— Не обижайся, — сказал Герман. — Указывая на твои ошибки, я стремлюсь не унизить тебя, а наоборот, возвысить и приблизить к совершенству. Невозможно достичь просветления тому, кто не ведает собственного несовершенства.
— Сэр рыцарь почитает Будду Гаутаму? — спросил Майк.
— Задавать вопросы старшим невежливо, — ответил Герман. — Воспитанный юноша, когда беседует со старшим, слушает и учится, но не спрашивает.
— Еще раз приношу искренние извинения, — сказал Майк. — Я только яйцо рядом с вами, сэр рыцарь, я слушаю и учусь. Однако я все же покину вас, чтобы отдать распоряжения.
— Стой, — повелел Герман. — Ты покинешь меня, когда я тебя отпущу, но не раньше. Сейчас я буду спрашивать, а ты будешь отвечать. Почему не доложил прокуратору о чрезвычайном происшествии? Почему не отослал трофеи без особого распоряжения? Забыл свои обязанности? Так я тебе напомню!
Майк сильно покраснел, глубоко вдохнул, выдохнул и сказал следующее:
— Знаете, сэр Герман, что меня удерживает от того, чтобы воткнуть метательный нож в вашу рыцарственную шею? Только четыре дуболома за вашей спиной и больше ничего!
Герман расхохотался, хлопнул Майка по плечу и воскликнул:
— Молодец, парень! Теперь я верю, что ты обещал пустить кровь Джерри Брентону! А то уже сомневаться начал. Искренние извинения… тьфу, слушать противно! Знаешь, что про тебя говорил Джо Слайти? Парнишка тупой, но что такое честь — знает твердо. Теперь верю.
К этому времени всадники подъехали к балагану. Герман остановил лошадь, спешился и крикнул, обращаясь к какому-то мелкому орку, стоящему у крыльца в тупой задумчивости и нагло игнорирующему выскородного гостя:
— Эй, орчила! Проснись и позаботься о моей лошади! А то сейчас быстро воспитаю!
Орчила развернулся и в следующее мгновение в пряжку ремня Германа врезался метательный нож. Это произошло настолько быстро, что телохранители Германа не успели отреагировать.
— Привет, Майк! — сказал орчила. — Что это за хрен с горы такой дерзкий?
Только сейчас Герман понял, что на лбу и щеках этого человекообразного нет зеленых орочьих татуировок, а значит…
— Это сэр Герман Пайк, — сказал Майк. — Он хорошо разбирается в этикете и, по-моему, почитает Будду Гаутаму. А больше я ничего о нем не знаю, потому что он запретил спрашивать.
— Я Джон Росс, рыцарь, — сказал человекообразный. — Впредь называй меня не «орчила», а именно так. А то обижусь.
— Я Герман Пайк, — представился Герман. — Я работаю на Рокки Адамса, я… гм… выполняю особые поручения.
— Верни мой нож, — потребовал Джон Росс.
— Конечно, — сказал Герман.
Нагнулся, подобрал нож и вручил сэру Россу.
— Прошу меня простить, — сказал Герман. — Видя вас со спины, я пришел… гм… к ошибочному выводу.
— Не вы первый, — сказал Джон. — Когда я был юношей, мне приходилось часто драться.
— Я вижу, это принесло пользу, — сказал Герман. — Сэр Джон, до меня дошли слухи о вашем воинском мастерстве, и теперь я вижу, что эти слухи правдивы. Я бы не отважился повторить ваш бросок — вдруг промахнусь мимо пряжки.
— Это было допустимым исходом, — сказал Джон. — Вы меня извините, сэр Герман, но мне нет никакого дела до того, живы вы или нет.
Герман удивленно приподнял брови.
— Моих телохранителей вы тоже не боитесь? — спросил он.
— Не боюсь, — ответил Джон. — Я изрубил в одном бою двадцать эльфов, что мне четыре орка? Поймите меня правильно, сэр Герман, я не хвастаюсь, а констатирую факт.
— Вы изъясняетесь как образованный человек, — сказал Герман. — Могу я осведомиться, где вы учились наукам?
— Не можете, — заявил Джон. — О своем прошлом я не рассказываю ничего и никому. Если хотите, можете обижаться, это ваше право.
— Пока я не вижу никаких поводов ддя обиды, — сказал Герман. — Майк, ты предложишь мне обед?
— Да, конечно, — спохватился Майк. — Эй, ты! — он ткнул пальцем в орчонка, опасливо выглядывающего из-за угла балагана. — Беги на кухню и прикажи немедленно подавать обед на… гм…
— На четыре персоны, — закончил Джон его фразу.
Орчонок убежал.
— В этом стаде есть еще один человек? — удивился Герман.
— Нет, — ответил Джон. — Просто моя наложница обедает вместе с нами. Это мой маленький каприз, Майк согласился его уважить.
— Вы интересный человек, сэр Джон, — сказал Герман.
— Чаще говорят, что я отморожен на всю голову, — сказал Джон.
Герман рассмеялся и сказал:
— Позвольте, я угощу вас коноплей.
— Не откажусь, — сказал Джон.
Герман уселся на ступеньки крыльца и стал забивать косяк. Усаживаясь, Герман заметил, что на полу веранды лежит лук, а в столбы с внутренней стороны воткнуты стрелы, штук десять. Понятно, почему он не боится телохранителей.
— Я гляжу, вы предусмотрительны, — сказал Герман.
— Оркланд быстро учит бдительности, — сказал Джон.
— Эй вы, жабы боевые! — обратился Герман к своим телохранителям. — Хватит торчать передо мной, все равно пользы от вас нет. Подите прочь и найдите полубосса какого-нибудь, пусть на постой вас определит.
Орки удалились. Герман забил косяк, раскурил, затянулся и передал Джону. Джон затянулся, хихикнул и сказал:
— Предлагаю перейти на ты. Глупо хранить верность церемониям в этих диких краях.
— Согласен, — сказал Герман.
Они обменялись рукопожатием.
— Хорошая сегодня погода, — сказал Герман.
Джон ничего не ответил, только еще раз хихикнул.
Герман вздохнул и сказал:
— Ладно, перейду сразу к делу. Я приехал сюда, чтобы уточнить одну вещь. Жабы говорят, ты нашел в степи какие-то артефакты… Причем не один или два, а целый сундук. Это правда?
— Частично, — сказал Джон. — У меня есть два артефакта, и один из них действительно сундук.
— А второй? — спросил Герман.
— Очки для ночного зрения, — ответил Джон. — Без них я столько эльфов не завалил бы.
— Я могу взглянуть?
— Да, пожалуйста. Но только взглянуть. Продавать их я не собираюсь, самому нужны.
Произнося эти слова, Джон запустил руку за пазуху и извлек оттуда нечто плоское и складное. Герман разложил артефакт и сказал:
— Я думал, они по-другому устроены. Это же эльфийский пластик, а не стекла.
— Я тоже так думал, — сказал Джон. — Возможно, это неправильные очки.
Герман надел артефакт на нос, посмотрел сквозь них, тут же зажмурился и снял.
