Получив техпаспорт, я завел мотор, выехал из двора гаевни, посмотрел в зеркало и увидел, что сзади пристроился старенький «гольф». Я не стал от него отрываться, а просто телепортировался вместе с машиной. Провести искривление пространства, не отвлекаясь от управления машиной, было непросто, но я справился.
Я загнал машину в гараж, вошел в дом и столкнулся нос к носу с Леной.
— Зачем тебе вторая машина? — спросила она.
— Это не мне, это тебе. Типа подарок. Осталось только права купить.
— Я не умею водить, — сказала Лена.
— Научишься, — улыбнулся я. — Это совсем не сложно. Сейчас куплю права и начнем учиться.
Купить права оказалось не так просто, как я думал. Я подошел к тому же самому чеченцу, объяснил ему суть проблемы, но он стал говорить, что для того, чтобы купить права, надо не только отдать деньги, но и поприсутствовать на экзамене, который якобы сдаешь. Завтра утром Лена должна приехать в гаевню и попытаться сдать экзамен. Сдать она его, конечно, не сдаст, но попытаться обязана, иначе ничего не получится. Я поинтересовался, какого такого хрена все это нужно, чеченец лаконично ответил, что таков порядок. Я заглянул в его мысли, убедился, что он не лжет, а заодно узнал, с каким конкретно ментом он договаривается.
— Ну что ж, — сказал я, — на нет и суда нет.
— Подожди! — воскликнул чеченец.
Я отмахнулся и пошел прочь. Рыжебородый увязался за мной, хватал меня за рукав и уговаривал не отказываться от сделки. Мне это быстро надоело и я телепортировался. Интересно, что он подумал? Впрочем, кого это волнует…
Переговоры с ментом проходили следующим образом.
— Здравствуйте, — сказал я, входя в комнату. — Я антихрист.
— Пошел на…, антихрист, — отозвался майор милиции, не поднимая головы от документов, разложенных на столе.
Я телепортировал нас обоих в то самое место, в котором недавно договаривался с банковским клерком.
— Извинись, — потребовал я.
Майор некоторое время хлопал глазами, а затем извинился.
— Мне нужны водительские права на имя вот этой девушки, — сказал я и протянул ему паспорт Лены.
— Тысяча долларов, — сказал майор, посмотрел мне в глаза и быстро поправился: — Пятьсот.
Я поставил таймер на наручных часах на один час и телепортировался домой.
— Ну как? — спросила Лена.
— Нормально, — ответил я. — Через пару часов все будет сделано.
Я не ошибся, через два часа все действительно было сделано. После часа, проведенного на скале, майор больше не заикался о деньгах и вообще стал очень вежливым и покладистым. Жаль, что большинство людей становятся вежливыми только тогда, когда их как следует напугаешь. Неужели так трудно быть вежливым всегда?
5
Следующая неделя прошла у нас с Леной в блаженном ничегонеделании. Утро мы проводили на маленьком пляже, расположенном прямо на территории нашей дачи, днем Лена училась водить машину, а вечером мы отправлялись в ресторан, каждый раз в новый. Один день сменялся другим, ничего существенного не происходило и это было прекрасно. Очень приятно ненадолго позабыть обо всех тревогах и заботах, убедить себя, что в мире не происходит ничего интересного, и посвятить все свое время отдыху и развлечениям. Со временем такое времяпрепровождение приедается, но поначалу чувствуешь себя просто великолепно.
Меня хватило на две недели. За это время Лена освоилась с джипом настолько, чтобы самостоятельно ездить по городу, не обливаясь каждую минуту холодным потом. Катание по окрестностям стало ее любимым занятием, обычно я ее сопровождал, но в один прекрасный день я сказал:
— Покатайся сегодня сама. Я в тебя верю, ты справишься.
И поцеловал ее.
— А ты куда собрался? — спросила Лена. — Головастика проведать?
Я улыбнулся и ответил:
— Мысли читаешь. По-моему, ты обманывала, когда говорила, что не умеешь.
Лена нахмурилась.
— Извини, — сказал я и снова поцеловал ее. — Неудачно пошутил.
— Неудачно, — подтвердила Лена. — Хорошо, слетай к ней, потом расскажешь, что в мире происходит. Павлу привет передавай.
Теперь Павел не вызывал у Лены такого благоговейного трепета, как в первые дни. Человек привыкает ко всему и мысль о том, что среди твоих знакомых появился почти настоящий апостол, вызывает шок только поначалу. В самом деле, ну апостол, ну и что с того?
Головастик теперь обитала в Калифорнии, на роскошной вилле в окрестностях Лос-Анджелеса. К моему большому удивлению, Павел все еще жил с ней.
— Странно, — сказал я. — Он ведь должен тебя ненавидеть, ты же Сатана.
Головастик нахмурилась.
— Сергей, у тебя с памятью все в порядке? — спросила она. — Склерозом не страдаешь? Помнишь, что я тебе говорила, когда мы в раю за столом сидели?
— Что Сатана у иудеев не враг рода человеческого, а архангел для грязных поручений. Но Павел не иудей, а христианин.
— Он не тот христианин, — уточнила Головастик. — Христианство сильно изменилось за две тысячи лет, первые христиане были совсем другими. Павел не ненавидит меня и не боится, он для этого слишком умен. И совсем не закомплексован.
— В каком смысле? — насторожился я. — Ты и с ним тоже…
Головастик расхохоталась.
— Нет, не в этом смысле, — сказала она. — Как мужчина он меня не привлекает — слишком стар, да и некрасив. Я о другом говорю. Понимаешь, он не фанатик, он нормально воспринимает новую информацию. Ему, конечно, тяжело было осознать, что его любимый бог не единственный в мире, но у Павла хватает ума воспринимать вещи такими, какие он есть.
— Чем он сейчас занимается? — спросил я.
— В бассейне купается. Хочешь присоединиться?
— Я не об этом. Чем он вообще занимается? Проповедует?
— Язык учит. Когда выучит — наверное, будет проповедовать. Только без Бомжа у него ничего не получится. В Штатах проповедников как грязи, конкуренция обалденная.
— А Бомж как? Больше не появлялся?
— Пока нет. И в новостях тоже ничего характерного не было, это меня даже тревожит. Не понимаю, что он задумал.
— А может, он ничего не задумал? — предположил я. — Побаловался немного с раем, а теперь надоело.
Головастик отрицательно помотала головой.
— Ты его не знаешь, — сказала она. — Если он чем-то увлечется по-настоящему — ни за что не отступится, пока до полного маразма не дойдет. Боюсь, на Земле скоро начнется что-то из ряда вон выходящее.
— А что может начаться? — спросил я. — Ну, наделает он всяких чудес, ну, явит церковникам кучку новых откровений, ну и что с того? Народным массам на все эти дела наплевать с высокой колокольни.
