– Ты знаешь меня как Джеймса Бонда, – представился мой собеседник. – Неудачное имя.
– Это точно, – согласился я. – Надо было другое выбрать. Майор Пронин, например.
– Теперь уже поздно. Если я буду часто менять имя, все запутаются.
– Ты откуда? – спросил я. – Нисле или Шотфепка? Джеймс Бонд негодующе фыркнул.
– Под дурака косишь? – спросил он. – Давай говорить как разумные существа.
– Давай, – согласился я. – Говори, разумный.
– Расскажи мне, что ты нашел в Сети, – потребовал Джеймс Бонд.
– А в задний проход тебе не подудеть?
– Не надо. – Джеймс Бонд не уловил сарказма в моих словах. – В наших нынешних телах это очень трудно, практически невозможно. Но если для тебя дудение в задний проход является непременным условием…
– Не является, – перебил я его. – Забудь. Ты не ответил на мой вопрос.
– На такие вопросы не отвечаю?, – сказал Джеймс Бонд.
– Тогда я тоже не расскажу тебе, что я нашел в Сети, – заявил я.
– Зря, – сказал Джеймс Бонд. – Я понимаю, твоя раса агрессивна и недоверчива, но не стоит уклоняться от взаимовыгодного диалога. Я уполномочен провести обмен равноценной информацией.
– Тогда расскажи, кто напал на меня в больнице, – потребовал я.
– Я и напал, – спокойно сказал Джеймс Бонд. – Ты должен был умереть, но то, что ты нашел в Сети, вывело тебя из-под удара.
– Зачем ты напал на меня?
Задав вопрос, я понял, насколько идиотски он сформулирован. Только в мексиканских телесериалах злодей, услышав подобное, начинает подробно расписывать свои мотивы. К моему счастью, Джеймс Бонд, похоже, мыслил в категориях мексиканского сериала.
– Ты начал сканировать астрал, – сказал он. – Было решено убрать тебя, пока ты не обнаружил нашу деятельность.
– Какую деятельность?
– Ты так и не обнаружил ее? – удивленно спросил Джеймс Бонд. – Тогда я не буду про нее рассказывать. Он немного помолчал и добавил:
– И про причины нападения мне не следовало говорить.
– Послушай, Джеймс Бонд хренов, – сказал я. – Мне надоело все время оглядываться по сторонам и ждать, когда очередной козел снова соберется меня замочить. Я хочу жить спокойно. А для этого хочу знать, зачем ты меня преследуешь. Если тебе что-то от меня нужно, скажи, что именно, и мы обсудим условия сделки.
– Я уже сказал. Хочу знать, что дала тебе бомба.
– Какая бомба?
– Вегетативное существо, обитающее на изолированной планете.
– Какая же это бомба? Это просто живой склад знаний.
Джеймс Бонд громко хрюкнул, этот звук не нес лексической нагрузки, это было просто выражение сожаления по поводу того, что собеседник оказался таким дураком.
– Ты даже этого не понял! – с чувством прочирикал Джеймс Бонд. – Так знай же, глупый, любое знание есть бомба. Когда знаний немного, они не причиняют вреда, но когда молодая раса черпает их непрерывно, она захлебывается и наступает информационный коллапс. Знаешь, что это такое?
– Не знаю, – сказал я. – Расскажи.
– Он может проявляться по-разному. Техногенная катастрофа, война между локальными властителями, безответственный научный эксперимент, в итоге – катастрофа, отбрасывающая разумную расу на тысячи лет назад. Другой вариант – вырождение носителей разума. Если в ход идут ментальные стимуляторы, оно бывает стремительным, если проблема в безответственных манипуляциях с геномом, оно затягивается на несколько поколений. Результат всегда один – Вселенная получает еще одну расу безмозглых чурбанов.
– Я бывал на Шотфепке, – заметил я. – Ее обитатели не показались мне шибко умными.
– Гуманоиды особенно подвержены вырождению, им никогда не удается полностью избежать его. Только тщательное планирование общественной жизни позволяет воспарить над бездной самодовольной глупости вместо того, чтобы сверзиться в нее. Любой высокоразвитый мир балансирует между деградацией и тоталитаризмом, и хорошее правительство старается, чтобы этот факт был не слишком заметен народу.
– На Шотфепке живут рептоиды, – сказал я. – Они тоже склонны к деградации?
– Не так заметно, как вы, их психика более сбалансирована.
– Да ну!
– Ну да. Не перебивай меня. Итак, это две основные формы информационного коллапса. Третьей является культурная ассимиляция, когда представители одной расы начинают считать себя представителями другой. Нечто подобное мы видим здесь, на этой планете.
– Ангелы ассимилируются архангелами?
– Я сказал «нечто подобное». Не совсем, но близко. Ассимиляция ангелов идет необычно, за счет ненормально высокой инерции в их культуре. Здесь ассимиляция займет не менее двух тысячелетий, но почти всегда она укладывается в пять поколений. Четвертая форма коллапса – самоизоляция планеты, либо спонтанная, в результате безответственных опытов над Сетью, либо сознательная, дабы оградить общество от Сети, которая воспринимается массовым сознанием как источник угрозы. Пятая форма– необратимые изменения в обществе в результате массовой миграции. Шестая – глобализация общества…
– А сколько всего форм? – перебил я Джеймса Бонда.
– Основных – одиннадцать. А если считать дополнительные…
– Достаточно, – остановил я его. – Сколько времени, по-твоему, нужно Земле, чтобы нормально войти в Сеть?
– Не знаю, – сказал Джеймс Бонд. – Я не проводил нужных измерений и не буду этого делать, меня это не интересует.
– А что тебя интересует? Вудсток?
– Да, бомба.
Интересный эффект наблюдается, когда одно и то же слово дважды транслируется двумя подсознаниями. Он ведь уверен, что повторил слово, которое произнес я.
– Нас интересует именно бомба, – продолжал Джеймс Бонд. – Детекторы фиксируют постоянное возбуждение, какого не было никогда за все время наблюдений. Ты как-то сумел разбудить бомбу, и мы боимся, что она скоро взорвется.
– Мы – это кто?
– Комитет защиты порядка.
– Что это за комитет? Чем он занимается?
– Разве ты не понял? Мы занимаемся защитой порядка. Мы предотвращаем хаос и анархию, которые воцаряются там, где доступ к Сети остается без присмотра. Мы останавливаем тех, кто видит в Сети иллюзию собственной безнаказанности, кто приходит в иные миры, чтобы сеять в них зло. Мы с тобой впервые встретились, когда я преследовал существо, которое дало тебе терминал.
– Оно не дало мне терминал, – возразил я, – я забрал его силой.
– Да, я знаю, – согласился Джеймс Бонд. – Я был внутри тебя, и я знаю всю эту историю.
