— В каких темных делах? — не поняла Аленький Цветочек.
— Ну, убить кого-нибудь, украсть что-нибудь, — объяснил Джон с беспечной улыбкой на лице. — Темные дела всегда примерно одинаковы. Так вот. Герман хотел меня оценить. Он хотел заставить меня, чтобы я устроил ему демонстрацию боевых навыков, но я отказался.
— Правильно отказался, — сказала Аленький Цветочек. — Ты не орк, чтобы сражаться на потеху хозяину.
— Вот именно, — кивнул Джон. — И что мы имеем в результате? Герман убедился, что я прекрасный боец, но не уверен, что мои достоинства стоят того, чтобы мириться с моими недостатками. Герману нужно уяснить для себя два вопроса: насколько я разумен и насколько управляем. Что я буду делать, когда его орки жестоко изнасилуют орчанку, в которую я влюбился? Если впаду в истерику и попру на рожон — такой дурак ему не нужен, и тогда орки меня убьют. А если я пойму, что плетью томагавка не перешибешь, признаю свое подчиненное положение — значит, со мной можно работать.
— Все равно ничего не понимаю, — сказала Аленький Цветочек. — Ты не показал ему ни разумности, ни управляемости. Стало только хуже.
Джон улыбнулся и сказал:
— Разумность и управляемость я еще успею показать. Кстати, пора уже приступать потихоньку. Что-то полотенце долго несут…
В коридоре послышались тихие и неуверенные шаги, они приблизились к двери и замерли.
— Кого там бесы носят? — громко спросил Джон.
Дверь открылась, в комнату вошел орчонок с мокрым полотенцем в руках. Он смотрел на Джона с восхищением.
— Наконец-то, — сказал Джон. — Давай сюда. А теперь позови ко мне Длинного Шеста, немедленно! Выполняй, бегом! Бегом, я сказал!
Орчонок убежал. Аленький Цветочек приложила полотенце к синяку и охнула.
— Я, наверное, страшная как Кали, — сказала она.
— Ты прекрасна в любом виде, — сказал Джон. — Ладно, я пойду прогуляюсь. Ты пока здесь сиди, никуда не выходи, ни к кому не приставай. Если что — кричи громче. Но я не жду никаких неожиданностей. Вот, даже оружие с собой не беру.
4
Герман сидел на ступеньках крыльца и курил косяк. Джон сел рядом.
— Я не в обиде, — сказал он. — Конечно, тебе надо лучше дрессировать своих орков, но я тебя не виню. Такая красавица кому угодно крышу сорвет.
— Это не мои орки, — сказал Герман. — Это собственность Рокки Адамса.
— Тогда тем более не виню, — сказал Джон. — О, гляди, звезда падает!
— Какая еще звезда? — удивился Герман. — Солнце еще не село.
Однако звезда действительно падала. На востоке темнеющее небо прочертила белая точка, она скрылась за горизонтом, и Герману показалось, что в последнее мгновение перед тем, как скрыться за горизонтом, она вспыхнула ярче.
— Не к добру это, — сказал Джон. — Перед тем, как эльфы пришли, вечером тоже звезда упала. Тоже на востоке.
— Сегодня четверг, — сказал Герман. — А эльфы приходят в ночь с субботы на воскресенье. Обычно.
— Обычно звезды до заката не падают, — сказал Джон. — Не нравится мне это. О, гляди, еще одна, на севере!
Эта звезда упала ближе, в пределах горизонта. Когда она врезалась в землю, она ослепительно вспыхнула, Герман зажмурился, но перед глазами по-прежнему светилась яркая точка, только не белая, а почему-то зеленая.
— Сейчас гром грянет, — сказал Джон.
— Какой еще гром? — возмутился Герман. — Это же звезда, а не молния!
Грянул гром, примерно такой же, как от удара молнии, но более долгий, раскатистый и какой-то воющий, что ли.
— Это с востока докатилось, — прокомментировал Джон. — А сейчас с севера придет.
В поле зрения показался какой-то орк, он быстро бежал к балагану.
— Длинный Шест! — заорал Джон. — А ну беги сюда, отродье жабье! Это главный полубосс местный, — пояснил он Герману. — Как раз собирался его позвать.
Орк, которого Джон назвал Длинным Шестом, подбежал к крыльцу и бухнулся на колени.
— Слушай сюда, Длинный Шест, — сказал Джон. — Я хочу, чтобы десять… нет, лучше двадцать орков сели на лошадей, съездили туда, где звезды падают, и вернулись обратно. Не нравится мне, что звезды падают до заката, нехорошее предчувствие у меня. Было так уже один раз… Выполняй!
Орк убежал.
— Странный ты человек, Джон, — сказал Герман. — Обычно я неплохо понимаю людей, но тебя понять не могу.
— Иногдя я и сам себя понять не могу, — сказал Джон.
— Тебе когда-нибудь приходилось выполнять приказы? — спросил Герман. — Знаю, что ты не хочешь рассказывать о своем прошлом, но хотя бы на этот вопрос ты ответить можешь?
— На этот — могу, — кивнул Джон. — Да, приказы выполнять приходилось. Я на самом деле не такой отмороженный, каким кажусь. Я по жизни вменяемый, просто дурью маюсь. Скучно здесь.
Донесся еще один раскат грома.
— Все страннее и страннее, — пробормотал Джон. — Ох, не к добру это…
— Не каркай, — буркнул Герман. — Я вот к чему этот разговор завел. Давай представим, чисто гипотетически… я понятно выражаюсь?
— Понятно, — усмехнулся Джон. — Я в школе учился.
— Так вот, — продолжил Герман. — Давай попробуем представить себе, что тебе предложили работу в Барнарде.
— Кому я там нужен? — перебил его Джон. — По улицам с дубинкой бродить? Или в конторе бумажки переворачивать? Я лучше здесь буду дурью маяться.
— Допустим, тебе предложили хорошую работу, — сказал Герман. — Телохранителя, например.
— Я что, похож на орка? — возмутился Джон.
— Не все телохранители орки, — возразил Герман. — У Самого Дорогого Господина, например, телохранителей чуть ли не полусотня, и все люди.
— Туда меня не пригласят, — покачал головой Джон. — Да и не лежит у меня душа охранять кого-то. Лучшая защита — нападение.
— Такая работа тоже есть, — сказал Герман. — Эльфов и орков, я вижу, тебе убивать доводилось. А людей?
— В киллеры вербуешь? — усмехнулся Джон. — А что, я бы в киллеры пошел, пусть меня научат.
— Учить тебя уже не надо, — сказал Герман. — Ты лучший боец из всех, что я видел, и ты не гнушаешься нападать без предупреждения, это важное качество. Я бы предложил тебе эту работу, но сначала я должен получить ответ на один вопрос. Я никак не могу уяснить для себя, насколько тебе можно доверять. Ты непредсказуем, а я не люблю непредсказуемых людей.
— Ты меня мало знаешь, — сказал Джон. — Я знаю, при первой встрече меня обычно считают безумцем. Но я не такой. Давай вернемся к этому разговору недели через две, тогда ты решишь, стоит мне доверять или нет.
— Я не могу ждать две недели, — сказал Герман. — Завтра я отправлюсь в Иден в любом случае, с тобой или без тебя.
