- Это не важно, кем ты меня считаешь, а кем не считаешь. Сейчас важно только одно - готов ли ты послужить человечеству в трудную минуту или по-прежнему считаешь себя единственной ценностью во вселенной.
- Я не считаю себя единственной ценностью…
- Тогда почему ты так трясешься за свою жизнь?
- Маша! - позвал я. - А ты что думаешь по этому поводу? Ты согласна с тем, что говорит корабль?
Маша серьезно посмотрела мне в глаза и молча кивнула.
- Хорошо, - сказал я. - Уговорили. Мы уходим в прыжок, в Солнечную систему. Мы вынырнем на периферии и отстрелим одну торпеду. Она передаст наше сообщение.
- По-моему, это недостаточно надежно, - сказал корабль. - Сообщение может потеряться.
- Другого выхода нет, - сказал я. - Иначе служба безопасности нас не отпустит. Не знаю, как ты, а я не собираюсь ставить крест на своей жизни прямо сейчас. Если мы передадим сообщение в реальном времени, тебя тут же возьмут на внешнее управление… погоди… Генрих все-таки отключил эти цепи?
- Нет, - ответил корабль. - Собирался, но не успел. К сожалению. Но я все равно считаю, что мы должны сдаться властям, а не просто передать письмо в бутылке. Ставки в игре слишком высоки, чтобы принимать в расчет наши жизни.
- Он прав, - сказала Маша. - Я очень не хочу тебя терять, но это уже судьба. Или бог, или та непонятная и всеобъемлющая сущность, о которой говорил Генрих, когда вирус пожирал его мозг. У нас с тобой больше нет общего будущего. Если ты откажешься спасти человечество, я больше не смогу тебя любить. Возможно, я убью тебя. Если сумею.
Она говорила это так спокойно, что на мгновение мне показалось, что мозговой вирус все-таки достал ее. А может, он достал меня? Может, поэтому я и не могу никак решиться хоть на что-нибудь, все время мечусь между разными вариантами и никак не могу ничего выбрать? Или это просто нервный срыв приближается? Или мы переусердствовали с прыжками и у меня началась олигофрения в вялотекущей форме? Боже, как же я устал…
Я посмотрел Маше в глаза, помолчал немного и сказал:
- Я принял решение. Я временно слагаю с себя обязанности капитана. Корабль, поступай как знаешь.
10.
Через пять минут Маша сделала мне инъекцию. Через час мы ушли в прыжок. А еще через десять минут я вплыл в рубку управления, улегся в капитанский ложемент и приказал кораблю сформировать вокруг меня виртуальность.
- Ты отменяешь свое решение? - спросил корабль. - Ты снова хочешь взять командование на себя?
Я мрачно усмехнулся.
- Нет, - сказал я. - Я просто хочу немного поразвлечься напоследок. Ты можешь сформировать вокруг меня виртуальный дворец с гуриями?
Корабль хихикнул.
- Не знаю, - сказал он. - У меня нет нужных программ, но я попробую что-нибудь придумать на скорую руку.
То, что придумал корабль, больше всего походило на декорацию дешевого порнофильма. Огромная кровать рядом с бассейном, у кровати столик с вином и фруктами, я лежу на кровати, а у моих ног сидит обнаженная черноволосая и черноглазая девушка то ли арабского, то ли индийского типа. Не иначе, корабль позаимствовал ее облик из экранизации «Тысячи и одной ночи».
Девушка улыбнулась и сказала:
- Привет, Алекс!
- Привет, - отозвался я. - Тебя как зовут?
- Как будет угодно господину, - ответила девушка, скромно опустив глаза и слегка поклонившись.
Подняла голову, посмотрела мне в глаза и вдруг расхохоталась.
- Например, господин может называть меня Машей, - с трудом произнесла она, борясь с приступами смеха.
Я нахмурился.
- Погоди… Корабль! Это Маша?
Непонятно откуда раздался довольный смех корабля.
- Это Маша, - подтвердил он. - Она попросила впустить ее в твою реальность. Я не нашел оснований для отказа.
Я критически оглядел безупречно сложенное тело Маши. Оно прекрасно, но у него есть один-единственный недостаток, начисто перекрывающий все достоинства. Оно ненастоящее.
- Маша, прими, пожалуйста, нормальный облик, - попросил я. - Я люблю тебя такой, какая ты есть.
- Ты все еще любишь меня? - спросила Маша. - После того, как…
Я пожал плечами.
- Наверное, ты была права, - сказал я. - Я так устал… Может, оно и к лучшему, что все заканчивается. Я сейчас чувствую себя, как маленькая лягушка, попавшая в большой шестеренчатый механизм. Хочешь жить - прыгай, в каждый конкретный момент направление прыжка задано однозначно и в отдаленной перспективе конец тоже предопределен. Рано или поздно ты не успеешь увернуться от очередной шестеренки или загонишь себя в тупик, откуда нет выхода. Мы себя в такой тупик и загнали.
- Возможно, - сказала Маша. - Но у нас еще есть несколько часов. Я хочу провести их так, чтобы запомнить их на всю оставшуюся жизнь.
- Думаешь, она будет долгой? - хмыкнул я.
- Какая разница? - пожала плечами Маша. - Все будет так, как решит господь.
- Ах, да, - вспомнил я. - Ты же христианка.
- Да, христианка, - подтвердила Маша. - Я вверяю себя в руки господа и подчиняюсь его воле. Все будет так, как предопределил он. Не знаю, как ты, а я прожила неплохую жизнь, в ней было много интересного, особенно наше с тобой последнее приключение. Я не жалею, что встретила тебя.
- Я тоже не жалею, что встретил тебя, - кивнул я. - Так ты примешь нормальный облик?
- А ты?
Я опустил взгляд и расхохотался. До этого момента я и не замечал, что корабль превратил меня в мускулистого атлета с настолько огромным… я и не знал, что такие бывают.
- Давай лучше выйдем отсюда, - предложил я. - Все равно здесь все ненастоящее. А я хочу запомнить тебя настоящей.
Маша растворилась в воздухе, а секундой позже реальность дворца поплыла и плавно перетекла в реальность рубки управления.
- Извините, что отрываю вас от романтических мыслей, - подал голос корабль, - но, по-моему, сейчас самый подходящий момент доложить вам о положении дел.
- Может, не надо? - спросила Маша. - Зачем зря расстраиваться?
- Расстраиваться не придется, - усмехнулся корабль. - Я вышел на связь с адмиралтейством и передал им все данные, которые следовало передать. Две минуты назад я получил подтверждение успешного приема и, в том же пакете, программу, которую я должен загрузить и выполнить.
Корабль сделал многозначительную паузу.
- Не томи, - сказал я. - Раз начал рассказывать, так рассказывай до конца.
- Эта программа не запустилась, - сообщил корабль. - Генрих, мир его праху, все-таки отключил внешнее управление мной, сам того не понимая. Он пытался перепрограммировать контуры внешнего управления, у него ничего не получилось и он вернул все назад. То есть, это он так думал, что вернул. На самом деле он внес в мой код одну небольшую ошибку, которая не позволила отключить мою свободу воли.
