не бывает так много радуг одновременно и они не мельтешат так хаотично. Мелькнула безумная мысль: если бы эта атака произошла ночью – было бы еще красивее.
На проспекте Вернадского была пробка в сторону МКАД. Она появляется каждый вечер, но сейчас это была совсем другая пробка. Джипы сплошным потоком перлись по тротуару, между ними попадались и обычные машины. Основная часть автомобилей гудела и нервничала, водители выходили из машин, отчаянно всматривались вдаль, размахивали руками и ругались. На перекрестке кто-то в кого-то въехал, там творилось настоящее безобразие. На светофор никто внимания не обращал, а регулировщика на перекрестке не было. Надо полагать, менты покинули Москву в числе первых.
– Сколько сейчас рентген в час? – спросил я у человека, который вывел меня из подвала, – коротко стриженного пожилого мужика с фигурой бывшего спортсмена.
– Пустяки, – ответил он. – Превышение естественного фона раз в двадцать, не больше. В Гималаях это постоянный фон и местные жители не жалуются.
– Страшно было? – спросил я. Мужик пожал плечами.
– Не успели испугаться по-настоящему, – ответил он. – Тревога, сразу же вспышки, салют за окном, а потом отбой. Я даже в лифт погрузиться не успел. Эти вот, – он указал пальцем в окно, – только задним числом все поняли. Дня два еще будут беситься.
– Что теперь будет? – спросил я. Мужик снова пожал плечами.
– Да ничего, – сказал он. – Придумают какую—нибудь правдоподобную легенду, да и замнут дело, как с «Курском».
– А с «Курском» что было? – удивился я.
Мужик скорчил такое лицо, как будто собрался откусить себе язык.
– Пропуск давай, время проставлю, – сказал он, выдержав паузу.
Я уже и забыл про этот клочок бумажки.
Время было проставлено, мужик проводил меня до выхода, я вышел из секретного здания на улицу и понял, что домой буду добираться долго и мучительно. Наземный общественный транспорт, можно считать, сегодня не существует, а если еще и метро не работает…
Метро работало. Я был дома менее чем через час, Даша ждала меня. Она даже приготовила поесть. Я уже забыл, когда в последний раз нормально ужинал с мясом и гарниром, обычно предпочитаю не связываться с готовкой и обхожусь полуфабрикатами.
– Когда ты успела? – спросил я. – Неужели магазины работают?
– Не знаю, – сказала Даша, – может, и работают. Я заранее на рынок сходила, сразу, как ты ушел.
– А как же отчет?
– Подумала, что лишний час роли не сыграет. Должна же я заботиться о…
Она хотела сказать «о муже», но вовремя остановилась.
Умная девочка.
– Ты еще слишком маленькая, чтобы на тебе жениться, – сказал я. – Это какая-то педофилия получается.
– По уважительной причине жениться можно в любом возрасте, – заявила Даша. – А дела о растлении малолетних без заявления родственников пострадавшей не возбуждают. Но я тебя заставлять не буду, не хочешь – не женись, печать в паспорте все равно ни на что не влияет. Если ты меня Обидишь, я тебя из-под земли достану и Вудсток твой тебе не поможет. Кстати, я послезавтра туда собираюсь, если ничего не случится.
Мое сердце екнуло.
– И чему ты хочешь учиться, если не секрет? – спросил я.
– Не секрет, – сказала Даша. – Сетевым атакам. Когда я выучусь, мы с тобой образуем отличную команду. Чего ты испугался?
Странно, мне показалось, что я умело скрыл свои эмоции.
– Ты видишь мою ауру? – спросил я.
Даша расхохоталась.
– Глупенький ты мой, я тебя насквозь вижу. Дай попробую разобраться…
– Лучше не надо, – сказал я, – а то вдруг угадаешь и попробуешь рискнуть. Я этого не выдержу.
– Второй раз, – неожиданно сказала Даша. – Правильно? Вижу, что правильно. Не бойся, диплом гейши я на Вудстоке получать не собираюсь. Не хочу узнать, что с. научной точки зрения ты полнейший отстой и что мы с тобой несовместимы. Лучше я буду с отстоем жить, – она очаровательно улыбнулась.
Сказать, что я был потрясен, – ничего не сказать.
– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Этого не было ни в каких отчетах, я никому не говорил…
– Я умная девочка, – сказала Даша. – Моя мама всегда говорила, что это пугает мужчин. Я тебя не пугаю?
– Чуть—чуть. Но это даже… – я замялся, потому что не мог подобрать подходящее слово.
– Есть повод гордиться, – подсказала мне девушка.
Потом мы ужинали. Оказалось, что Даша не только хорошо готовит, но и не забыла купить бутылку хорошего вина. Потом настало время любви, а потом оно прошло, Даша лежала, привалившись к моему плечу, рассеянно смотрела в потолок и вдруг спросила:
– Что теперь будет?
Я не стал уточнять, что она имеет в виду, и так было понятно.
– Ничего, – сказал я. – В смысле, ничего особенного не будет. Жизнь продолжится, многое изменится, но в основном все останется таким же, как было. Могу твердо сказать одно – бардак никуда не исчезнет.
– Какой бардак? – спросила Даша.
